Второгодка. Книга 3. Ученье свет

— А кто их сдал-то? — пожал я плечами. — Наверное, кто-то от Афганца. Хер их поймёшь, у них там свои тёрки. К нам какие вопросы?

— Какие?! — вскинулся он. — А кто выступал гарантом? Не ты! Я выступал! С кого будут спрашивать? С меня!

— Ты гарантировал что? — спросил я. — Что во время сделки стороны друг друга не нахерят? Правильно? Так всё было по чесноку. К тебе какие претензии? Ты сидишь скучный, лавэ не получил, как и все. Едва ноги унёс. Не сам по себе а с племянником барона. Всё ровно, Матвеич, не кипишуй.

— Они всех трясут, — пасмурно бросил он. — Доберутся и до меня, чую. Я рискую больше вас всех!

— Не доберутся. Тебе предъявить нечего.

Он помолчал, буравя меня взглядом, а потом с вызовом спросил:

— Где бабосы за мой риск?

— Это ж крипта, — пожал я плечами. — Это тебе не в банк сходить. Человечек обналичит, принесёт, тогда и попилим, как договаривались. Мы ждём, и ты жди. Главное, не кипишуй, дядя Матвеич. Ты же стреляный воробей, знаешь, суета только при ловле блох допускается.

— Я-то стреляный, — недовольно рыкнул он. — Поэтому знаю, как порой кореша своего братана кинуть могут.

— Харэ, Матвеич, — вмешался Кукуша. — Если предъявить желаешь, давай, предъявляй.

Тот поджал губы. Промолчал. Мы все помолчали какое-то время.

— Жаль товар там остался, — нарушил тишину Матвеич.

— Ты что, хотел барыжить начать? — удивился я.

— А герыч, по ходу фуфлыжный был, — прищурился он. — Тот нарик, эксперт Афганца, загнулся.

— Во-первых, он нарик, — пожал я плечами. — И то, что он загнётся — вопрос времени. А, во-вторых, чистота была выше нормы, он переборщил, видать. Дурачок, обдолбанный.

Он посмотрел на меня с подозрением.

Матвеич! — рыкнул Кукуша. — Мы с тобой что делали? Честную сделку. Всё. Какие вопросы? Вопросов нет. И не вздумай с кем-нибудь обсуждать эту херню, в натуре! Разговоры — только рот откроешь, они уже разлетятся, и ты не поймаешь. Ни словечко, ни полсловечка.

— Ладно, Кукуша, — включил заднюю Матвеич. — Чё завёлся. Я же чисто так, чтоб недопонимания не было.

— Матвеич, ещё дело, — кивнул я. — Нужно встретиться с одним кентом, показать бумажки и срубить сорокет по-лёгкому. Интересует?

— Да, — без раздумий ответил он.

— Хорошо.

Рассиживаться я не стал. Быстро объяснил, что к чему и сразу пошёл дальше. Меня мучил вопрос, ответ на который я надеялся получить у Сергеева.

На телефонные звонки он не отвечал, и, подойдя к подъезду, я начал трезвонить в домофон. Трезвонил, трезвонил, трезвонил и уже собрался плюнуть и возвращаться домой, но вдруг гудки оборвались, и послышался хриплый голос.

— Кто там такой настойчивый?

— Сергей Сергеевич, это я, — сказал я и поднёс к объективу пузырёк, прихваченный в баре у Кукуши.

— Нет, ты гонишь, — засмеялся голос. — Сергей Сергеевич, это я.

В ту же секунду щёлкнул замок. Я прошёл к лифту и поднялся на его этаж.

— Заходи, гость дорогой, — проговорил Сергеев. — Я тебя заждался. Жратвы правда нет.

— Да вот я шаурму принёс. Знаю, что у вас никогда жратвы не бывает.

— Ты, Серёга, просто волшебный фей, — обрадовался он.

В квартире было так же, как и в прошлый раз — неприбрано и накурено.

Он открыл бутылку и налил по чаркам.

— Пей, — предложил он.

— Я не пью, — отмахнулся я.

— Ну ладно, мне тогда придётся и за тебя, и за себя, — кивнул он. — Где справедливость?

— Точно. Справедливости пока нет.

Он замахнул стопарь, вернее небольшой стаканчик, откинулся на спинку дивана, и довольным голосом произнёс:

— Помнишь этого чмошника?

— Смотря какого, — ответил я.

— Это точно, чмошников много. Ну, студента моего, фуеблогера.

— Как такого забудешь?

— Короче, я тут его пранкнул, — сказал он.

— Что сделали? — переспросил я.

— Пранк, розыгрыш, — пояснил он. — Мы с нашим третьим однопартийцем… Погоди…

Он потянулся, взял бокальчик, стоящий передо мной, выпил, крякнул, тут же развернул фольгу и впился зубами в уже почти остывшую шаурму.

— Ах, какой ты молодец. И чего ты каждый день ко мне не ходишь?

— Подумаю об этом.

— Правильно, подумай. Короче, мы прикололись. Позвонили Вите и сказали, что типа вам звонят из приёмной начальника УВД.

— А зачем? — спросил я.

— Для хохмы, — ответил он.

— А кто разговаривал?

— Я разговаривал, — признался Сергеев. — Голос похоже делаю.

— На кого похоже? На Щеглова?

— Да нет, — усмехнулся он, — на всех этих казённых бюрократов. Короче, мы ему сказали, молодец, Витя, охеренные ты статьи пишешь, и про школу всё вскрыл чётко, молодец, и вообще всё по делу. Надо сейчас какой-нибудь забойный материал выдать. Про девяностые было бы лучше всего. Так сказать, взмутить, поднять со дна осевших негодяев. И если кто будет на тебя наезжать, помни, я даю тебе полную защиту, я в тебя верю, действуй. И когда уедешь в Москву, я тебя и там защитю. А если будут обижать, звони напрямую мне. И телефон оставил.

— Какой телефон? — напрягся я.

— Ну как какой, — сказал он, улыбнувшись, — Щегловский прямой телефон.

Я поморщился. Сводить их напрямую было очень плохой идеей…

— Пусть звонит, вот хохма будет, — засмеялся Сергеев.

Хохма была явно поганенькой. Надо будет сообщить Вите, что его надули… Причём, пока он не опубликовал, то что я хотел.

— Депутат Нащокин, — кивнул я. — Что про него скажете?

— Депутат Нащокин, хитрожопая скотина, — пожал он плечами. — Пробрался в Думу, как его только выбрали. Нашёл маленькую партию, забашлял, его включили в список. Жду, когда мандата лишат.

— А откуда у него деньги?

— Деньги у него от тестя. Откуда же ещё…

— Вы с ним пересекались? — спросил я.

— Пересекались, — ответил он. — Он теперь в Москве, а я в говне и в соплях, вот так мы пересекались.

— Подробности расскажите?

— Нет.

— Понятно, — кивнул я. — Я тут смотрел информацию о нём в интернете, и меня заинтересовала одна фотография. Хочу, чтобы вы на неё глянули.

Я нашёл ту самую фотографию, зашёл в интернет через телефон и нашёл. Растянул её на экран и показал Сергееву. Увидев человека на экране, он как бы замёрз, лицо чуть дрогнуло, и сам он закаменел на одну секунду, даже меньше. Но я заметил.