Вторая молодость Фаины

— Ах да, — спохватилась я, — я забыла вам сказать. Я спросила у него, может ли он отдать архив ротмистра Диваева.

Пришельцев заинтересованно подвинулся ближе.

— И что он сказал? — спросил глава екатеринбургского сыска.

— Он сказал, что своей невесте отдаст его сразу же.

— Ну так и в чём дело? — с удивлением осведомился Пришельцев.

— То есть как это в чём?! — удивилась я. — Я же вам сказала, что у меня есть жених!

— Фаина Андреевна, ну дайте вы ему согласие. Пусть привезёт архив. Не потащит же он вас сразу в храм? — сказал Пришельцев, прищурившись. — Потом откажетесь.

— Я думаю, не такой уж он и дурак, — ответила я, — чтобы просто под честное слово привезти мне архив.

Посмотрела на представителя закона и решила, что мне можно:

— А может быть, я ему денег предложу, Александр Петрович? Как вы считаете?

Пришельцев подвигал бровями, разгладил свои усы и сказал:

— Я думаю, штабс-капитан нацелен получить всё, женившись на вас. Если бы ему нужны были деньги, наверное, он бы вам так и сказал.

— А скажите, Александр Петрович, ну допустим, дам я ему согласие. Что он может ещё потребовать? — мне не хватало информации, потому что кроме Пришельцева обсудить это в таком ключе мне было не с кем.

— Ну, обычно делают публикацию в газете, — пожал плечами он.

— О нет, на это я пойти не могу! — я представила себе, как Алексей разворачивает утреннюю газету, а там … объявление.

— Ну что вы так переживаете, Фаина Андреевна? — с лёгкой усмешкой сказал Пришельцев. — Сделайте публикацию в местной газетёнке. В столице её точно никто не читает и даже не получит. Вас жених же, наверняка, не отсюда.

Снова поправил усы и добавил:

— Поговорите с Орловым, как только выйдет публикация, пусть приезжает с архивом. А потом, ну чтоб разойтись по-хорошему, заплатите ему отступные.

— Ох, Александр Петрович, — тяжело вздохнула я, — толкаете вы меня, чувствую… в яму.

— Ну так, Фаина Андреевна, если сейчас этого не сделать, потом же хуже будет. Слышал я, у вас уже начались проблемы, — глаза Пришельцева стали колючими.

Я пристально посмотрела на него:

— Вы об утреннем происшествии в чайном магазине госпожи Голощёкиной?

— Да-да, — кивнул он. — Не волнуйтесь, там никакого дела нет. Мы всё выяснили, обо всём договорились. Но это же только первая ласточка. Да?

Я задумалась.

— Хорошо, Александр Петрович, спасибо за совет. Я подумаю, как поступить.

И уже собралась выходить, но всё же остановилась у двери:

— А, Александр Петрович... А письма точно я не могу отправить ни с кем? Может быть, кто-то из ваших уезжает в столицу?

— Фаина Андреевна, в ближайшие дни, к сожалению, нет. Но вы не волнуйтесь, если что, я вам помогу всё объяснить вашему жениху. А кто он, можно поинтересоваться?

— Да, конечно. Это Алексей Сергеевич Порываев, — ответила я.

Пришельцев удивлённо посмотрел на меня.

— Вы не похожи на охотницу за миллионами, — заметил он.

Я укоризненно покачала головой:

— Александр Петрович, у нас чувства.

Местный «Шерлок Холмс» расхохотался.

— Ну что вы, право, смеётесь? — с обидой произнесла я, — у меня, может быть, из-за этой операции жизнь поломается.

— Ой, не волнуйтесь, Фаина Андреевна, Алексей Сергеевич мужчина трезвый. Мы ему всё потом объясним, — успокоил меня Пришельцев.

— Очень на это надеюсь, Александр Петрович, — пробормотала я.

На пути в имение я думала, даже не замечая, прекрасный закат, которым обычно всегда любовалась на подъезде к имению. Дорога шла мимо полей, на которые уже легла вечерняя роса, оттого и травы благоухали, и какие-то жужелицы свиристели, но я не замечала ничего, погружённая в свои мысли.

Как же мне хотелось, чтобы это всё быстрее закончилось.

***

В тот же вечер, приехав домой в имение, я вызвала матушку для разговора. Анна Игнатьевна пришла одна, без своего прожорливого француза.

— Может быть, чаю? — спросила я.

— Да, Фаинушка, было бы неплохо, — кивнула она, продолжая отыгрывать большую материнскую любовь.

— Анна Игнатьевна, мне штабс-капитан Орлов сделал предложение сегодня, — сказала я.

Анна Игнатьевна просияла:

— Так это же прекрасно, Фаинушка! Штабс-капитан из хорошего рода, дворянин, мать и сестра у него живут в столице.

Я про себя подумала: «И долгов у него «три мешка»».

А вслух сказала:

— То есть вы считаете, я должна ответить ему согласием?

— А что же тут раздумывать? — с искренним убеждением на лице произнесла мать Фаины. — Хорошая партия.

Потом она снизила голос, как будто бы кто-то мог услышать:

— Боюсь, после той истории в столице… вряд ли найдётся...

Анна Игнатьевна замялась, подбирая слова, помолчала, видимо, думая, что я ей помогу. Но я молчала, ожидая, когда она выскажется.

Наконец Анна Игнатьевна сформулировала то, что хотела мне сообщить:

— В столице вряд ли кто-то сделает тебе предложение такое же интересное, как Пётр Васильевич.

«Вот же манипуляторша», — подумала я.

— Матушка, но говорят, у Петра Васильевича большие долги...

— Ой, это всё сплетни, Фаинушка! — отмахнулась Анна Игнатьевна. — Я выясняла, он уже со всем рассчитался, и сейчас заканчивает службу, а потом перейдёт уже на службу чиновником. И это очень прибыльно, да и ты уедешь из этого села, будешь мужняя жена, блистать в Москве!

— Спасибо, матушка, за совет, — сказала я сухо.

Анна Игнатьевна, отчего-то видимо подумав, что я сегодня в благодушном настроении, раз с ней советуюсь, решила ещё и свои потребности закрыть:

— Фаинушка, я договорилась, что поеду в Екатеринбург по магазинам. Хочу пройтись... Деньги мне нужны. Прикажи выдать мне наличные.

— Сколько нужно вам наличности? — спросила я, приподняв бровь.

— Ну... тысячи две, может быть три, — сказала Анна Игнатьевна с таким выражением лица, как будто она попросила у меня сто рублей.

Я даже чаем поперхнулась. Она что, собирается весь Екатеринбург скупить?

— Ладно, Анна Игнатьевна, — сказала я вслух, — выдам вам сто рублей. Этого вам вполне хватит, и пообедать, и покупки совершить.