Второгодка. Книга 4. Подавать холодным

— Ну, будет, — развёл я руками. — Ясно дело, что будет.

— Он спросил, не хочешь ли ты движок поменять. Потому что, типа, тот весь изработанный.

— Не знаю, надо будет к нему заехать и всё на месте уже там посмотреть, обсудить.

— Вот правильно, — кивнул Кукуша. — Это прямо лучше всего. Можем прямо сейчас рвануть.

— Да ладно, ты что, Лариса будет недовольна, — улыбнулся я.

— Да вы что! — воскликнула она. — Я всегда довольна. Если есть дела, езжайте, мне есть, чем заняться. Сейчас стирку заведу, да там ещё гору белья перегладить надо.

— Не гладь, — махнул рукой Кукуша. — Я никогда не глажу.

— Ну, уж нет, — твёрдо ответила она. — Ты теперь не холостяк неприкаянный. Теперь в глаженном будешь ходить.

Кукуша улыбнулся и покачал головой.

— Женись, племяш. Но только на хорошей женщине.

— Подумаю, — усмехнулся я.

* * *

— О, ковбои пожаловали, — ухмыльнулся Матвеич, когда мы зашли в его мастерскую. — Вон ваша кобылка стоит.

Мы приехали на машине Кукуши, а моего нового Росинанта он предал поруганию и всю дорогу отпускал шуточки. Пока ехали, он сказал, что машинку привёз с собой и не стал оставлять в доме у Ларисы, потому что неизвестно, когда теперь туда поедет. Но всё прошло удачно. Пронесло, одним словом.

Мастерская была приличных размеров, старая, пропахшая машинным маслом и железом, но довольно аккуратная, с хорошим освещением. Вокруг «Мустанга» толпились любопытные и рассматривали движок. Один из парней, настоящий ковбой в короткой меховой куртке, потёртых джинсах и сапогах на скошенных каблуках повернулся ко мне.

— Твоя? — спросил он, откидывая назад длинные волосы.

Было ему лет полста, и выглядел он тем ещё жеребцом.

— Моя, — кивнул я.

— Движок крутой, но потребует вложения и времени, — сказал он и протянул руку. — Харли Дэвидсон.

— Ковбой Мальборо, — кивнул я, отвечая на рукопожатие.

— Смотри-ка, — хмыкнул он, — кто-то ещё помнит классику. Это погоняло у меня такое. Как раз после того фильма прилипло. Я тогда первый Харлей приобрёл. Ладно, парень, смотри, говорю, как есть.

Я глянул на Матвеича, и тот кивнул, мол, послушай.

— В общем, у тебя тут стоит настоящая пушка. Семилитровая восьмёрка «Босс», пятьсот лошадей, отдельно разработанный «большой блок» для участия в NASCAR. Охрененно редкий и охрененно дорогой мотор. Можешь продать просто за бешеные бабки. Нереальные. В Штатах, конечно.

— А в чём подвох? — спросил я.

— Не подвох, а правда жизни. Она заключается в том, что реанимировать этот движок будет стоить тоже охеренных деньжищ. И потом надо постоянно будет контролировать, регулировать, настраивать. Как с лялькой, короче возиться.

— И? — нахмурился я, понимая, что он хочет что-то предложить.

— Братан, — покачал он головой, — я говорю, что думаю, цену не набиваю и не сбиваю, меня все знают, я за свои слова отвечаю. Мне этот движок очень нужен. Я его хочу, как ни одну бабу не хотел. Я знаю, что с ним делать и как. Тебе всё равно, ты сам не справишься. И Матвеич не справится.

— Но-но, — возмутился Матвеич.

— Но попытается, — усмехнулся ковбой. — Короче, это моя давняя мечта. Я как увидел его, у меня хер встал, понимаешь? Мне на пробег в будущем году именно он и нужен. Я всех уделаю, урою с этим мотором. У нас коллекционеров свои загоны, нужно, чтоб тачки были аутентичными. Сечёшь?

— Примерно, — кивнул я.

— Молоток, братуха. У меня есть мотор Форд Койот, тоже V8, пять литров, абсолютный хит! Современный, его прекрасно ставят на шестьдесят девятый год. Идеальное сочетание души и технологий. Моща четыреста шестьдесят коней, полностью совместимый с коробкой. Отдам с проводкой, системой охлаждения и выхлопа. Короче, сел и поехал, не будешь знать ни забот, ни хлопот. Новьё, муха не сидела. Стоит, как яхта Абрамовича.

— И какое предложение?

— Махнём не глядя, брат! И я помогу Матвеичу, его ребятам всё довести до ума. Собрать быстро и чётко. Ты не пожалеешь, будешь круче Стива МакКуина. Можем сейчас поехать ко мне, я тебе дам тачку с таким же движком и ты сам попробуешь. Тебе понравится, сто процентов.

— Поехали, — кивнул я.

— О! — воскликнул Харли Дэвидсон, — красавчик! Наш человек! Погнали братан!

Он вскочил в седло мотоцикла, надел чёрный шлем и обрушил на нас глубокий и волнующий рокот мотора.

— Туберкулёз за деньги, — покачал головой Кукуша.

— В смысле? — не понял я.

— Да, в такую погоду на мотоцикле, это ж пипец.

Харли жил неподалёку. У него был свой большой дом с обширной территорией и огромным гаражом. В гараже нашлось несколько мотоциклов его любимой марки, два «Мустанга» и ещё один кузов.

— Вот, кузов тоже у меня непростой, там целая история, — кивнул он. — Я Койота для него как раз и покупал. А теперь, если ты согласишься я в него впихну Босса и это будет полный пердимонокль. Тачка прям шестьдесят девятого года, как и я сам. Короче, вот машина, бери, катайся.

Он показал на чёрную сияющую машину.

— Завтра привезёшь. Сначала только поаккуратней, привыкни, а то в ней дури дохерища. В общем, жду твоего решения. Но я прямо отвечаю, если ты не коллекционер, нахрен тебе твой родной движок не упал. Один геморр, но геморр с понтами. А тут, сел, поехал, полный вперёд.

— А надо, я не знаю, залог какой-нибудь или что? — спросил я.

— Брат, — покачал он головой, — не смеши. Я привык верить хорошим людям. Тем более, куда ты с этой тачкой денешься? Сам подумай.

— Лады, — кивнул я.

Мне уже хотелось поскорее усесться за баранку. Я открыл дверь и прыгнул внутрь, погладил деревянный руль, втянул запах бензина и кожи.

— Ну что, чувак, — улыбнулся хозяин машины, — чувствуешь? Я вижу, у тебя есть душа.

Двигатель взревел, и я ощутил невероятно крутую дрожь, могучую и глубокую вибрацию. Чуть придавил на газ и коняжка забила копытом. Заржал жеребчик, желая скорее ринуться вскачь.

Выехав из ворот, я какое-то время сдерживался, а потом притопил на ровном и открытом участке, и сам чуть не заржал, как дикий мустанг. Это был настоящий кайф.

Мы доехали до Кукуши, и я дал погонять и ему.

— Неплохо, — усмехнулся он. — Пацанская тема, племяш, чёткая.

Я хотел предложить прокатить Ларису, но тут позвонила Жанна и планы резко поменялись.

— Какие люди! — воскликнул я. — Жанна Константиновна, как приятно слышать ваш нежный голос.

— Где ты услышал хоть нотку нежности, засранец? — рыкнула она. — Есть у тебя что-нибудь для меня?

— Ну нет ещё пока, — ответил я. — Времени-то сколько прошло? Как известно, скоро только кошки родятся.