Вынуждающие обстоятельства

Толпа, пытаясь увидеть принца с невестой поближе, старалась забраться даже на ступени Святилища, но стражники из оцепления не давали им толпиться на ступенях, чтобы у нас четверых был свободный проход.

Еще ступени – и вот мы оказались внутри храма. Двери позади нас закрылись, и я знал, что теперь они откроются только тогда, когда Анри станет мужем Лассы.

Первой в глаза бросилась огромная кованая люстра, свисающая с потолка. Цепь от нее шла вверх и исчезала под куполом, и снизу было очень сложно разглядеть, к чему она крепилась. Сквозь окна под потолком на пол ложились лучи света, наполняя огромное помещение теплым солнечным облаком, в котором лениво кружились пылинки. Конечно, по стенам шли фрески, но сейчас меня больше заботило то, что лежало впереди: скамьи, которые были заняты придворными зверями. На самом первом ряду на отдельных местах сидели король Гаскон и королева, миловидная ласка с рыжей шерстью, а также чета Синистрисов. Король с королевой смотрели на процессию с беззаботной улыбкой, а гиена с лисицей смотрели на нас с тревогой. Я очень надеялся, что у них не проснулось в последний момент сожаление, что они дали благословение на брак.

Несмотря на общее великолепие храма, у него не было алтаря как такого. На подиуме стоял служитель Ордена в парадной белой хламиде с зеленым вышитым клевером. Рядом с ним стоял только пюпитр с открытой книгой и подсвечник высотой с меня, в котором горела одинокая свеча из красного воска. На лапе монаха висел небольшой ключ, наверняка от шкатулки в моих лапах.

Подождав, пока Анри с Лассой встанут перед ним, служитель поднял лапу, и в зале наступила полная тишина. Поставив пюпитр перед собой, зверь начал говорить, иногда заглядывая в книгу:

– Дом Арханиса всегда готов принять любого, кто придет в его стены. Арханис милостив в своей доброте и всегда готов протянуть лапу помощи тому, кто просит Его об этом. Порой те, кто ищет Его ободрения, проходит многие мили. И сегодня мы собрались, чтобы соединить союзом Арханиса тех, кто несмотря ни на какие преграды понял, что не может идти дальше один без того. Анри Конотьер и Ласса Синистрис, сегодня перед взором Арханиса произойдет сочетание вас браком. Есть ли в зале те, кто выступает против союза?

Я оглянулся. Синистрисы сидели спокойно, хотя Лаванда еще была напуганной, держа незаметно пальцы передних лап в форме клевера, как будто желая оградить дочь от каких-то страшных событий. Священник перелистнул страницу:

– Теперь все зависит только от вас. Ласса Синистрис, готова ли ты перед взором Арханиса и всех в зале признать Анри Конотьера своим мужем до конца дней своих, быть ему верной, любить его и быть ему опорой во всех невзгодах жизни?

В полной тишине раздался тихий, но ясный голос огневицы:

– Да, согласна.

Лаванда расслабилась, и ее лапа легла на подлокотник кресла. Парфаль положил свою ладонь сверху, и лисица впервые улыбнулась. Священник посмотрел на хорька:

– Анри Конотьер, готов ли ты перед взором Арханиса признать Лассу Синистрис своей женой, быть ей опорой, защитником и кормильцем и оберегать от всех превратностей нашей жизни?

Ответ лучника был громким, отдавая немного солдатской дисциплиной:

– Да, так точно.

Священник поднял лапы, и прямо с потолка упали лучи очень яркого света. Они отразились от лап монаха и упали на плечи Анри и Лассы.

– Арханис показывает, что ваше согласие искренне и благословляет вас на долгий брак. Теперь жених может снять маску с невесты.

Ласса повернулась мордочкой к скамьям, и Анри снял с нее сетчатую маску. На всех смотрели невероятно счастливые карие глаза магессы, хотя улыбка на ее морде была показана только глазами, но не губами. Я ожидал, что сейчас будет что-то типа «а теперь можете поцеловаться», но следующая фраза служителя была неожиданной:

– А теперь вы можете разорвать маску пополам.

Хорек без усилий разорвал сетчатую ткань и отдал половину Лассе. Вейлин тихо шепнула мне на ухо:

– Это свадебная традиция. Теперь они должны хранить половинки маски у себя, как показатель того, что они уже муж и жена.

Священник обратился ко мне:

– Хранитель колец, все ли в порядке со шкатулкой?

Я ответил первое, что пришло в голову:

– Да.

– Тогда я попрошу вас отдать ее мне.

Я подошел к алтарю, все еще держа шкатулку одной левой лапой, и протянул ее служителю. Он открыл ее ключом и вытащил лежавшие на бархатной подушечке кольца, отдав их Анри:

– Теперь вы можете надеть друг другу кольца.

Хорек взял маленькое изящное колечко и надел его Лассе на указательный палец правой лапы , и в ответ огневица надела ему кольцо побольше на его указательный палец правой лапы. Священник снова поднял лапы:

– Анри Конотьер и Ласса Синистрис, с этого момента вы объявляете пред взором Арханиса мужем и женой. Можете обнять друг друга .

Теперь уже под аплодисменты Анри обнял Лассу и прижал к себе. Общее настроение помогло мне забыть на время, что было с утра между мной и Вейлин.

Теперь можно было открыть дверь Святилища, чтобы выпустить уже не просто Анри и Лассу, а мужа и жену, наружу.

Снаружи их приветствовало прямо-таки ревущее море жителей города. Хорек поднял половину свадебной маски над головой – и это завело толпу еще больше. Так все увидели, что бракосочетание прошло успешно. И это означало, что Анри имел право стать новым правителем Меровии.

Как и прежде, многие жители города пытались прорваться через оцепление городской стражи, чтобы оказаться как можно ближе к принцу, но многоопытные солдаты не давали этому случиться.

По неизвестной мне причине коронация должна была проводиться не в Святилище, как этого можно было ожидать, а во дворце, в присутствии только короля и придворных зверей. К народу Анри должен был уже выйти полноправным королем Меровии.

Я бы покинул «процессию» и прогулялся по городу, но плотность зверей на площади заставляла меня отказаться от подобного намерения.

Да, мне так и не удалось отлучиться вплоть до начала коронации. Анри был очень внимателен и не дал мне уйти, посчитав, что я обязательно должен быть свидетелем.

Тот большой зал, в котором начиналась процессия еще не женатого Анри и незамужней Лассы, успели переоборудовать в зал для коронации. По сути, не изменилось особо ничего – только поставили несколько рядов скамей, чтобы придворные звери могли занять место, да поставили королевский трон у стены, между двух больших окон. Скамьи поставили так, что между ними прошла бархатная синяя дорожка-ковер. Хорек успел переодеться из военного мундира в парадную мантию с бархатным плащом. Его одеяния очень напоминало те, в которых сегодня был его отец Гаскон, с той лишь разницей, что в облике не хватало некоторых деталей. Сама магесса переоделась из свадебного платья в более строгое, серого цвета и бархатное, спускавшее до пола и скрывавшее ее лапки.