Второгодка. Книга 3. Ученье свет

Я открыл. Это была Ангелина. Ну, конечно.

Привет. Еду на занятия. Вспомнила о тебе. Говорила с Лилей вчера. Она рассказала, что вы встретились на вечеринке у Софы. Как я жалею, что не могла быть с вами. Как мне всего этого не хватает. И, если честно, с каждым днём я всё больше ощущаю, как мне не хватает разговоров с тобой. Напиши, если будет свободная минутка. А ещё лучше, давай созвонимся, поболтаем. Напиши, когда тебе будет удобно — и я позвоню'.

Ответил я сразу, чтобы показать, насколько заинтересован.

Привет, Ангел. Ты не представляешь, как я рад прочитать твоё сообщение. И не только рад, но и взволнован. Да, звони мне в любое время — с огромной радостью поговорю с тобой'.

Сразу же в ответ прилетел смайлик. Маленькое сердечко. Я долго ковырялся, отыскивая такой же в целом массиве жёлтых круглых мордашек. Наконец нашёл и послал ей. Но это сообщение она уже не прочитала.

После школы я сразу двинул домой, бросил ключи на комод, разулся, повесил куртку.

— Мам, привет! Я пришёл.

— Привет, Серёженька, — ответила мама, и голос её прозвучал тревожно.

Мне это не понравилось. Она вышла из кухни в прихожую.

— Ой, ты что на ногах-то? — вскрикнул я, посмотрев на неё. — Тебе же надо лежать!

Выглядела она тоже тревожно. И это мне не понравилось.

— Ты у врача была? — спросил я.

— Была.

— Только не говори, что пешком ходила.

— Да что тут идти-то, всего ничего, десять минут. Я бы со стыда сгорела, таксисту адрес назвать.

— Мам, ну что ты говоришь?

— Ладно, Серёж, не морочь. Всё, я уже сходила. Кто из нас врач, ты или я? Я же знаю, что делаю.

— Ну да, знаешь. Вроде бы.

— Было бы из-за чего тревожиться, — вздохнула она. — Есть вещи посерьёзнее. Смотри, что тебе принесли.

— Что ещё? Кто принёс?

— Какой-то следователь… уполномоченный или оперуполномоченный, я не запомнила.

— Что же этот оперуполномоченный следователь принёс? — спросил я как можно более беззаботно, хотя уже и сам знал, что там такое.

Мама протянула мне лист бумаги а-четыре. Бумага зашелестела и её верхний край отогнулся вниз. Я поправил. На кухне засвистел чайник, будто хотел поиграть на нервах. Чувство и так было неприятным. Мама стояла и смотрела на меня, а чайник выходил из себя и захлёбывался свистом.

Я поправил лист. В левом верхнем углу было напечатано:

СК РОССИИ

(СУ СК России по Верхотомской области)

Адрес, индекс, все дела….

В правом углу было моё имя:

Гражданину Краснову Сергею Ивановичу, адрес.

Ниже в центре красовалось жирное слово «Повестка»…

В это время тревожно звякнул телефон — второй, номер которого знали немногие.

Я достал его и прочитал сообщение. Оно было от Альфы.

Сергей, не смогла дозвониться. Перезвони сразу, как сможешь. А.

А. Алена, Алфёрова, Альфа…

Я сунул телефон в карман и пробежал повестку глазами.

— Ну, мам, ты чего перепугалась-то? — кивнул я и улыбнулся. — Вот же, тут чёрным по белому написано, в качестве свидетеля. Меня же никто ни в чём не обвиняет. Не беспокойся.

— А зачем тебя вызывать в качестве свидетеля, если ты и так там помогаешь?

— Ну как, это ж другая организация. Следственный комитет. Там, знаешь, сколько бюрократии. Если бы ты узнала, сколько бумаг заполняют следователи и опера — ты бы удивилась.

— Может, и не особо, — кивнула мама. — Учитывая, сколько бумаг заполняют врачи. Но вот эта бумага…

Она помолчала.

— Эта бумага меня, конечно, удивила. И удивила неприятно…

— Да нет, не беспокойся, — уверенно сказал я. — Всё нормально. Там совершенно не о чем переживать.

— Серёжа, — вздохнула мама, — я не пойму, а ты что, после школы хочешь чем заняться? Тебя раньше история увлекала, биология, литература. А сейчас какие-то казаки-разбойники сплошные.

— Кто-то должен делать непопулярную, но нужную работу, мам. Мы же хотим жить в своей стране и радоваться каждому дню, а не ждать ножа в бок от какого-нибудь наркомана. Правильно? Ну вот. А кто, как говорится, если не мы?

— Ладно, иди обедать, полицейский философ, — невесело усмехнулась она. — Одна надежда, что сейчас наиграешься и после школы что-то другое выберешь. Я бы, конечно, хотела, чтобы ты врачом стал. Мне кажется, у тебя бы отлично получалось. У тебя сердце золотое… Иди, всё на столе уже…

— Ага, сейчас, — ответил я.

Я зашёл в свою комнату. Ангелина не выходила у меня из головы. Я открыл ноутбук и набрал в поиске: «нащокин депутат».

Появилась фотография, даже несколько, и куча публикаций в прессе, информационных заметок, упоминаний. Нащокин Евгений Андреевич…

Биография его была стандартной и никакого интереса не вызывала. Депутатских инициатив за ним не числилось. Был он самовыдвиженцем, шёл по партийным спискам какой-то небольшой никому не интересной партии. А, вот… ага… был спонсором партии на пред- предыдущих выборах, а теперь уже второй срок носил гордое имя депутата.

М-да…Ничем особенным примечателен он не был. В криминальные хроники не попадал, вёл себя тихо и незаметно. Я перешёл к разделу фотографий. Скромный, аккуратный, подтянутый, стройный. Фотографии были разные — на заседании думы, на обсуждении законопроекта, на открытии монумента, в библиотеке.

А вот редкая фотография в кругу семьи. Внизу под ней открылось ещё несколько снимков. Я начал их просматривать. Молодой Нащокин, Нащокин постарше, Нащокин в наши дни. И вот — на одной фотографии появилась Ангелина. Точно, она…

Фотография, похоже, была сделана пару лет назад. Ну что сказать, хорошенькая девочка, симпатичная. Какое-то застолье в ресторане… А это… Я замер.

А это что за… Что за…

Я приблизил фотографию, но изображение размылось, и понять, кто там был изображён, стало ещё сложнее. Снова отдалил и пристально уставился на экран.

Сходство, безусловно, было. Но сказать, что сходство было стопроцентным, я бы не отважился. Сердце забилось. Сделалось горячим. И даже мышь, которая давеча была утоплена в адреналине, снова очнулась и пару раз царапнула своим острым коготком где-то под ложечкой.