Второгодка. Книга 5. Презренный металл

— Ну хорошо, — согласилась она и голос её стал бесцветным. — В принципе, на самом-то деле… если не хочешь, можем и вообще не заниматься. Я просто хотела к тебе припереться, если честно. А физику — ну так, в качестве повода придумала. За уши притянула, короче…

— О, ты хотела со мной потусить?

— Ну типа…

— Ну всё, заметано, потусим, но после Новосиба.

— Ладно… Давай. Хорошо тебе съездить.

— Спасибочки. Ты не скучай только, сходи куда-нибудь.

— Угу, — ответила она и повесила трубку.

Поговорив с ней, я обзвонил всех, кого планировал. У мамы всё было нормально, и в конце недели она собиралась возвращаться. Надо было за ней ехать. И Настя в конце недели собиралась возвращаться. То есть наступал сезон встреч.

У Насти всё было хорошо, она пребывала в полном восторге от мероприятия, от гостиницы, от Минска, от людей. Всё было здорово и прекрасно. Вообще всё. Если честно, меня всегда поражали люди, которые в любой ситуации находят повод для радости. С ними хорошо идти по жизни. И, похоже, Настя принадлежала к их числу. Находить во всём что-то красивое, интересное и привлекательное — это, мне кажется, настоящий талант.

* * *

К семи часам я подъехал к дому Жанны. Заскочил в магаз, на рынок, а потом двинул к ней. Заранее не звонил, поехал сразу, напрямую. Чего звонить, если предупредил, что буду?

Припарковал машину, подошёл к подъезду, набрал номер квартиры. Пик-пик-пик-пик. Домофон щёлкнул и по всему двору разнеслись громкие гудки. Кто придумал такие громоподобные домофоны, для меня загадка. Наверное, человек, который не хотел иметь никаких секретов ни от кого.

Гудки растворились в бесконечности. С той стороны бесконечности никто не отозвался.

Вот же своенравная девица, покачал я головой. Ну ладно, погоди у меня. Но придумать страшную кару я не успел, во двор заехал её белый автомобильчик и остановился рядом с моей лайбой. Жанна вышла и простучала шпильками по асфальту, не обращая на меня внимания. Подошла, приложила чип к домофону. Тот загудел, закурлыкал, щёлкнул замком.

— Чего это ты принёс? — хмуро спросила она, кивнув на свёртки в моих руках.

— Гостинцы, Жанна Константиновна.

— Мне не нужны никакие гостинцы, — сердито ответила она. — Коллег своих угощай. Ну что, так и будешь стоять? Давай, определяйся, туда или сюда.

Я определился быстро и перешагнул через порог. Мы молча подошли к лифту, она нажала прожжённую окурками кнопку, с лязгом открылись двери. Мы снова оказались в тесной душной кабинке.

— Жанна, хорош морочить голову! — сказал я.

— Да? — вскинулась она. — Серьёзно? Я, значит, тебе голову морочу?

— Послушай, ну что ты как ребёнок? Я не сплю со своими коллегами.

— Мне плевать, — отрезала она. — Это во-первых. А во-вторых, мне по барабану. Ты понял?

Я засмеялся.

— Жанна, я про тебя давно всё понял. Когда только первый раз увидел. У тебя, говорят, днюха скоро, да?

— Как ты узнал? — нахмурилась она.

— В статье прочитал.

— Не твоё дело.

Лифт открылся, и мы вышли.

Женщину-Скорпиона отличает мстительность. Она долго не может забыть и простить плохое отношение. Ей также свойственна ревнивость. Женщины-Скорпионы не выносят, когда к ним относятся как к запасному варианту…

Катя раньше любила эту муру, а теперь вообще не упоминала. Видать, разочаровалась, не нашла подтверждения звёздных теорий за годы жизни… Кстати, о Кате, куда-то она пропала, надо будет ей позвонить.

— Меня из-за этой статьи, — начала Жанна, когда мы вошли в прихожую, — шеф с грязью смешал. Ты знаешь, что это такое?

Она наклонилась, расстегнула молнии на сапогах, скинула их и двинулась в комнату.

— Я всё равно узнаю, кто это устроил. Ты меня слышишь?

Я прошёл следом и положил свёртки на стол.

— Он говорит, что это моих рук дело, — продолжала она. — Говорит, что я задумала хрень какую-то. Ты можешь это понять? Я тебя предупреждаю, я узнаю, кто это провернул. И если это ты устроил, я тебя кастрирую вот этими руками, собственноручно. Ты понял меня?

Я засмеялся:

— Капец, Жанна. Чего ты кипешуешь?

— Что?! — воскликнула она, — кипешуешь? Ты знаешь, чего я наслушалась после этой публикации, после того, как он её увидел? Сказать тебе? Ладно, пожалею малолетку, а то у тебя уши завянут. Ты понял?

— Жанна, короче, статья очень хорошая, написана красивым языком. Она привлекла внимание. О ней говорят. И о тебе, конечно, тоже говорят.

— А мне не надо! — резко ответила она. — Мне не надо, чтобы обо мне говорили! Ты этого не понимаешь, недоросль?

— Недоросль? — хмыкнул я. — А пару дней назад тебе так не показалось.

— Откуда тебе знать, что мне показалось, а что не показалось?

— Я бы понял.

— Что бы ты понял?

— Я понял то, что ты становишься популярной, — пожал я плечами. — И совсем не удивлюсь, если скоро о тебе появится очерк в центральной прессе, а то и репортаж в программе «Время». Кстати, кое-что уже было, да?

— Только посмей это сделать! Только посмей, слышишь? Я не шучу.

— Послушай, ты меня за кого принимаешь? — улыбнулся я. — На Эрнста я выходов не имею и влиять на редакционную политику программы «Время» точно не в силах.

— Я тебя предупредила.

— Жанна, я тебе один умный вещь, скажу, только ты не обижайся, да ?

— Ну, — с вызовом ответила она.

— Успокойся. Твой шеф, который сейчас втаптывает тебя в грязь, очень скоро заткнётся. Очень скоро тебя начнут поощрять на всех уровнях, показывать как выдающееся достижение региональной правовой системы, а то и федеральной. Ты же хотела широкие лампасы на юбке и шитые золотом звёзды? Ну так и мысли стратегически. Скоро шеф будет тобой хвастаться как одним из лучших своих достижений.

— Ты идиот? Что ты несёшь? Зачем мне эта шумиха?

— Тебе это надо для того, чтобы иметь развязанные руки. Очень скоро твой шеф больше не сможет на тебя орать, втаптывать в грязь и запихивать огурцы, куда не следует. Потому что ты будешь на карандаше у самого главного вашего босса, эскаэровского.

Для убедительности я показал пальцем на потолок.

— В этом нет ничего хорошего, кроме огромного кровавого геморроя, — заявила она.

— Не скажи, моя дорогая. Если грубо и схематично, ты станешь тотемом, священным животным, самой крутой легавой нашего сыска.