Взыскующие неба

– Да.

Кромахи молчал долго.

– Спасибо, - хрипло проговорил он.
– Теперь я буду думать.

Глава IX

Кромахи почти все время молчал, совсем как на первых порах после своего появления в Скаре. Но теперь он безмолвствовал и держался особняком не потому, что пренебрегал людьми и не желал с ними говорить. Просто ему слишком много нужно было обдумать, а думать Кромахи предпочитал в одиночку.

Он уже почти уверился, что войны не будет: Комгаллы не тревожили Скару, и князь поговаривал, что Старейшие и вправду взялись оберегать клан Макбрейнов. За этими словами скрывалось нешуточное беспокойство - кроме как на Старейших, князю мало на кого приходилось рассчитывать. Узнав, что Комгаллы стакнулись с Маккормаками, старый Макбрейн на всякий случай послал весть дружественным соседям, но три клана напрямую отказались воевать с Комгаллами, а еще два - Ландэйны и Скирвинги - пообещали помощь довольно-таки уклончиво. Задиристого князя Скары тоже любили далеко не все... Однако когда Иннес заикнулся, не заручиться ли, на всякий случай, поддержкой Байла, князь решительно сказал: "Нет". Он, не стыдясь, попросил бы равного пособить; но принять помощь от сильнейшего значило почти наверняка признать над собой его руку. Покориться Байлу старый Макбрейн никогда бы не согласился.

Однажды ночью Гильдас разбудил Кромахи и позвал на стену. Все взрослые обитатели Скары уже толпились у обрыва, вглядывались вдаль, в холмы, и переговаривались. Кромахи посмотрел туда, куда показывал Гильдас, и увидел в темноте цепочку размытых желтых пятен.

Это горели костры.

– Комгаллы?
– вполголоса спросил он.

– Видишь, обнаглели так, что даже не сторожатся, - сказал с другого бока Дункан.
– Быть войне. Князь велел зажечь сигнальный огонь, но с моря пришел туман - Ландэйны и Скирвинги, быть может, попросту ничего не увидят.

До света так никто и не ушел, пока князь не велел лишним убираться. Скара, скрепя сердце, занялась своими делами, но то и дело люди подходили к обрыву, чтобы взглянуть на стан Комгаллов, разбитый на пустоши. Сырой туман висел целый день, и только вечером, когда огни вражеского лагеря загорелись вновь, стало ясно, насколько они приблизились за день. Комгаллы не спешили - они развлекались охотой, пировали у своих костров и потихоньку двигались вперед, зная, что Скара никуда не денется. Впрочем, слишком далеко поодиночке они все-таки не отходили. До Скары доносились порой песни и воинственные кличи: Комгаллы подбадривали себя перед грядущей стычкой. Дункан не находил себе места и все просил у князя разрешения подкрасться в темноте поближе и выстрелить на голос - парень клялся, что обязательно в кого-нибудь попадет и успеет унести ноги. Князь не сомневался, но запрещал: нечего ворошить осиное гнездо без особой нужды.

На следующее утро в ворота Скары ударился камень, пущенный из пращи. Сделано это было просто так, из чистого озорства - и с вызовом. Комгаллы пришли воевать - и на Скару они смотрели как на добычу.

– Здесь полсотни мужчин и юношей, - сказал Энгус.

– Я соберу две дюжины женщин, которые хотят и могут взяться за оружие, - добавила Брега.
– Они не уступят своим мужьям и братьям.

Князь одобрительно кивнул.

– Пусть вооружаются все, кто способен носить меч и щит.

– Многие мальчики захотят сегодня стать мужчинами.

– Тем, кто прожил тринадцать зим, я позволю встать на стену. Собирайте воинов!
– велел князь.
– Я пойду к воротам, говорить с Комгаллами.

Раздался сиплый звук рога: Комгаллы вызывали осажденных на переговоры. Жители Скары торопливо повалили на утесы. Старый Комгалл, подбоченившись, как король стоял на медвежьей шкуре, брошенной ему под ноги, в окружении четырех рослых молодцов. Вторая шкура, волчья, сцепленная лапами на груди, свисала с иссохших плеч старого вождя. Он снарядился на войну, как положено - и горделиво выставлял напоказ многочисленные боевые шрамы. Щеголяли отметинами и стоявшие вокруг молодцы, к тому же раскрасившие себе лица полосами синей и белой глины. Кто-то застучал мечом о край щита, и это подхватили все. Зловещий грохот перекатывался над равниной, пока Комгалл не вскинул руку. Тогда немедленно воцарилась тишина.

– Макбрейн из Скары!
– крикнул Комгалл.
– Ты слышишь меня?

Князь Скары появился на скале над воротами.

– Слышу, старый разбойник, - ответил он и тоже выпятил грудь, исполосованную шрамами, словно подзадоривая кого-нибудь из Комгаллов выпустить стрелу или метнуть дротик.
– Чего тебе надо?

– Открой ворота и выходи драться в поле, - потребовал Комгалл.
– Довольно тебе отсиживаться в крепости. Выводи своих воинов, померяемся силами.

Макбрейн угрюмо посверлил взглядом сыновей Маккормака.

– Я гляжу, ты привел не только свой клан. Ты вообще умеешь драться честно?

Комгалл ухмыльнулся.

– Если боишься проиграть, я, так и быть, велю половине моих воинов постоять в сторонке, чтоб наши силы сравнялись.

– Я не боюсь проиграть!
– рявкнул князь.

– Тогда выходи. Вели женщинам запереть ворота за твоей спиной, чтоб никто из нас не прокрался в Скару, пока вы будете заняты битвой! Обещаю, мы не подойдем к воротам, пока хоть один воин Скары будет держаться на ногах!

– Иными словами, они сначала перебьют нас всех, не дав укрыться за воротами, а потом пойдут на приступ, - мрачно сказал Энгус.
– Тем, кто прожил тринадцать зим, сегодня придется защищать своих матерей, когда Комгаллы войдут в Скару. Потому что все мы ляжем тут, на равнине перед крепостью.

– Мы не впустим их, - негромко произнесла Брега.
– Пока останется в живых хоть одна женщина, способная сбросить со стены камень, Комгаллы не войдут в Скару. А если они все-таки сломают ворота...

– Тогда мы сами бросимся со стен, - дрожащим голосом сказала юная Мэрид, ее ученица.

Брега погладила девочку по голове.

– Макбрейн!
– крикнул Комгалл.
– Заклинаю тебя именем Нуаду, выходи в поле - иначе именем Нуаду я тебя прокляну, если ты этого не сделаешь! Выходи, или о тебе сложат злую песнь, которая навлечет бесчисленные беды на весь твой род! Ты хочешь этого, трус Макбрейн?

Князь Скары побледнел...

Иннес бросился к нему.

– Князь, умоляю, скажи, что тебе не страшны проклятия, - быстро и негромко заговорил он.
– Скажи, что тебя и твой род охраняет сила, которая могущественнее Нуаду и злых песен! Запри покрепче ворота, и пусть себе лезут на утесы, если им угодно. А мы тем временем, благо туман разошелся, зажжем сигнальный костер и пошлем птиц с весточками к Ландэйнам и Скирвингам. Они наши союзники, они так же, как и мы, ненавидят Комгаллов. Только не выходи в поле! Их больше, они именно этого и ждут - тогда Скара погибнет!

Макбрейн оттолкнул его - без злобы, но очень решительно.

– Ты хочешь, чтобы я отдал себя под покровительство твоего бога? Но мой покровитель - Нуаду, и, боги свидетели, я не отрекусь от него в минуту опасности, даже если мне грозят его именем. Если я не выйду в поле биться с Комгаллами, Иннес, сын Сигдха, меня опозорят и засмеют по всей Шотландии, и ты это знаешь. Оставайся верен своему богу, а я останусь верен Нуаду. Твой бог тоже наверняка не терпит отступников.

Иннес молча склонил голову.

– Твоя воля, князь.

Князь обвел взглядом воинов Скары.

– Вы пойдете со мной или желаете остаться здесь?
– глухо спросил он.
– Быть может, я веду вас на смерть, зато нашим уделом не станут проклятие и позор.

– Мы пойдем с тобой все!
– крикнул Дункан.

Князь обернулся к Иннесу.

– Это не моя воля. Это воля Скары. Впрочем, если твой сын желает, он может остаться в крепости. Никто не упрекнет его в трусости, таково мое слово.

Иннес стиснул зубы...