Взять свой камень

Они пошли дальше, принюхиваясь. Наконец первый остановился около цистерны со смятыми, простреленными боками. Потянув ноздрями воздух, оглянулся на своего спутника.

– Похоже, керосин.

Второй тоже принюхался и согласно кивнул. Он достал из кармана брюк веревку, привязал ее к дужке ведра и вскарабкался наверх. Откинув крышку люка, скинул внутрь ведро. Оно гулко хлопнуло жестяным боком по жидкости. Почувствовав, как ведро потяжелело, мужчина вытянул его и передал нетерпеливо ожидавшему внизу спутнику. Потом, не закрывая люка, спрыгнул на порыжелый гравий между путями.

– Порядок, – вытирая ладони о брюки, удовлетворенно сказал он.

– Скорее, – поторопил его второй.

Подхватив ведро, первый быстро пошел между длинными составами. Старший поспешил за ним. Догнав, тронул за рукав и показал на перрон перед вокзальным зданием, видневшийся в просвете между вагонами. Там, по-хозяйски оглядывая пути, стоял охраняемый двумя солдатами немецкий офицер в черной форме.

– Шель, – глухо сказал первый мужчина. – Штурмбаннфюрер Шель!

– Чего он там стоит? – шепотом спросил Макар, разглядывая эсэсовца, начавшего медленно прохаживаться по перрону, словно совершая утренний моцион.

– Ему на глаза попадаться нельзя, – ответил Волков. – Он меня и вымазанным сажей узнает. Пошли!

Он отдал Макару ведро и нырнул под вагон, пробираясь ближе к составу, стоявшему на путях недалеко от здания вокзала. Стараясь не расплескать керосин, Путко последовал за ним, кряхтя и ругая сквозь зубы нелегкую, принесшую черного немца. Вроде бы все шло так удачно, удалось проникнуть на станцию, точно определить место, где стоит нужный вагон, и тут – на тебе, появился!

Услышав топот и резкие немецкие команды, Антон присел за колесом, знаком подозвав Макара.

На станцию пригнали новую группу местных жителей. Женщины, старики и подростки шли по перрону, подгоняемые конвоирами, а сзади двое охранников волочили повисшего на их руках человека в окровавленной гимнастерке. Замыкавший группу солдат тянул за руку упиравшуюся плачущую девочку в грязном платье.

– Настенка! – ахнул Путко. – И доктор!

Напряженно прислушивавшийся к разговорам немцев Волков не ответил – он смотрел на Сорокина и девочку. Что сейчас будет? Враги усиленно проверяли грузы в вагонах, начали разбирать завалы на путях. Значит, Шель либо догадывается, либо уже точно знает о существовании важного груза. Об этом ему мог сказать только Гнат Цыбух. Как в руки немцев попали Сорокин и Настя, оставленные в землянке недалеко от хутора деда Прокопа? Неужто дед выдал? Или это просто трагическая случайность? И что можно предпринять для их спасения?

Поправив спрятанный под пиджаком парабеллум, капитан подобрался ближе к перрону.

Выслушав рапорт фельдфебеля, Гельмут пробежал взглядом по лицам людей, пригнанных на работы, задержал глаза на Сорокине и приказал:

– Приведите русского.

Через несколько минут на перроне появился Цыбух. Торопливо подскочив к Шелю, он остановился на некотором отдалении, ожидая распоряжений. Пристально наблюдавший за ним из укрытия Волков успел отметить рабскую покорность Гната, его разбитое лицо и злобный блеск маленьких глаз, впившихся в Настеньку.

– Смотри, – показал на задержанных эсэсовец.

Гнат медленно пошел вдоль строя, пристально вглядываясь в лица и бормоча:

– Не знаю… Энтого тоже не знаю… Не знаю…

– Смотри, смотри внимательно, – повторил шагавший рядом Шель.

Дойдя до Сорокина, поддерживаемого солдатами, Цыбух приостановился, разглядывая врача. Обошел его кругом, схватив за волосы, приподнял опущенную голову Юрия Алексеевича и заглянул ему в лицо. Потом обернулся к Шелю:

– Энтого тоже не знаю. А вот энту знаю, – он присел перед девочкой на корточки. – Здорово, Настенка! Узнаешь дядю Гната? Я тебя печеной картошкой кормил. В лесу, на костре, в золе пекли, помнишь?

Девочка испуганно молчала, пытаясь вырвать свою ручонку из ладони крепко державшего ее солдата. Подскочивший фельдфебель доложил:

– Господин штурмбаннфюрер! Раненого и ребенка нашли в землянке, в лесу, при проверке деревни и розысках пытавшихся скрыться жителей.

– Хорошо, – махнул рукой Гельмут. – Чей ребенок?

– Петьки Дацкого, милиционера из нашей деревни, – подняв к Шелю лицо, объяснил Гнат. – Участковый наш, Кулик, ее за собой по лесам таскал. Где дядя Леша? – спросил он у девочки. – Ну, отвечай!

– Не знаю… Все ушли, – девочка заплакала.

– Говори, сучонка! – схватил Гнат ее за горло, но Гельмут небрежно пнул его сапогом.

– Отпустите!

Гнат послушно отпустил ребенка и выпрямился. Шель повернулся к Сорокину.

– Кто вы?

Военврач молчал, опустив голову. Он жалел, что поддался уговорам капитана и отдал свой пистолет и гранаты уходящим на станцию. Но с ним оставался ребенок, имел ли он право рисковать жизнью девочки?

– Кто вы? – раздраженно повторил Гельмут. – Где вас ранили?

– В бою, – едва слышно ответил военврач.

– Не расположены к беседе? – усмехнулся Шель. – Ничего, еще успеете передумать. Раненого и ребенка на вокзал, остальных на работы, – приказал он солдатам.

– А мне идтить? – осмелился подать голос Гнат.

– Да, за ними, – не оборачиваясь, ответил Шель. – И ждать там.

Гнат трусцой припустил следом за уходящими, боясь, как бы этот вежливый немец не передумал и снова не приказал ломать хребет.

– Плохо дело, – шепнул подобравшийся ближе к Волкову Макар. – Как бы и дедка нашего не загребли.

– Хуже некуда, – зло бросил Антон, поудобнее перехватывая оброненный кем-то из железнодорожников молоток на длинной ручке.

– Чего делать будем? – вытирая скомканным платком потное лицо, спросил Путко. – Солдатни тут как селедок в бочке.

– Торопиться! – буркнул Волков, пробираясь под вагонами.

Сколько продержится военврач? Сможет ли он молчать, когда на его глазах начнут мучить ребенка, прижигая сигаретами его тело, вырывая волосы и зубы, ломая пальцы? Сколько времени даст им Сорокин для выполнения задуманного, догадается ли он хотя бы ненадолго отвлечь немцев пустыми разговорами? Кто знает… Поэтому надо торопиться, очень торопиться!..

Глава 9

Утром 7 июля 1941 года войска 3-й танковой группы совместно с частью сил 16-й армии группы армий «Север» возобновили наступление в полосе советской 22-й армии. Против шести дивизий русских наступали шестнадцать немецких. Враг намеревался окружить и уничтожить соединения Красной армии, а затем нанести удар во фланг и выйти на оперативный простор в тылу всего Западного фронта…

2-й армейский корпус немцев наступал через Себеж на Идрицу, 57-й моторизованный корпус наносил удар из районов Улла и Бешенковичи на Витебск…