Выжить в Антарктиде

Вика тоже с судьбой не спорила, а втайне радовалась, потому что счастливый молодожен, помимо стандартного гонорара, обещал солидный бонус в честь радостного события и «за сложность рабочих условий». Деньги Завадской были совсем не лишними: тяжело болела мама, после операции ей требовалась реабилитация, которая из средств простого медицинского полиса не покрывалась. Вика откладывала скромные суммы и регулярно их отсылала семье, но все это было каплей в море. Необычная гастроль и заглавные роли во всех спектаклях явились для нее настоящим новогодним подарком.

Однако получилось так, что в работе Викторию еще никто из меценатов – ни Симорский, ни Долгов – толком не видел. Поэтому выступление на подмостках ледокола стало ее подлинным дебютом. Завадская не могла ударить в грязь лицом и сильно волновалась.

Павел очень хотел посмотреть игру новенькой, но, увы, где-то в середине первого действия его вызвали из зала. Пустующее кресло рядом с молодой новобрачной взволновало и расстроило Бекасову. И хотя Елизавета Даниловна сама была задействована на сцене, она то и дело украдкой вглядывалась в зрительный зал в тщетной надежде, что самый важный зритель вернулся

Зато Симорский, ко всеобщему удивлению, восторженно хлопал и пожирал глазами Викторию всякий раз, как она выпархивала из-за кулис. Его молодая спутница Марина была этому не слишком рада и поджимала губы, явно не получая удовольствия. Актерам труппы стало понятно, что у Анжелы появилась конкурентка, которая рискует заменить ее не только в гастрольном туре, но и во всех прочих местах.

Только Вика ни о чем подобном не думала. Она пребывала в совершенно ином измерении, да и была уже не Викой. Они жила в пьесе, совершенно преобразившись.

Зато все взгляды в ее сторону подмечал Юрий Громов.

Пьеса была действительно легкой, веселой, жизнерадостной, без каких-либо тяжеловесных ассоциаций и поучительной морали. Но в состоянии смятения духа после разговора с Паганелем Юра никак не мог отвлечься.

Он прокрался в полутемный салон, когда спектакль близился к середине. Пьесы он не читал и потому не сразу врубился в содержание. Да и не старался, если честно. Юрий оживлялся только, когда на сцене появлялась Виктория, успевая следить и за ней, и за реакцией на нее в зрительном зале, благо с его бокового места были очень хорошо видны лица присутствующих. «Есть ли в зале ее сообщник и кто он?» - вот что занимало его мысли, хотя он и гнал этот подлый вопрос изо всех сил.

Скоро он пришел к выводу, что кроме шумного поклонника из первого ряда – продюсера Игоря Симорского, за игрой Виктории пристально наблюдает еще один молодой мужчина из цирковых. За продюсера Юра бы не поручился, но вот фокусник Ашор на лекции Паганеля точно присутствовал. И крутился возле Белоконева, даже к врачу отвел...

Юрий собирался подойти к Ашору в антракте и завести разговор, но едва занавес опустился, парень исчез. Громов напрасно прождал его в коридоре: во втором отделении Визард не появился. Но зато появился Павел Долгов с четырьмя шикарными букетами. Бог весть, где он их взял на корабле, не иначе еще в порту купил, потому что несколько роз имело не слишком товарный вид, но когда актеров в финале вызывали на поклон, эти цветы были уместны.

Миллионер отдал один букет жене, а с тремя другими приблизился к низкой сцене. Цветы достались Виктории (с формулировкой «за дебют»), Елизавете Даниловне («за неподражаемую игру и режиссуру») и Евгению Урусову («лучшему актеру театра»), который принял темные розы с непередаваемым достоинством. Патрисия Ласаль-Долгова подарила свой букет Сергею Давыдову.

Громов стал пробираться вперед, чтобы тоже сказать Вике какие-нибудь комплименты, но, поравнявшись с Долговым, застыл.

– После одиннадцати на верхней палубе запланирован небольшой междусобойчик, - негромко говорил тот Бекасовой. – Я вас приглашаю, приходите. И обязательно приводите вашу очаровательную звездочку Завадскую. Хочу представить ее Симорскому. Он меня лично просил.

Бекасова кивнула, а Юра решил, что пора перехватывать инициативу. Поскольку актеры уже разошлись, он пробрался за импровизированные кулисы. Собственно, по ту сторону занавеса находилось всего три небольших помещения с раковинами и зеркалами. Низкие ширмы отделяли углы для переодевания.

– Вика! – позвал он, не зная, в какой из полураспахнутых комнат искать Завадскую. Да и боялся он врываться в это незнакомое царство.

К его счастью, Вика тотчас появилась на пороге первой комнаты. Она все еще была в костюме и гриме, но избавилась от букета. При виде Громова, ее лицо просветлело.

– Я не видела вас в зале, - сказала она, - думала, вы не пришли.

– Простите, опоздал, - Юра тоже не смог удержаться от улыбки. «Нет, ее наверняка просто впутали в аферу, она не может быть замешанной в грязные интриги!» - подумал он со все возрастающей уверенностью.

– Вам понравилось?

– Очень. Вы талантливо сыграли. Смотрел на вас и верил, что вы – другая.

– Какая другая?

– Совершенная незнакомка. Я даже слегка растерялся.

Вика слабо улыбнулась:

– Я вводилась в спектакль уже по готовому рисунку, поэтому места для творческих находок не оставалось. Ничего от меня в этой роли, собственно, и нет.

– Так это даже здорово!

Вика нахмурилась, и Юра догадался, что, желая сделать комплимент, сморозил что-то неподходящее, и попытался спасти положение:

– Значит, вы и такое можете. Не только саму себя играть.

– Актер должен всегда оставаться самим собой, - возразила Завадская. – Это заблуждение, будто надо кардинально перевоплощаться. Личность, энергетика – очень важно. Например, Раневская, Янковский, Соломин – они титаны своего дела, но воплощали героев так, как могли лишь они одни. У них был почерк, харизма, аура. Они не изображали характер, а ставили себя на место персонажа и проживали отрезок его жизни. Вот это высший пилотаж.

– А мне нравится, когда люди могут быть разными… - Юра запутался окончательно и от греха решил сменить тему: - Вы скоро освободитесь? Я бы хотел вас пригласить на романтическую прогулку под звездами.

– А они разве видны? – Вика изогнула бровь. – Тут же полярный день.

– Не видны, это правда. Но это не означает, будто они не будут нам светить.

– Ладно. Дайте мне минут пятнадцать. Только подождите в коридоре.

Ровно через 15 минут она вышла к нему (с букетом), одетая в привычные джинсы и тонкий шерстяной свитер. В ней уже ничего не было от актрисы, только что блиставшей на подмостках. И от героини пьесы тоже ничего не было. Обычная девчонка. Но Громову хотелось верить, что именно сейчас она настоящая, а на сцене притворялась, следуя канве «готового рисунка», чтобы это не значило.

– Мне надо занести цветы и взять куртку, - сказала Вика. – Кстати, не знаете, где раздобыть вазу?

– На кухне? – предположил Громов.

– Это примета такая театральная: обязательно надо принимать все, что тебе подарили зрители. И никому не передаривать.

Они заглянули на камбуз, где им выделили вместо вазы высокую кастрюльку, и зашли сначала в каюту Завадской, а потом и к Громову, который тоже по кораблю всюду расхаживал без верхней одежды. Юрий опасался, что Вику в любой момент кто-то перехватит и уведет наверх к Долгову, а он так и не успеет задать нужные вопросы. Вот только начать запланированный разговор было непросто, и он все оттягивал.