Второгодка. Книга 5. Презренный металл

— Что?!

* * *

Когда она высаживала меня около дома, мне показалось даже, что в её чёрных глазах проскользнуло что-то вроде тёплого лучика, но она тут же расставила всё по своим местам.

— Не думай, что это небольшое приключение, — строго сказала царица прошлой ночи, — избавит тебя от необходимости отвечать на серьёзные вопросы, связанные с делом.

— Что же, ответить можно, — согласился я. — Но чтобы получить ответы, кому-то придётся изрядно попотеть.

Она, к моему удивлению, улыбнулась.

— Посмотрим, — кивнула Жанна и поехала на работу.

А я пошёл в супермаркет, потому что дома, кроме пельменей ничего не было. Завтраком Жанна меня не накормила, да и не до завтрака было, честно говоря. Времени на всё не хватило. Так что я был голодным, как волк.

Я купил яиц, масла, хлеба, ветчины, помидоров и устроил пир на весь мир. Сегодня был последний день школы и можно было прийти попозже. Сначала я забрался в душ, а потом уже принялся за еду. Пришла Настя.

— Идёшь? — спросила она.

— Иду. Есть будешь?

— Не… Ну давай кофе выпью.

— Там круассан для тебя. Как жизнь?

— Нормально. Когда порядок будем наводить?

— Давай сейчас вместо школы, — предложил я.

— Не, в школу-то сходить надо, давай тогда сразу после.

— Ладно, но не сразу, мне там надо с дядькой с одним встретиться.

— Опять твои встречи, — покачала она головой.

— Ну да. А как у тебя в творческом плане?

— Слушай, там у нас сейчас такой проект затевается, просто кейк!

— Это хорошо, да?

— Это огонь, Красивый.

— Да? Ну здорово, я рад за тебя.

— Я тоже, я прям кайфую. Но единственное… наверное, придётся больше времени проводить там.

— А родители не против?

— Почему бы им быть против? Ребёнок пристроен, есть-пить не просит. Мне хорошо, и им хорошо. Пойдёшь на танцевальный вечер сегодня?

— Сегодня будет дискотека? — удивился я. — В школе?

— Ну да, ты что не знаешь? — покачала она головой.

— Нет, что-то я это дело пропустил. На дискач-то как не пойти? А ты пойдёшь?

— Я, конечно, не знаю, что ты там себе думаешь, — засмеялась Настя, — но дискотекой я бы это не стала называть.

— А чем?

— Ну, танцевальным вечером.

— А в чём разница? Музыка будет?

— Будет, — усмехнулась она. — Хорошая, качественная, заранее подобранная и одобренная Медузой. И будет куча взрослых, и всё такое. И танцы типа с аниматором тоже будут.

— С каким аниматором? — поразился я.

— Давненько ты не был на дискотеке в нашей школе.

— Да, точно. Но если хочешь, давай сходим приколемся.

— Давай, — кивнула она.

* * *

После школы я действительно пошёл не домой, а к Сергееву. Нужно было похвалить его за хорошо проделанную работу. И Мишу надо было похвалить. И простимулировать финансово надо было обоих. Я созвонился и выяснил, во сколько они сегодня собираются и сказал, что присоединюсь.

— Ну и что? — недовольно воскликнул Сергей Сергеевич, когда я зашёл. — То есть сделай, сделай, срочно сделай, а потом будто сквозь землю провалился, да? Ни слуху, ни духу. Доброе слово-то можно сказать или как? Оно ведь и кошке приятно.

— Доброе слово я как раз и пришёл сказать, — улыбнулся я. — Вот, держите, Сергей Сергеич, это вам. А это нашему дорогому генеральному секретарю.

Они обалдело уставились на пачки денег, выложенные перед ними.

— Михаил, от лица членов партии и сочувствующих членов выражаю тебе свою признательность за техническую поддержку в организации политической акции. Прошу не распространяться об этом и хранить наш идеологический секрет от посторонних. Помни, наша партия работает из глубокого подполья.

— Само собой, — удивлённо сказал Михаил и, взяв в руки пачку, пошуршал, проведя пальцем по срезу.

— А вам, Сергей Сергеич, выдаётся премия за произведённые действия и аванс на будущее.

— Будущего не существует, — сказал он хмуро и загрёб пачку, сунул её в карман.

— Будущее ещё как существует. Во-первых, нам с вами предстоит создавать независимое средство массовой информации, ибо гласность наше всё.

— Ну, надеюсь, хотя бы без перестройки, — скривился он.

— Кое-какую перестройку мы затеем, обязательно. Хочу сказать, что прочитал вашу статью, и она потрясла меня до глубины души. Возможно, вы не поверите, что я единственный человек на всей земле, который мог воспринять её настолько глубоко и открыто, будто она была написана обо мне. Не спрашивайте, неважно, просто примите слова благодарности.

— Болтун, — смягчившись, бросил он.

— Кроме того, мне известно, что одно высокопоставленное лицо, прочитав эту статью, испытало неописуемую ярость. Но подробности пока я не знаю. Впрочем, полагаю, что они станут мне со временем известны. И тогда я с радостью с вами ими поделюсь.

— А что за лицо-то хоть, можешь сказать?

— Потом скажу. Сейчас оно находится на излечении.

— Лицо?

— Да-да, лицо. Сейчас оно пребывает в медицинском учреждении.

— Это что, это Щеглов, что ли, лицо, пришедшее в ярость?

— Вас, конечно, на мякине не проведёшь, Сергей Сергеевич, — усмехнулся я, — но позвольте мне пока не отвечать на этот вопрос.

— Это что за секреты? Во-первых, у нас партия единомышленников. Во-вторых, мы подставляемся, ломаем чужие каналы, пишем туда статьи. А ты вон какой. Секретный. Не по-товарищески поступаешь.

— Ну хорошо, да, вы правы. Это Щеглов.

— Ты действительно думаешь, это он убил того парня? Бешеного. Я почитал про него, и мне он понравился. Я бы за него хотел отомстить.

— Я тоже хочу, — усмехнулся я.

— А я говорю без шуток, — возразил Сергеев.

— И я говорю без шуток, — похлопал я его по руке. — Какие могут быть шутки с такими людьми? Но сейчас, Сергей Сергеич, партия требует следующего шага.

— Какого?

— Есть у меня на примете одна девочка.

— Ха! Насмешил! — воскликнул Сергеев. — У кого из нас нету на примете девочек? И не по одной, скажу тебе. У меня знаешь сколько на примете этих девочек? Но хохма в том, что я-то смотрю на них теми же глазами, что были у меня миллион лет назад. А они видят во мне старую развалину.