Второгодка. Книга 4. Подавать холодным
Шрифт:
— Это что, тебе тоже Роза рассказала? — нахмурился он.
— Роза, — хмыкнул я.
— Странная херня какая-то, Мамай, тебе не кажется?
Я смотрел на них, на морщины, на поблёкшие глаза, оживляющиеся при разговорах о тандыре, на животики на мелькающие рюмки с коньяком и не знал, могу ли я им верить, как тогда. А они не знали, могут ли верить мне и не провокатор ли я. Так мы и сидели, время шло, тикали ходики, они дринькали, мы смотрели друг на друга, и не могли сделать шаг вперёд. А в груди у меня беспокойно возилась мышь и время от времени попискивала, заражая меня тревогой.
—
Тот послушно кивнул, находясь уже хорошо под парами, и вообще утратил интерес к беседе.
— С Александром Николаевичем ты уже сработался. Продолжай поддерживать с ним контакт. На меня выходить не надо. Вся связь будет через Чердынцева. Если что, если какие-то документы, либо если ты узнаёшь о каких-то действиях, либо найдёшь какие-то другие улики, давай знать ему, а он мне. И тогда будем смотреть. Теоретически, мне есть к кому обратиться за поддержкой в Москве тем более положение Никитоса в области не вполне стабильное. Так что давай, Серёга, работай, рой землю. Ты молодой, азартный, авось что-нибудь да нароешь.
Домой меня подвёз Чердынцев. Особо и не разговаривали. Я спросил, будет ли он устраиваться куда-то на работу.
— Вам же надо где-то зарплату получать, если вы на нелегальном положении, так сказать.
— Зарплату получать надо. — согласился он. — Но время есть, пока я не тороплюсь с этим делом.
— Ну… Хотел бы сказать, что вакансия свободна, да только вы оказались органом другого тела. Зрительным и слуховым.
— Ну да, — пожал он плечами.
— А зачем сегодня вскрылись, интересно? Я бы ведь мог и дальше продолжать вам доверять.
— Ну, это вряд ли, — ответил он. — Вряд ли бы ты просто так мне доверял. А сейчас, думаю, будешь доверять больше. Садыков хотел, чтобы у нас сегодня был откровенный разговор. Тем более все ниточки сошлись в одном месте.
— Да что-то разговор особо не получился.
— Не скажи, разговор получился очень даже интересный — ответил он. — И при кажущийся бесполезности, имеет далеко идущие последствия. Тебе сказали работать, добро дали. А Садыков просто так ничего не делает. То, что он с тобой сидел за своим столом на даче… Я там второй раз в жизни был, понимаешь? Вот и давай, работай, а я помогу.
— Стало быть, принимаете моё предложение?
— Стало быть, принимаю, — пожал он плечами.
— Да только я вам штампик в трудовую поставить не смогу, Александр Николаевич. Как вы будете потом доказывать, в пенсионном фонде, что потратили несколько лет жизни на работу на меня?
— А я постараюсь сохранить это в тайне от пенсионного фонда. И вообще в тайне. От всех.
А это было уже интересно. Вообще в тайне.
— Неплохой план, — кивнул я, а про себя добавил, следить за мной и брать за это с меня же деньги.
— Ладно, Сергей, счастливо, — по-приятельски открыто улыбнулся он, высаживал меня у дома. Звони, как понадоблюсь. Телефон у тебя есть.
— Ну ладно, буду на вас рассчитывать, — кивнул я, понимая, что рассчитывать на самом деле особо-то и не на кого…
На
следующее утро мне позвонил Кашпировский. Позвонил, когда мы с Настей шли в школу.— Так, — недовольным голосом сказал он, — смотри, сегодня в два часа придёшь ко мне.
— Зачем? — уточнил я.
— Объясню при встрече. Работать на меня будешь. Ясно?
— Ну, пока нет, — ответил я. — Посмотрим, изменится ли ситуация после вашего объяснения.
— Не умничай! Александр Анатольевич Савоськин велел мне тобой заняться. А это значит, что придётся тебе стать человеком. Не скунсом, не хорьком и не козлом, а человеком. Понял?
— У меня до полтретьего занятия сегодня.
— До полтретьего занятия у него. В два я сказал. Меня не волнуют твои занятия. Всё, что было до встречи со мной, было лишь подготовкой к этой встрече. Ты понял?
— Ну что же, звучит круто.
— Ещё бы — ответил он. — Так что сегодня в два… Ну-ка, нет, подожди-ка.
Я услышал звуки перелистываемых страниц. Кажется, он всё ещё пользовался бумажными ежедневниками.
— Нет. Отставить. Сегодня не приходи. Сегодня у меня другие дела. Сегодня я уеду. Ладно. Повезло тебе. Но от судьбы не уйдёшь, Краснов. Короче, завтра. Завтра в два часа. Понял?
— А где там? Чё сказать-то на входе? К Кашпировскому иду?
— Я тебе дам Кашпировского! — рявкнул он. — Найдёшь, что сказать. Короче, если в два часа тебя не будет, считай тебе кранты. Понял?
— Приду конечно, от счастья-то своего отказываться не стану, — усмехнулся я.
— Ну вот, так-то. Слышу, наконец, слова человека разумного, а не гомо эректуса какого-то. Всё.
Он отключился.
— С кем-то ты так? — удивлённо спросила, Настя, внимательно слушавшая мой разговор.
— Да, есть тут один экстрасенс.
— Как экстрасенс? Настоящий?
— Не знаю пока. Надо проверить, Настя.
— Возьми меня с собой на проверку.
— Обязательно возьму.
На большой перемене позвонил Кукуша. Расписание моё он знал и звонил только на переменах.
— Племяш, здорово. Ты как там?
— Плохо без тебя, дядь Слав.
— Чё случилось? — напрягся он.
— Тоскую, чё?
— А-а! — засмеялся Кукуша. — Приятно…
— Ну ты что, приехал?
— Слушай, извини, тут у Ларисы дела ещё были, так мы только завтра приедем. Не страшно?
— Конечно, ты чего, мой друг. Занимайтесь делами, я справлюсь. Ладно, привет Ларисе.
— И она тебе передаёт…
— Скажи, пирожки огонь были.
После школы я вызвал такси, поехал в Зелёную поляну и сразу двинул на КПП. Естественно, меня не пустили. Никитос оставил чёткие и очень строгие инструкции.
— Не, пацан, — ответил с усмешкой охранник. — Чё-то ты там накуролесил по ходу. Не разрешают тебя пропускать.
— Понятно, — кивнул я и пошёл в обход.
По полю, по траве, через кусты, обошёл охраняемый участок, продрался через кустарник и оказался с задней стороны Катюхиного дома. Машина была на месте. Матвея дома быть не должно было. Я слышал, как он договаривался с кем-то по телефону в три часа поехать на на хоккей. Стало быть, если обратно его с хоккея будет забирать Катя, значит она ещё трезвая.