Выбор Свездиго

За время отсутствия Свездиго ситуация на рынке почти не изменилась. Почти. Только теперь рядом с его временно покинутым лотком стояли двое городовых. Один был старым, толстым и хмурым, а второй - молодым, немного растерянным, совсем еще по-детски угловатым и робким. Фенотипически между этими городовыми было очень мало общего, только одинаковая, кое-как скроенная и безобразно пошитая из самого дешевого синтетического полотна, униформа, сближала их между собой лучше любых фено- и гено- типов.

Свездиго отлично помнил их предшественников, помнил густые нафабренные усы, помнил добротное натуральное сукно тяжелых шинелей, помнил страшные сабли-седедки и широкие бляхи обильно украшенные тяжелой державной медью, помнил тяжелый запах дегтя, крепкого спирта и дешевого одеколона. В общем, он помнил о прежних городовых все то, что всегда ассоциировалось у него крепостью, прочностью и надежностью. Сейчас, рассматривая этих двоих, он подумал, что здесь, внизу, все, конечно кое-как развивается, но при этом и как-то незаметно мельчает. Ему всегда казалось, что развитие работает здесь в какую-то не ту сторону, что, по крайней мере, этот фрагмент нижней эволюции городовых где-то слегка заблудился.

Синтетическая форма молодого городового была новой и не обмятой, сидела на нем мешковато, а через его трогательно оттопыренные уши просвечивал неяркий зимний свет. "Вчера подходили другие,- машинально отметил Свездиго.- Наверное, эти двое - стажер и наставник. Так они здесь, кажется, обучают свой молодняк".

– Чему обязан, господа полицейские?- бодрым голосом спросил Свездиго, быстро занимая свою позицию за лотком.
– Как всегда?

– Да, обычная проверка, - вяло откликнулся наставник.
– Петруша, давай.

Стажер густо покраснел, а затем чуть закатил глаза и быстро затароторил, глядя куда-то вверх и в сторону:

– Приготовьте паспорт с отметкой нашего отделения, справку о временной регистрации, разрешение на розничную торговлю, справку об уплате налогов, справку от санитарного врача, медицинскую книжку...

Наставник и Свездиго слушали стажера, благожелательно улыбаясь и одобрительно кивая головами. Правда, Свездиго всегда немного коробило упоминание справки о временной регистрации. Что и неудивительно, ведь он обладал такой внешностью, которой в иные времена позавидовали бы и самые искушенные эксперты из Аненэрбэ.

Даже при беглом взгляде в синие глаза Свездиго, в его идеальные, словно бы выточенные искусным мастером из слоновой кости лоб, щеки, волевой подбородок (с мужественной ямочкой) и челку белых волос, что так и норовила выбиться из-под старой истертой ушанки, вопросов о временной регистрации возникать, казалось бы, не должно было даже у самых разборчивых и бдительных городовых. Но они почему-то возникали у них всегда. Впрочем, это было уже давно набившим оскомину общим местом, и Свездиго расстроился не сильно. Он знал, что нижние безобразники уже достаточно давно являются в первую очередь как бы носителями одежд, и что они всех встречных оценивают по стоимости носимых ими нарядов. Глянешь на такого носителя и сразу ясно - кто перед тобой. То ли это опасный и неуравновешенный кримми, то ли это склонный к множественным экстазам духовный фан, или украшенный казенными бляхами , тяжелый на подъем, корыстный и осторожный гос. Да и одежды простых особей уже давно были четко акцентированными по роду их деятельности, и тренированный глаз всегда мог разглядеть, выделить даже в самой плотной толпе безобразников типичного охранника, проститутку, шофера, официанта или грузчика из ближайшего гипермаркета.

Свездиго же был одет совсем просто, можно было даже сказать - вызывающе просто, и на этом основании первый встречный городовой (сейчас они назывались иначе, но это была только маскировка, или, вернее сказать - мимикрия, к тому же не очень искусная), конечно же, мог затребовать у него не только справку о временной регистрации, но и все остальные справки тоже.

Это было понятно тем более, что вокруг уже давно и уверенно, причем сразу во всех областях нижней безобразной жизни лидировали, как правило, жгучие брюнеты и лысые люди неопределенного окраса. Лысые и брюнеты довольно сильно отличались фенотипами и сближало их только две вещи - все они были альфами и носили одинаковые дорогие наряды. И брюнеты, и лысые альфы носили очень дорогие и специфические наряды, и их ни за что нельзя было спутать ни с кримми, ни с фанами, ни госами, ни тем более с грузчиками или с проститутками, и это обстоятельство очень часто помогало при выполнении полнении наблюдательных протоколов. Если для отбора очередных анализов требовалась альфа (а главные цепочки всегда анализировались именно по ним) то ее всегда можно было легко обнаружить и именно по наряду. К тому же, Свездиго уже давно знал о них самое главное и поэтому все они были, есть и будут для него только лишь простыми и бесхитростными безобразниками.

– ... письмо с рекомендациями от участкового и памятку с предвыборной программой нашего мэра, уф!
– закончил стажер.

– И еще памятку с его крылатыми высказываниями, - устало поправил его наставник.

– И его крылатыми высказываниями!
– бойко поправился стажер.- Ну, как?

– Нормально!- нестройным хором воскликнули наставник и Свездиго.

Стажер скромно улыбнулся, а его уши сделались при этом пунцовыми и практически непрозрачными от удовольствия.

Свездиго понимающе улыбнулся. Он уже давно не обращал внимания на слова нижних безобразников, потому что считал их лишенными смысла колебаниями газовой смеси. Теперь при общении с ними он обращал внимание совсем на другое - выражение глаз, тембр, походку, состояние передних зубов, запах и еще множество разных примет. Производимые безобразниками колебания газовой смеси использовались ими только как средство привлечения какой-нибудь добычи и последующего скрытого воздействия на нее. Иногда они использовались для обмана, отвлечения внимания, запугивания, но как только безобразник получал свое, сразу же утрачивали даже и эти относительные смыслы. Вот почему для правильного определения степени исходящей от них скрытой угрозы, капитан уже давно использовал другие ориентиры. Особенно хороши в этом смысле были глаза.

Обычно ему всегда хватало выражения глаз, так как у них были настолько выразительные глаза, что он никогда не мог понять - почему они не общаются между собой только при помощи их выражений. Часто, очень часто глаза его собеседников выражали одно, а производимые ими колебания смеси - совсем другое, но это больше не могло его обмануть. Вот и про этих городовых он сразу же понял абсолютно все, потому, что и у стажера, и особенно у его наставника были очень выразительные глаза.

Они оба словно бы говорили ему своими взглядами: "Отдай нам это. Отдай немедленно. Разве ты не видишь, что оно нам нужно? Что мы не можем без этого жить? Мы знаем, что оно у тебя есть. Отдай нам это и мы немедленно оставим тебя в покое. Разве ты не видишь, как мы страдаем без этого? А ты себе добудешь еще. Вон ты какой ладный и сильный".

Кроме настойчивой просьбы в глазах обоих городовых можно было прочесть и скрытую угрозу. Они как бы говорили ему своими глазами: "Если ты не отдашь нам это, мы тебя закатаем, замучаем, составим на тебя протокол. Подумай - разве это того стоит? Конечно, не стоит. Поэтому для тебя будет лучше, если ты не будешь противиться и отдашь нам это. Ну же - отдай нам это. Отдай. Отдай. Отдай".

Давление этих глаз было настолько сильным, что Свездиго не стал ему долго противиться. Он залез в карман фуфайки и протянул наставнику истертую паспортную обложку с двумя вложенными купюрами тысячного достоинства.

– Да, - коротко бросил наставник, с видимым облегчением принимая в свои широкие ладони подарок Свездиго.
– Вчера вот моего старого напарника уволили за утрату доверия. А знаешь, как он всем доверял? Как он во все и всех верил? Как он на всех надеялся? Вот скажи мне, торговец, куда катится этот рынок?

– Известно куда, - дипломатично заметил Свездиго, с задумчивым видом разглаживая складку на брезентовом фартуке.
– К полной и окончательной утрате доверия. Причем сразу по всем кредитам.

– Именно, - наставник снял шапку с хорошо знакомым Свездиго по прежним временам, но каким-то худосочным и тонкошеим медным орлиным дублем, пощупал внутреннее искусственное полотно и снова водрузил на свою лысую голову, крепко придавил ее ладонями к тяжелому голому куполу.
– И когда-нибудь оно туда непременно докатится.

"Может быть, он докатится туда уже сегодня", - чуть не вырвалось у Свездиго... Впрочем, в такой день все это было тоже уже не важно.

Наставник помахал перед своими глазами мясистой кистью с двумя массивными золотыми перстнями, как бы отгоняя от своей головы какое-то навязчивое и страшное видение, а потом кивнул в сторону остальных лотков.