Выбор ведьмы

— Да ситуация-то и правда безвыходная. Мертвый лес может до бесконечности плодить войска из «подручных материалов», и если не уничтожить Симаргла… Лес не победить. А если уничтожить — Ирий погибнет немедленно, вместе со всей своей природой, одни стихии останутся, как миллиарды лет назад. Если Симаргла не выпустить — Мертвый лес будет расползаться и покроет весь Ирий. А если его выпустить… — Ирка подошла к главному «если». — Судя по тому, что они не хотят договариваться со мной, а только насчет меня… — Ирка зло оскалилась — вот точно за банку с кровью держат! — От планов уничтожения человеческого рода он не отказался.

— Наверное, мы должны в первую очередь заботиться о своем мире? — неуверенно предположил Богдан. — Хотя Табити о нас подумала…

— Мы, люди, живем слишком мало и думаем, что если подкинуть свои проблемы другим, например перетащить в другую страну свои токсичные отходы, то эта проблема никогда не вернется. Или просто рассчитываем, что нас это не коснется: при моей жизни все отлично, а как там дети будут маяться — их проблемы! А Табити живет давно и долго и встречается с последствиями каждой своей ошибки. Поэтому она знает, что, спихнув проблему в другой мир, ничего не исправить, беда неизбежно вернется — в сто раз сильнее и страшнее. Правда, в нынешней игре Табити не единственный крутой игрок. Не знаю, сумеет ли старая змея извернуться, если папаня припрет ее к стенке.

— Не единственный. Есть еще мы, — с несколько деланой бодростью напомнила Танька.

— Если змеи и впрямь решат нас выдать Прикованному, мы ничем не сможем им помешать, — тоном спокойного понимания ответила Ирка. — Весовые категории у нас немножко разные.

— Бежать? — немедленно предложила Танька.

Ирка многозначительным жестом указала на выход из пещеры и на пещерный садик. На решетке садика снова сидел змей — два змея, посменно. Наверняка с железным… нет — с гранитным приказом не слушать никаких Великих, предлагающих полетать, размять крылья. У входа в пещеру стояли двое стражников-земляных, а по коридору то и дело проползали змеи-ямм — туда-сюда, как поезда по расписанию. Неудивительно, что Белая Змея была такая мрачная: с Иркой и ее друзьями она уже успела сродниться, но родной-то мир всяко роднее!

Танька невольно стиснула тончайшую ткань платья в кулаке, укололась о серебряное шитье и немедленно заорала на Богдана:

— Долго ты будешь сидеть тут в старых штанах?!

— Думаешь, в парадных штанах я смогу остановить змеев? — серьезно поинтересовался он. — К тому же никто не шил мне платьев паутинного шелка.

— Конечно не шили, ты же парень! На! — Танька запустила руку в свою безразмерную суму — и в Богдана полетела темно-синяя рубашка из такого же шелка, что и ее платье. В мерцающих отблесках драгоценных камней пещеры на шелке проступали загадочные узоры, похожие па скандинавские руны, и тут же он снова казался совершенно гладким. — Так и знала, что пригодится. К счастью, бальный этикет змеев не предполагает ни фраков, ни смокингов. А ты чего расселась?! — накинулась она на Ирку. — Тебе что, даже неинтересно?

— Интересно, — кивнула Ирка, кладя перед собой все еще запечатанный сверток величиной с толстую книжку. И замерла с занесенной над упаковочной бумагой рукой. Вот так… Там, в этом пакете, лежит самое прекрасное на свете платье — Ирка знала это, достаточно взглянуть на Танькино. Босоркани-паучихи создавали шедевры — отдельный шедевр для каждой девушки, и только для нее. Впереди ждал бал, самый настоящий бал драконов, бал, на котором она должна танцевать с Айтом. Это было единственно правильным, таким, каким должно быть… и теперь уже не будет. Потому что… Все тайны раскрыты, ответы на вопросы получены, и мир… два мира стали с ног на головы. Миры, в которых основа и податель жизнь, бог природы и растений Симаргл, ее отец… собирался устранить страшную опасность для ее же родного мира. Один очень опасный биологический вид. Людей. А Табити их всех спасла. Они все были бы уже мертвы: бабка, Богдановы и Танькины родители, классная Екатерина Семеновна… Зато старый Великий Водный, и множество других змеев, и даже люди с захваченных Мертвым лесом земель — все остались бы жить, если бы не вмешалась Табити, Ирийская Змея, враг, много раз пытавшийся убить саму Ирку. Ради людей. Благодаря ей родились Танька, Богдан, Наташка Шпак, сестрички Яновские… А Ирий тем временем медленно умирал. И будет умирать дальше, пока не захлебнется черным гноем Мертвого леса, черным бешенством заточённого Пса. Яркие краски исчезнут под сплошной чернотой мертвых деревьев, Молочная река покроется тусклыми разводами, а в небе вместо гордых драконов будут носиться рои мух. — Как ты думаешь… Айт тоже считает, что я расплачиваюсь Ирием за спасение нашего мира?

— Ничего, он еще немножко посчитает… и сдаст нас всех твоему папаше, — буркнул Богдан. — После тщательных подсчетов.

— Богдан! — прикрикнула на него Танька и пересела к Ирке — словно серебристо-голубая бабочка перепорхнула. — Ну-у… Чтобы узнать, с ним, наверное, надо поговорить?

— Думаешь, он захочет… со мной разговаривать? — Ирка смотрела на Таньку одновременно с ужасом и надеждой, как только что сама Танька на Богдана.

— А ты уверена, что нам именно об этом стоит беспокоиться? — занудным голосом разума влез Богдан, но девчонки его не слушали.

— Сюда он прийти больше не сможет, — твердо сказала Танька. — Так что или мы сами идем на бал, или… — она развела руками, давая понять, что иначе шансов нет.

Ирка некоторое время сидела, напряженно раздумывая… и вдруг, решившись, вскочила, в один миг сбрасывая простыню, в которую была закутана.

— Эй! — Богдан чуть не перекувыркнулся через каменное ложе. — А подождать, пока я выйду?! — И удрал в садик переодеваться, уже оттуда заорав: — Кот, идем со мной!

Кот раздраженно фыркнул, но медленно и грациозно двинулся следом. Забытая всеми черная кошка посверкивала глазами из угла.

— Открывай! — забывая обо всех своих беспокойствах, Танька потянулась к свертку. Ирка собственнически на нее рыкнула и… подцепила сверток кончиком когтя. Зелень и золото хлынули ей в руки. Танька затаила дыхание. Ирка медленно, держа платье на весу, двинулась к зеркалу. На миг замерла, глядя на свое отражение. Переливающееся на зелени золото бросало слабые блики на кожу, делая ее тепло-смуглой. Ирка стояла, то ли просто не решаясь надеть это чудо, то ли надеясь прямо сейчас разглядеть в хрустальных глубинах видения то, что ждет их всех впереди.

— Давай помогу… — прошептала Танька, протягивая чуть дрожащие пальцы к зеленой ткани.

Юбка взлетела драконьим крылом и обернулась вокруг талии. Струями шелка она ниспадала до самого пола, взмывая при каждом Иркином шаге и тут же плавно опадая, как набегающая волна, а покрывающие шелк тончайшие узоры менялись. Шаг — и по подолу побежали стада круторогих оленей, поворот — юбка взлетает вихрем, и олени взмывают в воздух, превращаясь в летящих птиц, стая пошла на снижение — и опустившиеся вокруг ног складки замерцали чешуей золотых рыбок.

Мягкий корсаж плотно обнял Иркин стан, чуть стянул талию, приподнял грудь. Сплетенные из сплошного золотистого кружева, узкие длинные рукава закрывали руки от подмышек и по ладонь, оставляя открытыми только пальцы. Ирка приподняла подол и ступила в стоящие рядом изумрудные туфельки, затянула золотой ремешок на тонкой щиколотке. Не решаясь взглянуть на себя в упор, из-под опущенных ресниц украдкой покосилась на собственное отражение. И невольно застыла, позабыв все: ответственность, проблемы, притаившуюся за каждым поворотом пещер смерть… Была только окутанная золотым сиянием фигурка в прозрачном хрустале.

Сейчас змеи увидят ее совсем не такой, как на первом представлении Табити. Сшитые из того же зеленого шелка туфельки на золотом каблучке не прибавляли и сантиметра роста — Ирка была маленькой, юной и хрупкой. Талия вдруг стала такой тонкой, что казалось, ее можно обхватить двумя пальцами. Обнаженные плечи, трогательно, по-детски худенькие, осыпала мельчайшая золотая пыль — при каждом движении эта золотистая дымка скользила по ключицам, ныряла за вырез и танцевала в прихотливых изгибах рассыпанных по спине черных локонов, то и дело мерцая над головой золотистым ореолом. Пан Лун снова останется разочарованной — платье не предполагало ни единой драгоценности, босоркани безошибочно нашли тот единственный образ, который помог бы Ирке выделиться среди не считающих сокровищ змеиц. Девушка в этом платье сама была сокровищем — нежным и беззащитным. Добычей, доверчиво вошедшей в логово к хищнику и теперь бессильно и покорно трепещущей в когтях: хочешь — пощади, а хочешь — порви на части, все в воле твоей, дракон.