Выбор ведьмы

— Я всего лишь посланник… Малая частица Леса… Я не могу это обсуждать с… Хортовой кровью.

— Хортова кровь. Всегда и всего лишь — кровь. Но для меня это и не честь, и не благо, — покачала головой Ирка. — Ты не готов ничего обсуждать со мной, только со змеями — условия, на которых они меня продадут.

— Ни кто тебя не продаст, — отрезал Айт.

Ирка печально поглядела на остальных змеев. На Грэйла Глаурунга глядели уже не враждебно, а как-то… неопределенно-задумчиво. А на Ирку — оценивающе, точно прикидывали, как ее лучше продавать: на штуки или на вес. Все, даже Дина. Что ж… их можно понять. Они только что узнали, что все эти годы погибали за других.

— Я думаю, на сегодня довольно! — капризно сказала Табити. — Даже я устала, а вечером бал. Никакие древние тайны и мировые потрясения не могут быть важнее танца драконов! Муравьиного Гада — найти! Слышишь, Сайрус Хуракан! Не хватало еще, чтоб он во время бала по пещерам шастал, — поднимаясь с кресла, распорядилась Табити. — Криза, царевна-лягушка и Сэрвару-ямм исполняли мою волю, а потому не могут быть осуждены. Царевне-лягушке выражаю свое Владычное неудовольствие, Великий Воздушный может забрать ее обратно в свою службу, если хочет, но я бы не советовала. Человеческих наемников и Гивр-ямм — запереть, Татльзвума Ка Рийо — тоже. Сэрвару-ямм дозволяется навещать брата.

— А танец драконов?! — возопил явно оскорбленный в лучших чувствах Тат.

— Обойдется без тебя. Черную кошку…

— И кота, пестрого кота, Влаууудычица! — вдруг напомнил о себе Адельсод Эбони.

Табити в изумлении уставилась на него, было видно, что она совершенно забыла о котах.

— Пестрого кота выдать человеческим ведьмам для соответствующего наказания. Что у вас положено за нападение на чистоцветного?

Ирка подумала:

— Ну-у… могу Мака потыкать носом… в Адельсода Эбони.

— Мря! — рявкнули оба кота, с одинаковым отвращением отворачивая морды.

— Черная кошка виновна в нападении на змеев, но… с тех пор она отважно сражалась на благо Пещер. — Табити задумалась.

— Род Корат Си-Сават хочет получить ее обратно, — то ли упрекая Мать, то ли предупреждая, рыкнул Грэйл Глаурунг.

Ирка покосилась на черную кошку — побледнеть та, конечно, не могла, но ей явно стало нехорошо.

— Вот как! — воскликнула Табити. — Но мне от убийц драконов ничего не надо, и я не обещала им ни Мой Трон… — ехидно напомнила она сыну его собственные слова, — ни черную кошку… Так что… а пусть человечьи ведьмы и ее забирают — если хотят, конечно! Дару Корат Си-Сават дозволяется обратиться к ним с прошением. Теперь Великий Земляной и Хранительница Сокровищ… — Табити помолчала. — Ваша Сила не может обойтись без танца драконов, а танец — без вашей Силы. Но на балу я вас видеть не желаю. Извольте отправляться в свои покои и находиться там, пока за вами не пришлют, — надеюсь, такой ревнитель традиций, как Грэйл Глаурунг, не заставит меня использовать стражу ради исполнения Моей Воли.

Еще недавно сбежавшая из точно такого же домашнего заключения Дина мучительно покраснела и склонила голову.

— И вот это существо тоже заберите! — Табити брезгливо кивнула на серокожего.

— Я посол, — напомнил тот.

— Только благодаря этому ты жив — и может, даже вернешься к своему хозяину. Или ты надеялся, что я допущу тебя на бал? — усмехнулась Табити. — Хотел пригласить меня на танец?

— Я — нет. Но быть может, это сумеет сделать мой Повелитель, — ответил серокожий, и в голосе его звучала неприкрытая угроза.

— Заберите дерзкую тварь! — рявкнул Сайрус Хуракан и проводил напряженным взглядом тащивших серокожего прочь охранников-водных. — Скоро танец, а здесь без стражи не обойдемся.

— Так оставьте при нем парочку ямм понадежнее — не из тех, что мнят себя молодыми драконами! — нетерпеливо бросила Табити. — Все, змеечки и девочки, готовьтесь к балу! В хвосте хвостов, балы — это приятно для всех, в отличие от войн, предательств и заговоров, где удовольствие получают только некоторые. — Табити улыбнулась и скользнула к двери, мелькая кончиком змеиного хвоста из-под узорчатого кружева юбки.

— Пойдемте, девочки, я вас провожу. — Пан Лун поднялась с пола, и униженно втягивая голову в плечи и не оглядываясь, направилась прочь.

— Панька! — окликнул ее Грэйл Глаурунг, но Хранительница Сокровищ не оглянулась?

Девчонки и Богдан шли за ней по коридору к Пещерам, когда вдруг донесся дробный топот и навстречу им выскочил маэстро Кокатрикс — оба хвоста ящера мелко дрожали.

— Хранительница Сокровищ! — прижимая хвосты к груди, вскричал он. — Какое счастье, что я вас застал! Беда! Чудовищное несчастье! Твари Прикованного в Пещерах! Величайшее сокровище Ирия похищено!

— Какие твари, кто… — Пан Лун повернулась к девчонкам, ее пухлое лицо побелело так, что веснушки на носу выделялись золотыми монетками. — Клянусь! Никаких тварей я не приводила и в сокровищницы никого не пускала! И брать ничего не позволяла! И братец Грэйл тоже — вы не думайте, он хороший, просто он Ирий любит и…

— О чем вы говорите, драконица Пан Лун?! — взвизгнул ящерок. — Величайшее сокровище Ирия — в галерее! Это мой ее портрет — портрет Хортицы-убийцы моих кистей! Он исчез!

Глава 34 Переживания перед балом

— Табити хочет нас кинуть! Сто процентов хочет! — Танька металась по пещере, в здоровенном, во всю стену зеркале из полированного хрусталя летел следом нежно-голубой, отливающий морозным серебром подол. Туфельки, на один тон темнее платья и с крохотным серебряным каблучком, бесшумно ступали по драгоценным инкрустациям на полу пещеры — в отличие от всех вечерних туфель, которые Таньке приходилось носить, эти оказались удобными, как домашние тапочки. Мечта, а не туфельки, и… по закону подлости — она не чувствует никакой радости!

— А ты хочешь, чтоб мы тебя в этом разубедили. — В футболке и джинсах Богдан сидел на заваленном мехами каменном постаменте, служащем в Пещерах Земли кроватью, и вытирал мокрые волосы зеленым лопухом, выращенным Пан Лун.

— Конечно хочу! — выпалила Танька, усаживаясь на укрытый золотым покрывалом каменный «пуфик» и аккуратно расправляя широкую летящую юбку.

— Вот тебе и мини! — пробормотал Богдан, когда час назад нетерпеливая Танька разорвала обертку, и оттуда заструился поток нежно-голубого с серебром паутинного шелка и выпали туфельки — собственно, они и занимали две трети пакета. Танька сначала едва не задохнулась от восторга, а потом чуть не взвыла от горя, понимая, что никогда в жизни не сможет сделать прическу, подходящую к этому платью. Но в их пещере появилась Белая Змея — на сей раз никто не пытался змеечку не впустить — и быстро собрала Танькины светлые пряди в «прическу императрицы»: высоко поднятые наверх волосы и один завитой локон, завлекательно подчеркивающий длинную шею и гордую посадку головы. И принялась за Ирку, что-то там накручивая, взбивая, подравнивая в ее черных волосах. При этом Белая Змея была непривычно мрачна и молчалива, отвечала неопределенным угуканьем на все вопросы, а на бледном личике отчетливо выделялись ее покрасневшие глаза. И ушла она сразу как закончила, не осталась попить чаю с лепестками и поболтать, на что так рассчитывала Танька. И та поняла, что радость от самого лучшего, самого блистательного платья, которое у нее когда-либо было и, наверное, будет, неуклонно меркнет.

— Каждый из змеев, кто был в судебной пещере, сейчас думает об одном и том же: мы гибли, а люди… человечки отсиживались за нашими спинами. — Танька рассеянно гладила юбку ладонью в надежде вернуть покинувшие ее ощущения. Шелк был безумно приятный — казалось, одновременно сжимаешь в пальцах невесомую пушистую булочку, скользишь кончиками по гладко отполированному дереву и зарываешься в шерсть кошки! Она покосилась на тихо сидящую в углу черную — та в последнее время превратилась в скользящую за Танькой тень, точно только рядом с посланницами другого мира чувствовала себя в безопасности.