Я? Дельта!

Он ждал только конца. Забвения, после которого ему уже станет всё равно на все ошибки и неприятный осадок, до сих пор разъедающий и тело, и медленно затухающий разум. Станет всё равно на желание стать чем-то большим, нежели обычным неудачником, которому чудом доверили броню и оружие. Всё равно на малодушие, не позволившее самолично прервать существование супермутанта, пусть и ценой своей жизни. Всё равно на бескрайнюю массу сожалений о принятых в прошлом решениях.

И на боль, сильную, всепоглощающую… и меняющую.

Тревожный писк стал первым, что уловило вынырнувшее из мрачных глубин бескрайнего ничего сознание парня, инстинктивно опустившего руку на управляющий блок пояса, который, впрочем, от этого не перестал сообщать об истощившихся запасах стимуляторов. Пришлось нащупать соответствующий тумблер, утопленный в металле, прежде чем на крышу опустилась блаженная тишина.

Отзывавшаяся на писк мигрень отступила, а Следом Торн разлепил глаза, чувствуя, как рвётся застывшая корка из крови и слизи — процесс настолько неприятный, что парень начал морщиться… и понял, что корка эта покрывает абсолютно всё его лицо.

— Пха… Фрпх! Да что за… — Приподнявшись на одном локте, Торн, наконец, прозрел, почти сразу наткнувшись взглядом на тело в броне ООБ, под которым растеклась ставшая матово-чёрной лужа крови. И застыл, когда в голове вспыхнула сверхновая: воспоминания о произошедшем появились словно из ниоткуда, принеся не только ответы, но и новые вопросы.

«А самый главный — почему я, вашу-то бабушку, ещё жив?!».

Перевернувшись и встав на корточки, Торн попытался глубоко вдохнуть, но тут же зашёлся в продолжительном, отказывающемся прекращаться кашле. И лишь выхаркав вставший поперёк горла ком кроваво-серой массы, парень смог поднять голову, отодрав с лица остатки застывшей, отходящей цельным куском кровавой маски.

Слишком плотной, чтобы выжить, единожды «примерив» её.

С такой кровопотерей не выживают даже в теории, но…

— Я… жив. Определённо, жив… — Неуверенно опираясь на чуть подрагивающие ноги, Торн окинул крышу взглядом, с каждым мигом становясь всё более и более хмурым.

Воспоминания набатом бились в голове, и глаза находили подтверждение всему, кроме его собственной очевиднейшей смерти.

Останки боевых товарищей так и лежали, нетронутые ни падальщиками, ни ноктюрнами, ни временем. Лузга, Гроб, Лось… и Сеньор, в голове которого твари, зовущие себя элитой, проделали аккуратное отверстие. Просто решили убедиться, что он никому ничего не расскажет, как посчитал Торн.

Его самого добивать не стали: зачем, если само сдохнет?

Но Торн выжил, и ему ещё предстояло понять, как и почему. Вряд ли намешанная доком в оперативном центре смесь в принципе могла дать такой эффект, чтобы сращивать кости, закрывать раны и вообще собирать из фарша человека: сколько парень ни осматривал себя, а последствий боя, если не считать изодранную в хлам броню, разбитое снаряжение и засохшую кровь, покрывающую тело, обнаружить не удалось.

Зато было кое-что другое, до усрачки напугавшее парня: его кожа, открывшаяся под повреждёнными комбезом и бронёй, с которой произошло нечто невообразимое.

Всё тело, от кончиков пальцев на ногах и как минимум до самой шеи было покрыто толстым и плотным нагромождением слоёв тёмно-серой паутины, выполняющей роль своеобразного подклада для брони, отлично тянущейся и не позволяющей отщипнуть от себя даже самый маленький кусочек.

А поверх этой дряни, как её про себя назвал Торн, тянулись ровные ряды антрацитово-чёрных, матовых, с кажущейся металлической текстурой пластин, сросшихся с элементами брони. Эта конструкция закрывала самые уязвимые места на теле настолько привычным образом, что издалека Торна вполне можно было бы спутать с очередным богатеньким рейдером, у которого нашлись средства на уникальный образчик комбеза и навесной защиты.

Впрочем, в первые минуты парня беспокоило отнюдь не это.

Торн так и не смог найти ни единого клочка своей родной кожи, даже почти полностью избавившись от откровенно мешающих остатков комбеза. Как не смог и соскрести «грязь», что, впрочем, было скорее жестом отчаяния, чем реальным намерением.

Обновлённый кожный покров на все эти попытки не обращал ни малейшего внимания, будучи куда прочнее обычной человеческой кожи, а «броня»… ну, это даже не смешно.

Её и поцарапать не выходило.

Так или иначе, но Торн довольно долго рассматривал свои конечности, прежде чем переборол страх с отвращением и окончательно уверился в том, что это не завершающий этап мутации. Не было боли, не было исчезающей чувствительности поражённой плоти, как не было и ощущения «дефектности» поражённых частей тела.

Даже наоборот: чем бы эта кожа ни являлась, но застарелый шрам на локте, например, полностью рассосался, как и след от полученного в детстве ожога на обратной стороне ладони, насколько позволяла заглянуть под них «броня».

Конечно, оставалась вероятность того, что это всё ещё заражение, но необычное настолько же, насколько необычным был и говорящий супермутант, но Торну очень не хотелось в это верить.

Как начал считать смирившийся со своим состоянием парень, снова умирать после того, как чудом восстановился или даже воскрес было бы до крайности обидно.

— Вот только что теперь делать… — Торн ещё раз окинул крышу взглядом, направившись к телу Сеньора. В том, что тот мёртв, у него не было ни малейших сомнений: из живых не вытекает столько крови, да и отверстие в пошедшем трещинами шлеме лучше всяких слов рассказывало о произошедшем. — Покойся с миром, Сеньор. И хоть имени твоего я не знаю, человеком ты был хорошим.

«Как и все остальные, впрочем», — промелькнула мысль в голове парня, так и застывшего на месте с самопроизвольно сжавшимися кулаками.

Торн никогда не был особо эмоциональным, так что явных проявлений буйствующей в душе бури не продемонстрировал. Простоял так ещё несколько минут, прежде чем инстинктивно не поморщился, унюхав запах мертвечины. Витал в воздухе он уже давно, но почему-то только сейчас тело парня сочло необходимым вернуть на место обоняние.

Вонь трупного разложения, крови, пороха, дыма и пота — всё это разом обрушилось на не пришедшего в себя до конца парня.

Моментально согнувшись, Торн едва успел отвернуться, чтобы опорожнить желудок подальше от тела своего временного командира. И весьма закономерным было то, что вместо остатков пищи его вырвало слизью и кровью, неаккуратным шипящим пятном расплескавшихся на бетоне.

— Вот же… Ху… Ср-рань! — Рыкнув, Торн утёр губы обратной стороной ладони. Ему заметно полегчало, словно вторые лёгкие отросли и только что включились в работу. — Что же я за тварь-то такая?!

Несмотря на то, что разум отчаянно пытался увести мысли в сторону, парень нет-нет, да возвращался к самому для него животрепещущему: метаморфозам и чудесному исцелению, которое вполне могло оказаться не таким уж и чудесным.