Выбор моей реальности

Тем не менее, василисса Ирина, пережившая сына всего на пять лет, была канонизирована церковью в лике святых за то, что очень почитала иконы.

— Воистину святая женщина.

— И законопослушная, — улыбнулся в ответ Лёша. — Никифор Вриенний приближён к императорской семье и стал ближайшим другом Михаила. Говорит, что они теперь, как родные духовные братья, обещает ему поддержку в законных правах на престол. Думается мне, они сговорились в ближайшее время свернуть узурпатора-Романа и посадить Михаила Дуку на трон как полноправного императора, а Никифор станет его Великим Магистром — правой рукой и ближайшим советником.

Недавно Никифор уже провернул несколько удачных придворных интриг и выгодных торговых операций, благодаря чему переселился в роскошный дворец — палатий Хормисдас, куда мы сейчас и направляемся, — завершил наш гид краткий экскурс в актуальную обстановку на политической константинопольской арене.

Хормисдас располагался в закрытой части города, напротив Ипподрома и рядом с Большим Императорским Дворцом. Позади Хормисдаса, поближе к морю, приютился собор Святого Сергея и Вакха.

У массивных железных ворот, на стене, выходящей на улицу, уже было высечено имя нового владельца «Никифор Вриенний Глориос — Великий Андумиаст13 Восточно-Римской Империи».

Нас встретили вооруженные охранники, которые попросили оставить оружие на входе. Лёша оставил большой нож, похожий на кинжал. Мы же с Киром ничего не сдали.

Дворец Никифора представлял собой белое отштукатуренное трёхэтажное здание с перистилиумом — внутренним открытым двором квадратной формы, окружённым двадцатью колоннами и расположенными между ними статуями на высоких постаментах. Пол был вымощен массивными каменными плитами. В глиняных горшках росли экзотические растения и цветы, наполняющие всё помещение дурманящим ароматом тропиков.

По полу, разбрасывая в разные стороны финики и каштаны, бегали три шустрые обезьяны, по виду напоминавшие бандерлогов. В дальнем углу перистилиума располагался огромный, выложенной сине-зелёной мозаикой бассейн, где в бирюзовой, искрящейся на солнце воде плескались четыре девушки, чьё присутствие выдал непрекращающийся смех.

Из атриума имелись выходы во все остальные залы и комнаты Хормисдаса.

Внутри дворец был также украшен колоннами, полы — полированным мрамором, а стены и даже потолки — мозаикой и фресками с античными мотивами, бесконечными сценами древнегреческих мифов и другими очень нецерковными сюжетами.

Первый этаж был сгруппирован вокруг центрального зала — триклиния, где предприимчивый Никифор Вриенний, вероятно, устраивал свои приёмы или тусовался в свободное от работы время. Сквозь высокие арочные окна открывался вид на галереи и оранжереи внутреннего двора. Мраморные колонны, находившиеся в зале, служили в качестве декора и поддержки для верхних этажей, где, по всей видимости, находились личные покои. Справа и слева от зала располагались две мраморные лестницы, перила которых сторожили гипсовые античные чудовища.

Здесь находились покрытые шелками и подушками застольные ложи — клинии, на которых, по известной древнеримской традиции, во время приёмов возлежали присутствующие.

На эти кушетки нас не положили, а провели в другую комнату, тоже немаленьких размеров, где в окружении громоздких скульптур, золотых статуэток, бюстов и голов; резной, точёной мебели с массивными бронзовыми декоративными накладками, стоял круглый стол, у которого в позе гордого античного воина возвышался Никифор Вриенний.

Хозяин дома — молодой, коренастый, склонный к полноте мужчина, одетый весьма помпезно, выглядел под стать своему жилищу. Расшитая золотом белая туника, синий плащ — гиматий, тоже с золотой каймой, крепился на правом плече массивной застёжкой — фибулой. Небольшое выпирающее брюшко подчеркивал пояс с драгоценными камнями. На ногах красовались домашние узконосые шёлковые пантофли, напоминающие шлёпанцы.

Увидев нас, он уселся на самый красивый и высокий стул, напоминающий украшенный драгоценными камнями царский трон, по обе стороны от него разместились два советника — асекретиса, около них на столе лежала наготове бумага для записывания распоряжений, заострённые свинцовые палочки и бронзовые чернильницы.

Никифор, театральным жестом пригласил нас сесть на стулья напротив.

Служанки, очень легко одетые, вынесли шикарную амфору с одной ручкой и горловиной, имеющей не один, а три стока, что позволило разлить красное полусладкое вино по трём серебряным чашам одновременно. Затем девушки принялись активно обмахивать Никифора большими роскошными веерами из павлиньих перьев.

«Падишах из детских сказок», — подумал я, ощущая на коже лёгкий бриз бесперебойно работающего византийского кондиционера.

Глава 101. Гипнос, Зевс, Асклепий и Арес

His chosen comrades thought at school

He must grow a famous man;

He thought the same and lived by rule,

All his twenties crammed with toil;

'What then?' sang Plato's ghost. 'What then?'

William Butler Yeats

— Рассказывайте, кто вы и с какой целью прибыли в мой город.

— Александр, просто волшебник и чародей, — представился я. — В Новый Рим приехал, чтобы скупить несколько тысяч рабов и увезти в свои земли. Перед этим хочу заработать много денег. Ими я готов поделиться со своим компаньоном, который мне поможет с легализацией бизнеса и общению с государственным чиновничьим аппаратом.

— Ха-ха-ха, волшебник, своей бравадой тебе удалось развеселить меня! — захохотал он.

— Какая статуя Вам недорога?

— Вот этот конь Деймос со своим длинным фаллосом мне уже наскучил. Полагаю, вы — заезжие паяцы — намерены оживить его и впечатлить меня, чтобы я от ваших фокусов остолбенел, а в это время Деймос резво за нами побегал? — предположил Никифор, продолжая сардонически посмеиваться.

Я, встав из–за стола, вытащил пистолет и выстрелил по яйцам стоящему на дыбах гипсовому Деймосу. Бабах — вместе с яйцами отлетает ещё и одна нога, а затем жеребец, потеряв равновесие и приказав долго жить, с грохотом рухнул на мраморный пол.

— Достаточно?

— Да, да, впечатляет, я бы сказал, до дрожи в коленных суставах. Невиданная разрушительная сила! — чихнув от пыльного облака, появившегося в зале после смерти Деймоса, проблеял слегка побледневший Никифор, а его слуги из писарей мгновенно превратились в телохранителей — из широких рукавов они достали по кинжалу и встали около своего хозяина.

— Я и мои люди много чего умеем. И в качестве жеста доброй воли, хочу Вам порекомендовать побыстрее спрятать свои богатства, потому что другие волшебники-паяцы, не такие великодушные, как я, могут присвоить всю Вашу собственность с помощью подобного оружия или магии.