Выбор ведьмы

Хортица поднялась повыше, Танька задрала метлу, следуя за ней, воспарил здухач, и там, где Ирка помнила дорогу меж полей, теперь они увидели… Мертвый лес.

Лучи солнца точно гасли, и мрак, только мрак колыхался впереди. Далеко, насколько хватало глаз, стояли черные, будто сожженные деревья. Исковерканные ветви застыли в бесконечной муке, меж ними не было ни ветерка, ни звука, ни жизни, и в то же время казалось, что там идет какое-то жуткое, противоестественное движение, будто деревья только что крались и настороженно замерли, ощутив на себе взгляды. Хортица вдруг поняла, что движение есть — черные корни медленно, но неуклонно ползли вперед. Эти корни… от них тошнило и корежило, смотреть на них было невозможно, но их конвульсивное шевеление невольно притягивало глаза. Они были противоестественны и омерзительны, как ожившие мертвецы в Иркином мире. Хуже, чем в Иркином мире.

С искореженных ветвей тусклыми простынями свисали белесые лишайники. Они раскачивались, как занавески под слабым сквозняком, и в источаемом ими слабом фосфоресцирующем свете было видно, как корни просачиваются на открытое пространство перед Мертвым лесом и движутся дальше, подрывая землю, точно громадные черви, и оставляя за собой отвалы высушенной, будто сожженной кислотой почвы. Над лесом зеленым полотнищем зависли мухи. Слабо жужжа и изгибаясь в воздухе, рой плыл над черными кронами, то и дело завиваясь в колышущиеся спирали.

Против Мертвого леса праздничной новогодней иллюминацией сияла деревня приграничников.

Хортица замерла, просто не понимая, что же такое она видит. Наконец офигевший мозг начал справляться с безумной картинкой и вид деревни стал словно собираться заново, как пазл. Те же свежетесаные хаты, золотые снопы и голубые, малиновые, ярко-зеленые лепестки цветов, покрывающие крыши. Пятно гари там, где пришлось подпалить дом с криксами. Гнатова хата — пестрая цветочная роспись уже тянулась вдоль двери и половины окон — много же Галька успела разрисовать! Сбитый из толстенных кольев тын вокруг деревни, четырехликий страж у заложенных брусьями ворот… В широко распахнутых глазах стража кипело пламя! Огненные конусы таяли в разгорающемся дневном свете, но землю вокруг четырехликого покрывала зола — даже на вид густая и липкая, — оставшаяся от корней Мертвого леса, попавшихся стражу «на глаза». А саму ограду паутинной сетью опутывали… провода. Электрические провода, какие уже не замечаешь в родном городе, потому что они всегда там были и есть. Здесь они казались чем-то невероятным, сказочным… причем из сказки страшной… грозной… Между ними, содрогаясь в конвульсиях, подергивались черные корни.

«Дина… — мысли у Хортицы были короткими и пульсирующими, тоже как электрические разряды. — Говорила на Источниках про защитные изгороди у приграничников». На площади в центре деревни стояли три прозрачных, словно отлитых изо льда цилиндра. Внутри, извиваясь и искря, бились плененные молнии. Цилиндры гудели и тряслись, то и дело выбрасывая мелкие искры. От них и тянулись к ограде провода. Собранный из цельных стволов, тын больше не был цельным. То тут, то там виднелись покосившиеся столбы, точно выбитые могучим ударом. Провода кое-где обвисли и порвались, обрывки трескуче искрили. Сторожевая вышка накренилась, и тихие рыдания разносились оттуда далеко-далеко в царящем вокруг безмолвии. И ни одного человека внизу за оградой.

Хортица оглянулась — драконы бесшумно зависли позади нее, и лишь кончики крыльев шевелили неподвижный воздух. А потом тишина лопнула, как мыльный пузырь.

Черные корни взметнулись, будто подкравшийся к границе обжитых земель Мертвый лес превратился в гигантского спрута. Извивающаяся стена щупальцев ринулась на тын вокруг деревни. Цилиндры на площади загудели громче, фонтанчики искр брызнули сквозь черные корни-щупальца, заставляя их корчиться в агонии и осыпаться золой. Но Мертвый лес выбрасывал щупальца еще и еще, задавливая трескучие огоньки. Навалившаяся на тын «подушка» щупальцев становилась все толще, придавленные ее тяжестью колья протяжно заскрипели и начали медленно крениться… От темных стволов Леса отделились тощие серые фигуры… и серокожие, голенастые, остроухие существа, похожие и непохожие на людей, прямо по щупальцам пошли на штурм!

Над Лесом всплыло черное облако… Следом, как за воздушным шариком, тянулась толстая черная нить, уходящая в глубину мертвой чащи. По нити прокатывалась длинная пульсация, будто где-то в Лесу работал насос, и, повинуясь этим пульсирующим толчкам, облако плыло к деревне.

Накренившийся тын весь покрылся карабкающимися серокожими, точно подгнившее дерево, извивающимися мокрицами. Безмолвные и упорные, серокожие ползли вверх, вот первая почти безносая, узкоглазая физиономия поднялась над кольями…

Водные драконы зависли по периметру тына… и сверху рухнули потоки воды. Хортица ошеломленно смотрела на невиданное в родном мире зрелище — электрические искры начали разрастаться, как цветы от полива! Низвергающийся сверху прозрачный водный занавес пронзило золотыми нитями электрических разрядов… и на этих разрядах, как бабочки на булавках, корчились серокожие! А пикирующие сверху огненные уже изрыгали пламя, ветер летящих следом воздушных раздувал огонь, гоня его на Мертвый лес.

Ползущее к деревне черное облако рассыпалось роем мелких темных семян, похожих на миниатюрные снарядики. Крохотные семечки отскакивали от чешуйчатой брони, но залетали в глаза и уши, кто-то из драконов взревел, черная дрянь немедленно ринулась ему в пасть, забивая глотку. Несколько таких «снарядиков», словно ведомые осмысленной и злой волей, нырнули в кровоточащую рану на боку багрово-алого огненного — и тот дико, пронзительно закричал! Из раны пучком щупальцев выметнулись мгновенно проросшие черные корни, оплели дракона сетью, стиснули…

Черные корни снова принялись заплетать тын, а по ним уже стремительно карабкались серокожие. В прыжке они взмывали над тыном, спрыгивая прямо на улочки беззащитной и безлюдной деревни…

Великий Водный уклонился от несущегося на него облака и ринулся на помощь багрово-алому огненному. Черное облако не стало поворачивать — оно выгнулось назад, прилипло к серебряному хвосту, потекло вдоль чешуйчатого брюха…

Пыльные рогожи, по цвету ничем не отличающиеся от мощенных деревянными плашками улочек, отлетели прочь, а поднимающиеся из-под них люди встретили серокожих в ножи. Внизу яростно сверкала холодная сталь, а наверху в небе так же яростно — меч здухача.

Зеленый ведьмин огонь плеснул на серебристую чешую змея. Облако заорало как живое, в его кипении наметилось нечто вроде лица — провалы глаз, нос и щеки, грубо намеченные складками тьмы. Между ним и Великим Водным зависла крылатая борзая — она казалась крохотной рядом с огромными змеями, но зеленый ореол вокруг нее яростно пылал.

— Вали! — рыкнула Хортица. — С этим я разберусь!

У нее на спине согласно мяукнул кот.

— Сме-е-е-ерть ва-а-ам, тва-а-ари! — с покосившейся сторожевой вышки яростно забил пулемет, срезая лезущих на тын серокожих. — За Ма-аму-у!

Великий Водный не зарычал — взвыл… и метнулся прочь от Хортицы, туда, где семена Мертвого леса прорастали на плоти его драконов.

— Заморозка! Не сопррротивляться! — разнеслось над небом сражения, и лед сковал ближайшего огненного. Айт ринулся дальше, а ледяной панцирь разломился на огненном, осыпавшись осколками вместе с вымороженным в труху черными корнями и семенами. Водные мчались на помощь огненным собратьям.

Борзая взмахнула крыльями, и клубок ведьминого огня сорвался с маховых перьев, плеснув навстречу черному облаку. Облако метнулось в сторону.

— Ловкое, заррраза! — процедила Хортица, бросаясь ему наперерез. Облако поднырнуло под струю зеленого огня — и оказалось точно напротив Хортицы! Распахнулась похожая на черный провал пасть, и из нее потекли мелкие семена. Поток семян врезался в заслон зеленого пламени. И растаял в нем, как кубик сахара в кипятке! Хортица аж тявкнула от восторга, бросаясь навстречу облаку… Кот предостерегающе заорал…

Что-то сильно и больно чиркнуло по гладкой черной шкуре, будто вдоль бока острым когтем провели. Хортица содрогнулась, невольно отвечая вспышкой огня. Прорвавшееся сквозь заслон пламени черное семечко мгновенно сгорело… капли сочащейся из длинного пореза крови разлетелись в воздухе.