Взять свой камень

Водонапорная башня на другом конце станции – старая, сложенная из темно-красного кирпича, – разбита. Из стен торчат куски арматуры, зияют, просвечивая насквозь, пустые окна, внизу не хватает куска стены, словно его выгрызла гигантская крыса со стальными зубами. А за вагонами – цистерны, покрытые пылью и грязью, разорванные, закопченные и почти новенькие, блестящие на солнце круглыми боками.

– Почему так много вагонов? – спросил Шель у коменданта.

Пожилой сутуловатый гауптман интендантской службы – очкастый, в мешковато сидевшей форме – сделал шаг вперед и ответил:

– Боковая ветка дороги. Здесь у русских был отстойник и ремонтные мастерские для подвижного состава и мелкого ремонта тяги, то есть паровозов. Русские пытались отсюда отправлять поезда, но помешали авиация и прорыв наших танков.

Поблагодарив его небрежным кивком, Шель снова принялся разглядывать вагоны. Черт побери, где здесь среди них тот, большевистский? Многие вагоны перевернуты взрывами, некоторые сошли с рельсов, у многих заклинило двери, а надо осматривать все, в том числе и сгоревшие, чтобы определить характер находившегося в них груза. Вдруг сельский кретин не врет, и в вагон действительно погрузили золото? Оно не горит. Но сколько же нужно людей, чтобы все это досконально осмотреть! И еще – как подобраться к некоторым из вагонов? Придется разбирать завалы на путях, а для этого опять нужны люди.

– Что в вагонах? – на всякий случай спросил Гельмут.

– Еще не осматривали, – виновато засопел мешковатый гауптман. – Не успели. В первую очередь необходимо починить пути, чтоб пустить маневровый паровоз и растащить разбитые вагоны. Так распорядилось мое начальство.

– Хорошо, – прервал его Шель, – а что в цистернах? Это проверили?

– Мазут, масла, немного горючего, но тоже еще не все проверены.

Гельмут заложил руки за спину и пошел к разрушенной водокачке. Охрана последовала за ним. Последним неуклюже перебирался через кучи битого кирпича и покореженные пути комендант.

Подойдя к пролому в стене, Шель заглянул внутрь башни. Вместо насосов – гора металлолома и куски отвалившейся штукатурки, разлетевшиеся в стороны, когда рухнули перекрытия. Подняв голову, он увидел сквозь переплетения балок небо – крыша тоже не уцелела.

– Они взорвали башню при отходе? – повернулся Шель к коменданту.

– Нет, – замялся тот, – это следы бомбежки и танковых пушек.

Осмотр водонапорной башни удручил Гельмута – невозможно забраться наверх и устроить там пост наблюдения или пулеметную точку. Все рухнет, да и железная лестница, ведущая наверх, разбита. Жаль! Очень жаль.

– Распорядитесь усилить караулы, – приказал он обер-лейтенанту, командовавшему гарнизоном Вязников. – Мне докладывать обо всем каждые тридцать минут. Даже если ничего не происходит!

– И ночью? – уточнил тот.

– Да, как на фронте, – сердито отрезал Гельмут. – И вот еще что. Понадобится много людей для работы на путях. Придется согнать сюда местное население. Всех, кто может работать. Вы меня поняли? Всех!

– Но скоро стемнеет, – возразил обер-лейтенант. – Разрешите подождать утра, господин штурмбаннфюрер.

– До темноты еще четыре часа, – поглядел на солнце Шель. – Постарайтесь успеть. А славянский рабочий скот может переночевать под открытым небом. Выполняйте. Утром прочешете местность. Нужно знать, что под боком.

Круто развернувшись, он пошел обратно к вокзальному зданию. Оно ему тоже не понравилось – разве его можно сравнить с аккуратными вокзальчиками в Германии или других странах Европы? Вместо стекол вставлена фанера, стены посечены осколками и пулями, входные двери болтаются. И вообще – зачем здесь сделаны две двери прямо напротив друг друга? Выход на перрон и выход на привокзальную площадь разделены залом ожидания – маленьким, грязным, с выложенным каменной плиткой полом. Глупо! Зимой тут наверняка сильные морозы, и одновременно открываемые двери только выстуживают помещение. Или русские, со свойственной им беспечностью, постоянно опаздывали к поезду, и потому двери специально так расположены, чтобы торопливо бегущие на перрон пассажиры не теряли драгоценных секунд?

В здании под охраной солдат можно разместить согнанных на работы. Временно, конечно. Как только нужный вагон обнаружат, а станция начнет нормально работать, местное население придется распустить по домам. Пусть гнут спину на полях – Германия должна хорошо кормить своих солдат. Раб обязан постоянно трудиться на благо немецкого господина. Не имея развлечений, не читая книг, газет, не зная никаких новостей, кроме происшествий в своей деревне и приказов новых властей.

– Немедленно начать осмотр вагонов, – бросил Шель коменданту. – Уже осмотренные вносите в опись и пломбируйте.

– Скоро ночь, господин штурмбаннфюрер, – возразил гауптман. – И где взять столько людей? Станция плохо освещена.

– Сделайте факелы! – проходя через зал ожидания, сердито сказал Гельмут. – Здесь на вас никто не нападет, а за ночь можно успеть осмотреть несколько десятков вагонов. О всех необычных грузах докладывать лично мне в любое время. Да, – усмехнулся он, вспомнив о сидевших в подвале уголовниках, – я дам вам еще двоих в помощь. Только приглядывайте за ними, чтобы не украли что-нибудь и не вздумали сбежать…

* * *

Утро пришло с щедрым солнечным светом, яркое, свежее. Небо стало светло-голубым и высоким, высохла роса, мир вокруг словно народился вновь, радуясь теплу, лету, еще долгому до осени, когда заморосят унылые дожди, повеют холодные ветры, готовясь принести на своих крыльях белых мух, пустить их из темных облаков на землю, зазывая в гости зиму – морозную, метельную, заставляющую думать о теплом жилье и куске хлеба, думать о том, как дотянуть до следующей весны.

Работавшие на станционных путях люди тоже поглядывали на небо – не покажется ли облачко, укрыв их от палящих лучей? День обещал быть жарким, душным, безветренным. Выполняя приказание Шеля, обер-лейтенант согнал на станцию жителей окрестных сел и деревень, выгнал на принудительные работы население городка. И теперь, опасливо посматривая на вооруженных солдат, стоявших на неравных промежутках друг от друга, согнанные люди лениво копошились, разбирая завалы. Куски камней и обломки вагонов относили к телегам, запряженным лошадьми. Около составов суетились подчиненные коменданта, проверяя грузы.

Десятка полтора железнодорожников, выслушав наставления интендантского гауптмана, разошлись проверять состояние подвижного состава. Вынырнув из-под сгоревшего вагона, к ним незаметно присоединились еще двое мужчин. У одного в руках был молоток на длинной ручке, а другой нес пустое ведро. Ныряя под вагоны, они пробрались к цистернам, пошли вдоль них, что-то высматривая.

– Здесь мазут, – похлопав ладонью по чумазому боку цистерны, сказал один.

– Лучше бензин или керосин, – ответил другой, с вымазанным сажей лицом. – Мазут хуже, но если не найдем, сгодится.