Второй шанс. Сюрприз для бывшего

— Уезжай, Алекс, прошу, — сказала я тихо, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя сейчас мне хотелось кричать.

Алекс нахмурился.

— Я сам решу, когда мне уехать.

Я знала этот тон: спокойный, уверенный, но с угрозой в каждом слове. Я отвернулась, но чувствовала взгляд мужчины, который буквально обжигал мне спину.

Зал наполнился народом, и Алекс вышел, так и не сказав больше ничего.

А вечером, когда я убирала коробки в кладовке, он снова появился. Словно специально выждал момент, чтобы застать меня одну. Сердце забилось чаще, когда мужчина заговорил:

— Женя, поговорим.

Я выпрямилась, сжав руки в кулаки.

— Алекс, у меня много работы. Уходи!

Он шагнул ближе, и я почувствовала, как между нами повисло напряжение.

— Мне плевать, — тихо произнес мужчина, но в его голосе прозвучала сталь. — Ты же знаешь, что не отстану, пока не добьюсь своего.

О да, уж это-то я знала, как следует прочувствовав на своей шкуре.

Я посмотрела ему прямо в глаза — и увидела в них все: упрямство, ярость, желание. И вспомнила, как он всегда считал меня своей.

— Ты не изменился, — прошептала я. — Думаешь, что все можно взять, если сильно захотеть.

Он усмехнулся, и эта усмешка вызвала у меня нервную дрожь.

— Потому что ты — моя и всегда ею была, — уверенно заявил он. — А Марина… Она тебе наврала, я разговаривал с ней. Эта стерва просто хотела заполучить меня.

Я отступила на шаг, словно снова убегала от прошлого, которое так нагло снова вторгается в мою жизнь.

— Хватит оправдываться, Алекс. Думаешь, поверю тебе вот так просто?

Он прищурился, глаза блеснули хищно.

— Посмотрим, Женя. Посмотрим.

Алекс ушел, а я осталась в полутьме кладовки, сжимая руки так, что ногти впились в ладони. Столько лет этому мерзавцу не было до меня никакого дела, так с чего вдруг он снова ко мне прицепился? Совесть замучила? Даже не смешно. Проснулись родительские чувства? Два раза ха! Тогда в чем же дело?

* * *

Алекс продолжал появляться все чаще. Его тень витала надо мной, куда бы я ни пошла. Каждый раз, когда я слышала звук его шагов, сердце замирало.

Он приходил в клуб, будто в свой собственный дом, говорил с директором, осматривал зал, словно искал изъяны. А потом обращался ко мне — властно, как будто я по-прежнему принадлежала ему.

— Тебе нужно больше помощников, — сказал мужчина однажды. — Я могу все оплатить.

Я вспыхнула от злости. Купить меня решил?

— Мне ничего от тебя не нужно, Алекс.

Мужчина помрачнел и шагнул ближе.

— Женя, хватит играть в самостоятельность, — произнес он тихо. — Я лишь хочу помочь.

Я поджала губы. Его слова пугали меня. Потому что помнила, как он шептал мне слова любви, клялся в верности. А потом его будто подменили, и вместо любящего мужчины я получила безразличного и властного чужака, которому я была удобна. Как жена, как тень, как та, что делала его жизнь уютной.

Он предлагал помощь, деньги, поддержку — но я знала цену его «щедрости». Знала, что за каждым таким предложением стоит желание снова управлять мной, снова превратить меня в ту Женю, которая жила только им.

— Ты не имеешь права так говорить, — сказала я, голос дрожал. — Ты не мой муж. Ты никто, Алекс.

Алекс сузил глаза, и в его глазах проступила ярость. А вместе с ней, как ни странно, тоска.

— Ты все еще нужна мне, Жень, — признался он неохотно. — Но ты снова не слушаешь меня.

Я отвернулась, не в силах больше смотреть на бывшего. Он не менялся. Его слова были теми же, что и раньше. Он по-прежнему считал, что любовь — это власть. А я знала: если уступлю сейчас, снова утону в этом омуте.

— Зато ты мне больше не нужен, — соврала я, надеясь, он не услышит в моем голосе фальшь. И по звуку удаляющихся шагов я поняла, что он поверил мне.

Глава 10

Все чаще Алекс оказывался рядом с Дашей. «Случайно» сталкиваясь с нами на улице или в клубе, а после просто заявляясь к нам домой, как к себе. И если сначала он караулили нас возле калитки, то потом моя мама, заметив это, стала приглашать его в дом, несмотря на мое возмущение.

«Женя, ну он же не посторонний человек. Разве ж я могу позволить ему ждать вас на улице?» — оправдывалась она, отводя взгляд.

Я злилась на нее, но ничего не могла поделать.

Даша называла его «дядя Алекс» и тянулась к нему, не зная, что он для нее не просто знакомый. И с ней он, в отличие от меня, умел быть мягким — улыбался, когда она что-то рассказывала ему, поднимал дочь на руки, кружил, и его лицо при этом казалось счастливым, а она смеялась и обнимала его за шею.

Мне было больно на это смотреть. Потому что каждый раз, когда я видела, как она прижимается к Алексу, у меня внутри все сжималось от страха. Что, если он заберет ее у меня? Этого я боялась больше всего, до спазма в груди и ночных кошмаров, потому каждый раз, когда бывший муж приходил, меня трясло не по-детски. Но запрещать ему видеться с дочерью я тоже не могла — просто совесть не позволяла.

Алекс приносил ей маленькие подарки — книжки с картинками, мягкие игрушки, сладости, и еще кучу всего, балуя и покупая этим ее внимание.

Каждый раз я пыталась остановить его, твердя, что нам от него ничего не нужно. Но ему, как обычно, было плевать на мои просьбы.

Я пыталась запретить дочери принимать подарки:

— Даша, положи обратно. Мы не будем брать это.

Но Даша смотрела на меня большими глазами и шептала:

— Мама, а почему нельзя? Дядя Алекс же хороший.

И в ее голосе звучала обида, которую я не могла вынести.

Когда он в очередной раз притащил плюшевого медведя, я не выдержала и психанула. Просто сунула игрушку мужчине обратно и бросила тихо: «Уходи!»

Даша сразу заплакала, спряталась у меня за спиной, а я замерла перед Алексом с упрямым видом, с дрожью вслушиваясь в горькие всхлипывания дочери.

— Женя, — покачал головой Алекс, глядя на меня укоризненно. — Нельзя так. Я ведь не тебе приношу подарки, а Даше. Ты совсем не думаешь, как это отражается на ребенке. Нельзя быть такой эгоисткой.