Вторая попытка

– Сааш, очнись!
– жена подбежала и обняла своего мужа. 'Колчак-самозванец' не мог не ответить тем же. Господи, каким нежным и хрупким чувствовалось её тело при этом недолгом объятит!

– Здравствуй, Сонечка! Извини, что без предупреждения, но всё случилось так неожиданно...

– Что-то случилось?
– отпрянула супруга.
– Что?

– Ничего особенного, - попытался придать своей физиономии нейтральное выражение лжемуж.
– Где Славка?

– Спят после прогулки. И Слава, и Маргарита. Ты проголодался?

– Нет, спасибо. Пару часов вполне себе обойдусь.

– Так что случилось?

– на лице жены читалось нешуточное беспокойство.
– И не надо меня обманывать, я не первый год за тобой замужем. Если бы 'ничего особенного', то твой Эссен тебя бы к нам не отпустил.

– Да... Стыдно сказать - свалился за борт при коордонате. И головой ещё при этом приложился. Вот на обледенелой палубе в Северных морях или в Артуре ни разу не поскальзывался, а тут... Извини, Сонечка, иногда амнезия теперь случается, так что не удивляйся, если чего-то не вспомню...

– Господи!
– всполошилась жена.
– Сейчас как себя чувствуешь? Пойдём в дом!

– Да пойдём, конечно, - Колчак поднял с земли портфель, стоявший поодаль матрос поспешил поднести ему второй. Его немедленно подхватила Софья.

– Дорогая, я себя уже очень хорошо чувствую, - возмутился Александр.
– Уж два портфеля-то я донести до дома способен. Спасибо, братец! Можешь возвращаться на эсминец.

Дача совсем не напоминала то, что обычно представляют в качестве места отдыха 'Кровопийцев народных тех времён' - капитан первого ранга арендовал для своей семьи на лето одноэтажное строение в четыре комнаты: спальня, детская, столовая и комната прислуги, вернее, комнатёнка. Плюс кухня и санузел.

– Кофе будешь?

– Спасибо, родная, выпью, пожалуй. Ты со мной?

– Что 'с тобой'?
– не поняла жена.

– Кофе выпьешь, - улыбнулся Колчак-Мурзин.
– Составишь компанию?

– Конечно. Потерпи десять минут. Можешь покурить пока на террасе.

– Я не курю... Уже пять дней, - поспешил поправиться Александр, увидев удивлённое лицо жены.
– Надеюсь бросить совсем.

– Саня, - супруга была просто ошарашена, - ты серьёзно? Выдержишь?

– Постараюсь, солнышко - не так это и трудно, оказывается. Я жду свой кофе и свою жену!

Пока Софья кулинарствовала, Сашка попытался попридумывать ещё хоть что-нибудь, чем сможет помочь Флоту и России в грядущей войне. И кое-что надумал: глубинные бомбы - идея-то проста как блин. Бочка с взрывчаткой и взрыватель срабатывающий при определённом нажиме. Технически, конечно, повозиться придётся, но, главное, принцип - и уже в первые годы войны эсминцы будут не просто палить по вражеским субмаринам совершенно неэффективными и дорогими ныряющими снарядами, а проходя над местом предполагаемого нахождения подлодки, сбрасывать на неё десятки, а то и сотни килограммов взрывчатого вещества, которое превратится в стремительно расширяющиеся газы на заданной глубине. И они шибанут гидравлическим молотом по пока ещё очень слабым корпусам немецких лодок...

– С кардамоном, как ты любишь, - вышла на террасу супруга с подносом.
– Коньяк к кофе не предлагаю - рановато пока, но булочки Тереза Генриховна испекла сегодня чудесные. Ещё тёплые, попробуй!

Аромат от кофейника распространялся действительно очень приятный, и не совсем привычный. Ну что же - попробуем с кардамоном.

Оказалось на редкость вкусно. А булочки, хоть Мурзин уже давно весьма прохладно относился к всевозможным мучным изделиям за исключением просто хлеба, были чудесны.

– Саня, в самом деле всё в порядке?
– обеспокоено посмотрела на мужа Софья Фёдоровна.

– Всё хорошо.

– Не скажешь по тебе - мрачный, задумчивый. Всё-таки в семью вернулся. Две недели не виделись. Мог бы хоть изобразить радость.

– Сонечка, милая, я действительно очень рад тебя видеть. И детей обнять не терпится, но не будить же их? И мы будем все вместе ещё целую неделю как минимум...

– Вот это-то меня как раз и удивляет в первую очередь, - жена пристально посмотрела на Колчака.
– Я не первый год за тобой замужем. И если Николай Оттович отпустил тебя летом на целую неделю к семье, то значит, произошло что-то очень серьёзное. Что?

– Ну да, блин!
– чуть ли не матернулся про себя Сашка: 'У тебя там не закрытый, а открытый перелом!..'

– Папа!
– спас положение звонкий мальчишеский голос.

В дверном проёме стоял мальчишка лет четырёх-пяти, и спросонья щурился на летний день.

– Славик!
– вскочил ему навстречу Колчак.
– Иди ко мне!

Пацанёнок взвизгнул от восторга и затопал босыми ногами по дощатому полу. Несколько секунд, и он повис на шее у отца.

– Ну, здравствуй, сынок!

– Здравствуй, папочка, а когда мы поедем кататься на лодочке, ты обещал, что когда приедешь, то покатаешь меня!
– никаких пауз в этой фразе не было, ребёнок выдохнул её за раз. Вероятно, 'оригинал' дал своему сыну слово по поводу морской прогулки при прощании, и тот ждал исполнения этой маленькой, но такой заветной мечты всё это время.

– Конечно, покатаю!
– благо, что Александр прекрасно помнил, что рядом с пирсом, к которому приставала шлюпка с 'Буракова' имелся какой-то прокат лодок.

– Только после обеда, Слава, - вмешалась мать.
– Покушаешь и поедем. Рита проснулась?

– Мамааа!
– из дома в качестве ответа донёсся ещё один детский голосок.

– Ну вот и наша спящая красавица очи свои открыла, - улыбнулась Софья.
– Пойдём к ней?

Маргарите Колчак уже минуло полтора года, то есть как бы говорить она уже начала, но несведущий человек в её языке разбирался с трудом.

– Ись - папа писёй!
– радостно прощебетала кроха, вскочила в кроватке и, лучезарно улыбаясь, протянула руки к отцу. Что означало 'ись' Александр не понял, но немедленно подхватил на руки кучерявого ангелочка, который просто светился от счастья.

– Здравствуй, доченька, как поспала?

Просто удивительно, до чего приятно пахнут маленькие дети. Даже когда они едят не только молоко и прочие до невозможности диетические продукты. Колчак просто зажмурился от удовольствия, вдыхая запах детской кожи, когда прижал к себе девочку.

– Хассе пая, - мурлыкнула дочь, крепко обхватывая нежными ручками папину шею.
– Пи-пи!

– Ну, тогда иди к маме, - протянула руки Софья.
– Давай, давай! Папа никуда не денется, пойдём со мной 'пи-пи'.