Вторая волна

— Ничего гада не берет, — прохрипел Папаша.

Константин подошел сзади и воткнул нож под левую лопатку. Лезвие вошло на половину и застряло.

Славик взревел, дернулся, но Волошин держал крепко. Папаша выхватил из кармана складной нож и полоснул по горлу — брызнула кровь.

Но Славик не падал. Он захрипел, забулькал, кровь хлестала из раны, но он все еще стоял, размахивая руками, ругался и обещал выздороветь и всех порешить.

— Чтоб вы сдохли… — прохрипел он. — Я… чистильщик…

Тогда Константин увидел чудо впервые — рана на горле Славика начала затягиваться!

— Бл…дь! Он лечится! — заорал Папаша. — Добивайте, быстро!

Все трое навалились, повалили Славика на пол. Константин выдернул нож из спины и начал методично втыкать — в печень, в почки, в легкие. Волошин нашел арматуру и бил по голове. Папаша резал горло снова и снова, пока не добрался до позвоночника.

Славик дергался, хрипел, пускал кровавые пузыри. Его глаза остекленели, но тело все еще пыталось двигаться.

— Сердце! — крикнул кто-то из толпы. — В сердце его!

Константин перевернул умирающего на спину, нащупал между ребер нужную точку и всадил нож по рукоять. Провернул.

Славик дернулся последний раз и затих.

А потом случилось невероятное. Перед глазами Константина возникли символы, буквы, цифры. Он почувствовал, как раны затягиваются, сломанные ребра срастаются, синяки исчезают.

То же происходило с Папашей и Волошиным. Папаша смотрел на свои руки, на которых заживали порезы. Волошин щупал челюсть, которая минуту назад была сломана.

— Я теперь чистильщик, — прошептал Папаша. — Первого уровня! Вы видите? Видите эти штуки?

— Вижу, — подтвердил Волошин. — У меня пока нулевой уровень, но я тоже чистильщик! Что за чертовщина? Предлагают выбрать награду…

— И мне… — задумчиво проговорил Папаша, бросив на Волошина странный взгляд.

Константин молчал, изучая странный интерфейс. Нулевой уровень. Чистильщик. Что бы это ни значило.

Вика бросилась к нему, обнимая и целуя.

— Костя! Ты герой! Ты спас Пашу!

Папаша поднялся, отряхнулся, бросил взгляд на Бергмана.

— А ты, Константин Егорыч, молодцом. Молча все, без паники. Как Терминатор!

— Ага! — гоготнул Волошин. — Жидкий! Этот, как его?

— Т-1000, — вспомнил Папаша.

— Точняк! Будет Костик Тетыщей!

Папаша посмотрел на труп Славика в луже крови.

— Значит, он не врал, — медленно произнес он. — Система, уровни, чистильщики… Все правда. — Папаша повернулся к притихшей толпе. — С этого момента мы — избранные. Мы трое — ваши лидеры. Кто против?

Никто не возразил. Все видели, как троица забила насмерть человека, который называл себя богом. А потом их раны зажили сами собой.

— Вот и ладненько, — улыбнулся Папаша, вытирая кровь с лица. — Добро пожаловать в новый мир.

Константин посмотрел на свои руки, все еще сжимающие окровавленный нож. Он только что помог убить человека. И не чувствовал ничего — ни вины, ни сожаления, ни страха.

Только холодное удовлетворение от хорошо выполненной работы.

Константин получил странные способности — мог создавать большое защитное поле. Волошин научился создавать невидимые лезвия из воздуха. Папаша отражал любые атаки своим щитом.

С их помощью Папаша организовал настоящий военный лагерь и укрепил иерархию.

Вскоре их база напоминала крепость. Забаррикадированные входы, патрули, четкое распределение обязанностей. К ним стекались выжившие со всего острова — русские, украинцы, киргизы, армяне, белорусы. Папаша принимал всех, кто говорил по-русски, но и иностранцам не отказывал. Просто относился к ним строже, придирчивее.

Когда группа индийских туристов попыталась присоединиться, Папаша сначала радушно их встретил, устроил пир. Главу семьи — интеллигентного мужчину по имени Раджеш — напоил до бесчувствия.

А потом приказал Волошину:

— Андрей Павлович, твой выход. Скажи, что он твою бабу лапал.

Волошин кивнул, подошел к шатающемуся индусу и ударил его по лицу. Раджеш попытался защищаться, но бывший спецназовец сломал ему шею одним движением.

Семью индуса Папаша «взял под защиту» — жену отдал своим людям, старшую дочь забрал к себе и больше ее не видели, а остальных детей определили в прислугу, но те продержались недолго, через пару дней их сожрали бездушные.

Константин наблюдал за происходящим без эмоций. Новый мир требовал новых правил. Вика в этот момент сидела у Папаши на коленях, игриво теребя его золотую цепь. После начала Жатвы она прилипла к нему как банный лист — инстинктивно почуяв, где сила.

За какую-то неделю-полторы их группировка разрослась. Папаша создал жесткую иерархию: чистильщики — элита, претенденты, сильные мужчины — воины, слабые — рабы. Женщин он распределял между «достойными» и прислугой, объясняя это необходимостью восстановления популяции.

— Старый мир сдох! — вещал он на собраниях. — Мы строим новый! Сильные будут жить как короли, слабые — служить!

Они совершали вылазки, собирали припасы, подчиняли другие группы выживших. Сестра Папаши Юлия оказалась садисткой, получающей удовольствие от пыток. Вика быстро стала ее лучшей ученицей.

Константин смотрел, как его сестра расцветает в этом аду. Она мучила рабынь, натравливала мужчин друг на друга, наслаждалась властью. Все его усилия в прошлой жизни оказались напрасными — она всегда была монстром, просто раньше ей приходилось скрывать это. Она не несчастная маленькая девочка, лишенная материнского тепла, она — социопатка с садистскими наклонностями.

Потому, когда на базу Папаши напали бездушные и встал выбор, кого спасать: Вику или Машу, которая свалилась ему на голову, он помыслил логически и пришел к выводу, что жить должна хорошая девушка Маша.

И теперь, лежа на залитой кровью земле, в мгновения проблеска сознания Константин думал только об одном: хорошо, что все кончится. Он устал притворяться человеком в мире, где человечность стала слабостью.

Может, Рокотов сделает то, на что у Константина никогда не хватало воли — избавит мир от Вики. Она стала тем, чем всегда была — чудовищем. И он, Константин, помог ей в этом.

Глава 23 Кто ответит?

Выслушав Машу, я посмотрел на Тетыщу, который восстановил «активность» до 15%, и подумал, что мы, чистильщики, уже не вполне люди. Мутанты, помазанники палачей.