Выученные уроки
Шрифт:
Я бы спросил ее, но мне тошно даже думать об этом. Я определенно не думаю, что хочу об этом говорить. Мы с Роуз говорим практически обо всем, но, честно скажу, мы никогда не говорили о сексе. Это такая странная категория, где пол действительно имеет значение, когда стоит что-то или не стоит обсуждать — например месячные и мастурбация. Но все равно, она могла, по крайней мере, мне сказать, ведь не то чтобы я спрашивал о деталях и тому подобное.
Это хреново. Теперь, когда Роуз обналичила свою Д-карточку (кстати, я использую слово «Д-карточка» в исключительно ироничном смысле, я ненавижу этот термин), я официально самый отстойный во всей моей семье. Я более чем уверен, что никто в моей семье не добирался до шестого курса, ни разу не трахнувшись и/или не состоя в официальных отношениях. Ну, вот теперь я смог, ура мне. Я
Да, но в любом случае.
Год закончился, и дальше все будет хорошо. Этот год был, возможно, одним из худших в моей жизни, так что то, что он, наконец, закончен, и теперь я могу оставить все это позади — единственное, что из него вышло хорошего. В следующем году все будет по-другому. Я продолжаю себе это говорить и, надеюсь, однажды в это поверю. На самом деле, я надеюсь, что это правда. В конце концов, шестой курс просто должен быть бесконечно лучше, чем пятый, верно?
Шестой курс — это вроде как «свободный» год. Нет больших экзаменов, из-за которых мы должны весь год учиться и паниковать. СОВы закончены, а до ПАУКов еще целый год. К тому же, шестой курс — последний год, когда ты можешь по-настоящему повеселиться, если только, конечно, вы не такие, как семикурсники этого года, которые, как оказалось, веселились весь год и решили прогулять все вместе ПАУК. Черт, может, мы тоже должны были это сделать. Может, тогда бы мне не досталось по яйцам, и тогда у меня оставался бы шанс заиметь детей когда-нибудь.
Знаете, если у меня когда-нибудь будет секс, конечно. Что на данный момент очень сомнительно. Так что, может, мне и не стоит так злиться на Сюзи.
Что еще хорошего в шестом курсе — так это то, что Джеймса не будет нигде поблизости. Это официально последняя ночь, которую я провожу в зоне его видимости. Ну, разве что, мы ведь живем вместе, так что думаю, что глупо это говорить, и это определенно не говорит о том, что я хочу сказать. Но надеюсь (и молюсь любым богам всех волшебников и ведьм), Джеймс уберется к чертям из дома так быстро, как только это возможно для человека. Не то чтобы ему не хотелось уходить, уверен. В конце концов, он ненавидит там быть, и он ненавидит нас всех, так что он очень постарается убраться оттуда нахер как можно раньше.
И это будет, я надеюсь, завтра.
Он где-то здесь. Общая гостиная наполнена людьми, празднующими последний день в школе всеми возможными нелегальными и аморальными способами. Семикурсники особенно счастливы, хотя я действительно не понимаю почему, учитывая то, что они обрекли себя на нищету и безработицу. Я думаю, они решили, что ничего с ними не случится, раз уж столь многие из них участвовали в этой анти-ПАУКовской забастовке или как там они это нахер зовут. Но правда в том, что случится многое. Они не смогут найти хорошую работу, и они все очень, очень скоро об этом пожалеют.
И все это было идей Джеймса, конечно.
Мама с папой в ярости. Они продолжали слать письма, которые он избегал и игнорировал, и когда не получили ответов, стали только писать чаще. Они, наверное, ворчали на него или пытались рассказать о последних событиях, о том, что папа возвращается домой. Они дали друг другу, по крайней мере, шанс, но кто знает, что случится. По крайней мере, они решили попытаться, это хоть что-то. Не думаю, что они нашли то, что хотели, когда расходились. Может, станет лучше. Так что, думаю, они, наверное, пытались сказать Джеймсу об этом, кроме того, что пытались привести его в чувство из-за этого полного и абсолютного идиотизма с ПАУК. Я не знаю, что творится у него в голове большую часть времени, когда он делает вот такое дерьмо. Я клянусь, некоторые вещи он делает просто потому, что может. Ну и что хуже всего, он манипулирует всеми вокруг и может убедить их сделать все, что он захочет. Это смешно, правда, но я не должен быть удивлен. Он уговаривал меня на многие вещи, так что не мне говорить.
Плохо то, что из-за того, что Джеймс не отвечал, мама с папой стали слать письма мне, спрашивая меня, где он, и что делает, и почему их игнорирует. Как будто я знаю. Я не говорил с ним почти весь учебный год — я точно не слежу за
его личной жизнью. Не считая того, конечно, что трудно не следить за чем-то, что и так всем известно и является одной из самых популярных тем для сплетен в школе. Люди любят говорить о Джеймсе, потому что разговоры о нем всегда получаются интересными, думаю. Большие новости о том, что его бросили. Кейт его бросила. Я думаю, это забавно, особенно потому, что никто не ожидал, что это она будет той, кто бросит его. Плохо то, что теперь все девочки в школе чуть ли не писаются из-за того, что у них теперь может быть шанс, что тупо, ведь он определенно уходит из Хогвартса завтра и никогда не вернется. Но я думаю, они считают, что у них есть шанс и все такое, не знаю. Я даже не понимаю, что в этом такого особенно нахер важного. Хотел бы я знать. Хотел бы я знать, что заставляет всех этих девчонок так ужасно по нему сохнуть. Какой бы ген это ни был, мне он точно совершенно не передался, потому что девчонки не выстраиваются в очередь ко мне, это уж наверняка.Хорошо, что Кейт его бросила. Может, теперь он выучит свой урок и поймет, что нельзя все время обращаться с людьми как с дерьмом, и что иногда нужно подумать о ком-то, кроме себя. Но я сомневаюсь, что он научится, учитывая, что он слишком туп и слишком самовлюблен, чтобы увидеть все вот так. Все вокруг него, и все всегда было только вокруг него. Он не терпит и мысли о чем-то, кроме себя, и это его главная проблема. Он думает, что весь мир крутится вокруг него, и не может осознать тот факт, что солнце всходит и заходит вовсе не по его желанию.
Но он ничему не научится. Никогда не мог.
Так что, может я и единственный, кто не трахнулся в этом году, так же я единственный, кто от этого не пострадал. Джеймс пытается делать вид, что ему плевать, и жестоко в этом проваливается, а Роуз изо всех сил старается быть нормальной, из-за чего все становится только еще очевиднее, и раскрывает правду всем еще больше, и из-за этого она ведет себя еще страннее, чем обычно. Как вот сейчас, например, она играет в какую-то игру с выпивкой со своими друзьями, и она балансирует на грани, уже почти полностью напившись. А я знаю, что, если она напьется, то она закончит тем, что выставит себя полной дурой и выложит свои секреты толпе людей, которые используют эту информацию как тему для сплетен.
Так что я иду с ней нянчиться.
Она сидит с большинством своих подруг и парой ребят с других факультетов. Меган тоже здесь, конечно, но я притворяюсь, что ее здесь нет, просто потому, что так легче. Все еще странно находиться рядом с ней, особенно после того, как я был таким ублюдком с ней в прошлом месяце. Я не знаю, почему я так себя вел, наверное, какой-то защитный механизм. Так сказала Роуз, и я ей верю, тем более что у нее есть профессионал, который может постоянно снабжать ее диагнозами. Так что, если кто и знает, то это она. Меган не смотрит на меня, когда я подхожу, и мне это нравится. Намного легче избегать кого-то, если и он избегает тебя. Роуз на полу у стола, и я сажусь рядом с ней и облокачиваюсь о ножку дивана.
— Привет, — тихо сказала она и тут же положила голову мне на плечо. — Хочешь немного? — она держит почти полный стакан чего-то похожего на огневиски. Я почти отказываюсь, но затем спрашиваю себя, а зачем? Я беру его и по запаху могу сказать — это как раз то, на что оно похоже.
Боже. Я ненавижу эту фигню. На вкус как дерьмо и жжется слишком сильно, когда сползает вниз по глотке. Оно крепкое, так что не нужно много времени, чтобы ощутить его эффекты.
— Ты играешь? — спрашивает Лиззи, кивая мне.
Я качаю головой и пытаюсь отдать стакан назад Роуз, но она отталкивает его. Она уже немного пьяна и выглядит так, будто уснет в любую секунду.
— Я тоже, — мямлит она, закрывая глаза, и ее голова тут же становится еще тяжелее. Так что я сижу здесь, пока Роуз спит, а остальные играют в игру, где раскрывают свои страшные, темные, грязные секреты. Хорошо, что я не стал играть, потому что у меня нет ни одного из таких грязненьких секретов. Потому что… Потому что я просто колоссальный лузер, так как оказалось, что даже Аллену Таннеру обломилось парочку минетов. А что у меня? А, точно. Девушка поцеловала меня, потому что я выставил себя идиотом, почти признавшись, что я помешан на ней, но перед этим она успела заняться сексом с моим братом. И указанная девушка сидит от меня в паре метров, что делает все еще восхитительнее.