Второгодка. Книга 3. Ученье свет

Я позволил произнести ему несколько этих звуков, но это было всё, что он успел, потому что внутри меня взорвался реактивный заряд, и на этой внезапной и очень резкой реактивной тяге я рванул вперёд. Без угроз, без слов, без замахов и предупреждений, просто сорвался с места как бешеный и долбанул ему своим чугунным лбом прямо в нос. Разумеется, он не ожидал, не среагировал, не успел и не смог бы, если бы даже захотел, потому что гнев, который накрыл меня, очень сложно было остановить. Уж я-то это неплохо знал.

Витя отлетел назад, запнулся за порог и грохнулся на пол в прихожей, начал подниматься, а я подлетел и, взмахнув рукой, обрушил ему на голову картонный подносик с двумя стаканчиками кофе.

Бумажные стаканчики сложились гармошкой и выбросили содержимое, которое задорными потоками потекло по голове Вити.

— Извини, — пожал я плечами, — кофе уже остыл. Не тот эффект, да?

Витя ничего не ответил. Он пока ещё не был готов к диалогу. Как в весёлом мультике он сидел на полу и вращал глазами, наблюдая за звёздочками, кружащими вокруг головы. Ему нужно было для начала осознать, что сейчас произошло.

Он, наконец, замычал, замотал головой, дёрнулся, попытался вскочить и тут же получил кулаком, основанием кулака по чайнику, как молотом по наковальне. Бэм-с. Мультики продолжались, Весёлые, блин, мелодии.

Удар его немного успокоил и помог собраться с мыслями. Он снова помотал головой и уставился на меня, а я опустился перед ним на корточки и пощёлкал перед его носом пальцами.

— Алё, Люся, у тебя что, память как у золотой рыбки?

— Ы-а-а? — промычал он.

— Забыл о романтических прогулках в осеннем туманном лесу?

— Что это такое? — воскликнула Альфа. — Серёжа, что ты наделал!

— Он как здесь оказался? — спросил я, поднимаясь на ноги. — Елена Владимировна, как этот хер с горы здесь оказался? У вас есть вразумительный ответ?

— Ну… он пришёл поговорить. Он хотел попросить прощения…

Она стояла бледная, испуганная, сложив руки на груди. Но забылась, всплеснула руками, и я понял, что это была за поза. Она не хотела, чтобы я видел свежий синяк у неё на руке. Этот упырь так хватанул её повыше локтя, что от его лап остались чёрные пятна.

— Я же вас предупреждал обоих, — воскликнул я, пытаясь хоть как-то унять кипение крови. — Ну, что ж вы за люди-то такие, и как с вами дело иметь. Лена, ну что ты делаешь! Ты нахера слушаешь эту обезьяну? Он же садист!

— Но-но, — воскликнул Витя. — Я бы попросил…

Сука! Я отвесил ему такую оплеуху, что у него башка откинулась.

— Сиди, сучонок, пока я тебе кочан не отвернул. Искренне раскаиваюсь, что пожалел тебя в прошлый раз, чмо ходячее.

— Какой прошлый раз… — испуганно прошептала Альфа. — Он что, правду говорил?

— Лена, ты что хочешь, чтобы он тебе горло перерезал? Или забил молотком? Что ты хочешь? Ты зачем эту мразь на порог пускаешь?

— А ты не много ли на себя берёшь! — заорал Витя, крутанулся на полу и умудрился выскользнуть из-под моей руки.

Он отскочил к входной двери, поднялся на ноги и выставил кулаки.

— Слышь ты, Мухаммед Али, прикрой варежку.

— Я такого отношения больше терпеть не буду, — заорал Петрушка. — Если ты думаешь, что на таких уголовников, как ты, я управу не найду, ты глубоко ошибаешься! Малолетка, ты силён только в сопровождении мордоворота.

— Какого мордоворота? — воскликнула Альфа.

— А у меня, ты знаешь, кто в друзьях? Начальник областного УВД. Я сейчас один звонок сделаю и тебе конец.

— Ну сделай, дебил, — ответил я. — Сделай, макака ты пустоголовая.

Мне прямо захотелось посмотреть, как он будет разговаривать с Никитосом, как тот разорётся, поняв, что его номер оказался у какого-то чмошника в руках. Единственный неприятный момент заключался в том, что этот чмошник Петрушка мог успеть назвать моё имя в разговоре, который, без сомнения, был бы максимально коротким. И это несколько осложняло ситуацию.

— Лена, я не пойму, у него ключи есть? — спросил я. — Или ты его сама впустила?

— Алена, почему он разговаривает с тобой на «ты»? — взвизгнул Петрушка.

— Он сказал, что хочет поговорить, — виновато, будто она была ученицей, а я её учителем, ответила Альфа, не обращая внимания на реплики блогера.

— Ну зашибись. Мало ли кто с кем хочет поговорить? О чём с ним можно разговаривать?

— Я не знаю, Серёжа, но он просил. Говорил, что всё понял.

— Что всё понял, но ты сама виновата?

— И виновата! — воскликнул Петрушка. — В том, что слаба на передок, и таких мудаков, как ты, подпускает к себе.

— Ну посмотри, Лен, — кивнул я на Витю, — посмотри, какой он конченый урод. Я тебя вообще не понимаю.

Я развёл руками и покачал головой.

— Наверно, — ответил за неё Витя, — она не хочет впускать в свою жизнь такую уголовную мразь, как ты.

— Такие психопаты, как он, будут лезть на рожон, пока не расшибут лоб или пока не подомнут под себя того, кто проявит слабость. Вот ты проявила слабость, и он не успокоится, пока не сведёт тебя в могилу.

— Но я же ещё жива, — ответила она.

— Тьфу. А мне что, дожидаться, пока он тебя грохнет?

— Заткни пасть, поганец! — заорал Витя и бросился на меня с кулаками.

Я уклонился, с реакцией у меня всё было нормально, а он пролетел мимо, запнулся за мою ногу и с грохотом обрушился на пол.

— Соседи, — прошептала Альфа и закрыла рот рукой.

Он начал подниматься, но я поставил ногу ему на спину и прижал к полу.

— Так, Лен, давай нож.

— Что?! — с ужасом воскликнула она.

— А, нет, нож неудобно. Есть у тебя портновские ножницы?

— Нет… Маникюрные только…

— Маникюрные? — переспросил я и засмеялся. — Блин, ну давай маникюрные. В принципе возни больше, зато больнее будет.

— Что ты хочешь делать? — прошептала она.

Витя завозился, пытаясь освободиться, и я как следует поднажал, долбанув ему в позвоночник каблуком так, что он закряхтел.

— Что я хочу делать? — переспросил я. — Хочу кастрировать этого козла, и пусть живёт как знает. Давай, тащи скорее!