Выживший. Покорение Америки

Затащив топтуна наверх, первым делом обшарил его карманы и прочие места, где могло бы храниться хоть что-нибудь, представляющее для меня интерес. Нет, ни пистолета, ни документов, только пара 20-долларовых купюр, несколько центов, коробок спичек и полупустая пачка "Lucky Strike". Я поднатужился и доволок страдальца до края крыши. Теперь он наполовину свешивался вниз, и если бы я не продолжал его удерживать — спикировал бы на булыжную мостовую. Четыре этажа плюс надстройка, а учитывая, что это не "хрущёвка" с потолками 2.20, то шансы выжить при таком падении стремились к нулю.

Я слегка похлопал ладонью по щеке филера. Мол, пора уже и в себя приходить. Тот со стоном поморщился, попытался вяло отмахнуться, но его рука наткнулась на мою, сграбаставшую его за отвороты плаща.

— Ты как, нормально? — спросил я на русском.

— Я? — едва ворочая языком, пробормотал агент. — А… а что…

Он замолчал, испуганно хлопая глазами, судорожно дёрнулся, и только повернув голову, понял, что отпусти я его плащ — жить ему останется несколько секунд. Ну или минут, если сразу не размозжит себе голову о мостовую. Хотя, если родился в рубашке, может отделаться множественными переломами и остаться инвалидом до конца своих дней.

— Смотрю, дошло, что ситуация хреновая? — усмехнулся я. — Плохо вас в НКВД готовят, сразу на родном языке залепетал, как миленький.

— Я не понимаю, о чём вы, — перешёл на вполне приличный английский вполне уже очухавшийся филер. — Отпустите меня немедленно!

— Отпустить? — по-прежнему на русском переспросил я. — Ладно, как скажешь.

Я разжал пальцы, и в следующее мгновение опростоволосившийся шпик вцепился пальцами в моё запястье. Хорошая реакция!

— Нет, нет, не нужно! — выдохнул он.

Упорный, продолжает балакать на английском. Типа пара слов на русском у меня вырвалась случайно, и вообще, вам всё показалось. В общем-то, если бы меня отправили в такой тяжёлый нокаут, ещё неизвестно, на каком бы языке я запел, выходя из бессознательного состояния. А этот, вишь ты, упорствует, хотя какой в этом смысл — убей, не понимаю. Знает же, что прокололся, чего ж теперь заднюю включать?! Тут либо честно отвечать на все задаваемые вопросы, либо молчать, как партизан.

— Слушай, братишка, — доверительно сказал я, — руки у меня рано или поздно устанут тебя держать, я твои пальчики разожму, и ты кувыркнёшься вниз. Шансов выжить практически никаких. Сейчас тебе страшно, а потом будет ещё и больно. Очень больно, понимаешь?

Его ноздри затрепетали, но он героически держался. Мало того, даже сделал попытку совершить суицид, отпустив моё запястье. Но я не позволил этому свершиться, снова схватив его за отвороты плаща и на этот раз от греха подальше втянув на крышу. Шпик обессиленно прислонился спиной к невысокому парапету, проведя ладонью по мокрому лицу. Ага, лёгкий тремор присутствует, всё же, не иначе, уже прокрутил в голове свою безвременную кончину.

Я тем временем подобрал лежавшую рядом шляпу, отряхнул её и нахлобучил ему на голову. Пришло время поиграть в хорошего полицейского.

— Глупо, всё равно я знаю, на кого ты работаешь, — сказал я, возвышаясь над ним. — И не нужно пудрить мне мозги своим английским. Тебя как зовут-то? Ваня, Федя, Поликарп?

Молчит, зараза! Впору применять методику интенсивного допроса. В то же время мне было его… жалко, что ли. Уже и расхотелось отвёрткой глаз выковыривать, и ногти рвать, и зубы спиливать маленьким напильником… Я вздохнул, сделав несколько шагов туда и обратно, не забывая в то же время поглядывать на пленника. А ну вдруг рванёт на меня, или, ещё того хуже, через парапет! Может, связать ему руки-ноги на всякий случай?

— Хорошо, мне до лампочки твоё имя. Мне просто хочется знать, что от меня нужно твоему руководству. Если бы хотели ликвидировать — не стали бы устраивать слежку, — вслух размышлял я на русском. — Хотели бы наладить контакт — тоже не вижу препятствий. А знаешь что… Пожалуй, отпущу я тебя на все четыре стороны.

В глазах агента мелькнула смесь надежды с удивлением, мол, неужто и впрямь отпустит? А что, разве я похож на садиста? Я по складу характера вполне добродушный, где-то местами, в глубине души… В общем, топтунишка, если бы надо бы тебя грохнуть — грохнул бы, не задумываясь, хоть ты и русский. Но мне хочется внести ясность в этот вопрос, так что придётся с твоей кончиной повременить.

— В смысле, ступай к своему начальству и доложись, что объект готов к диалогу, — поправился я. — Но к диалогу честному и откровенному. Назначаю встречу на завтра, на 15.00, в тихом местечке под названием "Русь". Это в Гринпойнте, в русском районе. В это время там посетителей немного, никто нам не помешает. Суток с лишним твоему боссу должно хватить, чтобы проинформировать Центр и получить соответствующие инструкции. Он должен прийти один и без оружия, в противном случае разговора не получится… Кивни хотя бы, если понял.

Тот всё-таки нашёл в себе силы сделать кивок, глядя при этом на меня исподлобья.

— Ну всё, свободен, скатертью дорога, — развёл я руки в стороны.

Филер медленно поднялся, отряхнул полы плаща и так же медленно, сгорбившись и не оборачиваясь, потащился к будке люка. Чуть погодя я двинулся следом. Подождав, когда шаги внизу утихнут, я подошёл к водонапорной башне и принялся шарить в выемке под днищем. Ага, вот она, родимая. Доставать не стал, нечего мочить лишний раз. Главное, что винтовка на месте, а уж пригодится в будущем или нет — это другой вопрос.

А в целом я, конечно, зря ввязался в эту режиссёрскую авантюру. Славы, что ли, захотелось… А тут ещё и интервью в журнале, вот, наверное, и срисовали меня орлы Берии. Ничему жизнь дурака не учит!

Однако, как бы там ни было, прошлого уже не вернуть. Один раз провалился на 80 лет назад, да и то против собственной воли. Жаль, но машины времени у меня нет, и придётся дальше действовать по ситуации. То есть надеяться, что ответственный товарищ из СВР или аналогичного органа пойдёт навстречу моим пожеланиям и согласится на встречу, в результате которой удастся прийти, как любил выражаться Меченый, к консенсусу.

На следующий день с утра я сделал звонок в "Русь", управляющему Николаю, которого Вержбовский-младший оставил на хозяйстве после того, как сам перебрался на "Орфей". Договорились, что в моём распоряжении будет уютный закуток, в котором мы когда-то сиживали с Виктором Аскольдовичем. Неплохой вариант, поскольку оттуда просматривался весь зал, и в то же время сидевшие в закутке оставались как бы в тени.

Я был на месте за полчаса до назначенного срока. На всякий случай проверил пути отхода, попросив Колю держать запасной выход открытым. Видно было, как того распирало любопытство, но он сумел удержаться от лишних вопросов.