Выжить в Антарктиде

Он страстно надеялся, что не ошибся в ней. И очень хотел ее защитить – от всех, от любой напасти. Но поверит ли она ему, примет ли помощь? Юре казалось, что в эти мгновения решается не только ее будущее, но и его тоже.

*

У своей каюты Вика столкнулась с Сергеем Давыдовым.

– О, я тебя караулю, - произнес он весело. – Тебя на банкете ждут.

– Я не пойду. Настроения нет.

Завадская стала отпирать дверь, но Сережа рукой уперся в косяк, не позволяя ей войти:

– Это персональное приглашение Долгова. Он хочет тебя кое с кем познакомить.

– Ты плохо расслышал? Я не хочу!

– Вика, там Симорский, знаменитый продюсер. Ты ему приглянулась в спектакле, и Долгов обещал тебя представить. Представляешь, какой это шанс?

– Симорский? – Вика сердито фыркнула. – Пусть идет к черту! Без него обойдусь.

– Так и передать? Ты отказываешься от протекции?

– Слушай, ты прекрасно знаешь, чего именно хочет Симорский. Мне не нужна карьера через его постель. Или до тебя слухи о нем не доходили?

– Во-первых, верить слухам последнее дело, - сказал Сергей, - а во-вторых, он на корабле с пассией. Куда он, по-твоему, ее денет? Максимум, что тебя ждет, это ни к чему не обязывающий флирт. Ну, выслушаешь пару комплиментов, разве от тебя убудет?

– Убудет. Сережа, дай пройти! Сил моих уже нет!

– Бекасова тоже будет недовольна. Он дала слово Долгову.

– Вот пускай сама с Симорским любезничает! – Вика оттолкнула Давыдова и скрылась в каюте.

Резко сорвав с себя шапку, сняв куртку и швырнув ее на кровать, она уселась, кусая губы. Этот день был похож на сумасшедшие качели. Она то взлетала над пропастью, то стремительно падала вниз, в страхе, что веревка оборвется.

«Он сказал: «держитесь от нас подальше». Получается, даже на невинные темы общаться с ним не стоит? Я буду ему мешать?», - думала она, сердито.

Вика не поверила, что в долине людей поджидает смертельная опасность. Долгов, насколько ей было известно, летел туда не только с любимой женой, которую не захочет потерять так глупо, но брал с собой кое-кого из гостей. Это не военная операция, а праздник для узкого круга, и Вике там места нет. Даже если она доберется в долину независимо от других, ей не будут рады. И Юра не поступится своими занятиями ради нее. А еще ей было стыдно, что она успела предаться о нем мечтам, как девчонка. И дала ему это понять.

Тут ей вспомнился продюсер Симорский – вот тоже не кстати! Надо же было ему оказаться среди гостей на свадьбе. Про его любвеобильность ходили легенды, говорили, он не пропускал ни одной мало-мальски симпатичной мордашки. Впрочем, никто из тех, кто прошел через его руки, не жаловался, он всем щедро платил: ролями, нужными знакомствами, дорогими нарядами. Но Вика в подобных щедротах не нуждалась, а при одной только мысли оказаться с Симорским наедине, ее охватывало омерзение.

Возможно, Вика была «неправильной актрисой». Она думала, что получит то, что ей причитается, честно. До сих пор ей не приходилось жертвовать принципами. Вот и сейчас, если сердце ее тянулось к симпатичному ученому-гляциологу, она не собиралась размениваться на посторонних.

Юру, конечно, можно было поймать в силки, как любого мужчину, но Вика не считала, что в любви все средства хороши. Ей хотелось, чтобы на нее обратили внимание не из-за внешности или ее личных усилий. Как всякой молодой девушке, не успевшей набить большое количество шишек, она мечтала об избраннике, способном полюбить ее душу. Но для того, чтобы Громов разглядел в ней что-то еще, нужно время. Вопрос номер один, где его взять? Вопрос номер два: а надо ли?

Вика влюблялась в Громова и чувствовала, что не может этому противиться. Ей хотелось отпустить себя, погрузиться в мечты с головой, но она боялась ошибиться. Однажды это уже случилось с ней и закончилось плохо. К тому же красота была ее единственным состоянием, и, как у всякой богатой наследницы, постоянно присутствовал риск, что мужчины клюют на блестящую упаковку. Что же ей делать, как поступить?

Вика встала, повесила на крючок куртку и принялась разоблачаться, чтобы лечь в постель. Она действительно устала. Забираясь под одеяло, она думала о Юрии и о том, как он произнес: «Я беспокоюсь за вас. Если с вами что-то случится, я себе этого никогда не прощу». Может, он и правда переживает за нее?

Но что же там такого затевается?

Скоро Вика начала уплывать в сон, но полноценно заснуть ей не дали. В каюту ворвалась Бекасова и устроила форменный разнос. То есть, сначала она пыталась говорить спокойно, убеждать, увещевать. Говорила, что про секс с Симорским и речи не идет, все это выдумки, что никто насильно ее никуда тащить не будет, там люди приличные, а перед Долговым неудобно. Получается, будто Вика капризничает, как зазвездившаяся прима.

Вика на все отвечала односложно и по-прежнему отказывалась идти на вечеринку. А потом и вовсе укрылась с головой.

– Ну и черт с тобой! – Елизавета Даниловна в сердцах плюнула на гордячку. – Не желаешь, твое дело!

Она ушла, но спать больше не хотелось. Вика просто лежала, созерцая нижнюю часть койки, расположенной над ней, и прислушивалась к мерному гулу корабельного двигателя. А когда далеко заполночь вернулись ее соседки, она притворилась, что видит десятый сон. К счастью, теперь ее оставили в покое.

10. Миссия выполнима

Павел Долгов

Павел Долгов гордился одним своим несомненным качеством: он упорно, упрямо даже, шел к поставленной цели и достигал ее. Ничто и никто не могло заставить его свернуть, потому что Павел твердо знал, чего хочет. Он считал, что обладает нюхом на верное направление и перемену обстоятельств. Если последние начинали складываться не в его пользу, он либо менял эти обстоятельства, либо выжидал и начинал действовать, как только появлялось благоприятное «окно». Все это было справедливо для любой области, шла ли речь о работе или личной жизни.

Такое качество, как он думал, досталось ему от отца. Отец Павла был крупным и талантливым ученым, а вдобавок (что редкость) еще и успешным бизнесменом. При его жизни Паша с ним не особо ладил, но после смерти дал слово, что продолжит дело родителя, чего бы ему это не стоило.

Никто не верил, что Павел сумеет встроиться в непростой бизнес, ведь его отец был гением-универсалом, а сына и близко не подпускал к лабораториям. Но Павел справился, потому что решил: ему это нужно. Да и принцип управления деньгами был ему знаком. Деньги это головная боль, их надо вкладывать, заставлять работать и приумножать, а не только тратить. Забот после смерти отца прибавилось, но в них не было ничего нового.

Сначала Паша говорил себе, что поступает так не в память о покойном отце, с которым почти не виделся после второй женитьбы (точней, предательства) последнего, а вопреки. Павел винил отца во многом: и в преждевременной смерти мамы, и в том, что тот не стал хранить ей верность, а очень быстро ввел в дом молодую замену. Но потом он пришел к выводу, что удержать на плаву и расширить семейный бизнес будет правильным. Отец не был циничным предпринимателем, качавшим деньги из воздуха. Он болел за науку, за свою работу, которая действительно приносила пользу.