Я, Хобо: Времена Смерти
Шрифт:
– Мои извинения, господин Ван-Келат, - сказала она. Крест на ней поблёскивал.
– Всё нормально! Всё нормально!
– выкрикнул Ван-Ке-лат, осторожно взмахивая руками и растерянно улыбаясь.
– Господа, это мой экипаж! Всё нормально! Прошу вас, господин Шос!
– Господин Ван-Келат, вы приказали - я отчётливо слышал, как, - своему экипажу явиться к предшлюзу терминала, а не сюда, - сказал низкий голос.
– Почему приказ игнорирован?
– Мы всегда… - начал Марков.
– Прошу вас заткнуться, господин космонавт. Налицо пренебрежение, господин Ван-Келат. Прикажите людям наново, вдвойне.
Ван-Келат набрал в грудь духу.
– Пошлиотсюдакудаясказал!
– заревел он шёпотом, вызверившись.
– Мисс Дейнеко, помогите господам космонавтам выполнить приказ своего шкипера и покинуть территорию пребывания сенатора Романова.
–
– К вашим услугам, мисс, - покорно сказал Ван-Келат, выставляя ногу вперёд для упора.
Короче, Ниткуса и Маркова развернули и грубо вытолкали прочь. Они не сопротивлялись. Люк за ними захлопнулся. В коридоре было по-прежнему пусто. Проходивший по коридору прохладный сквознячок им не добавил бодрости. Они пошли отсюда, куда им Ван-Келат сказал. До самой раздевалки в предшлюзе причала, потрясённые, они молчали. В смятении мыслей Ниткус несколько раз проверял таймер, забывая результат, в крайний раз уже на пороге раздевалки, и наконец осознал, что минуту назад наступил шестой час утра, и внезапно сообразил, отчего это кабак Вольта оказался настолько необитаем. Ниткус хохотнул, Марков обернулся, но промолчал. Прошли "улитку", спустились в раздевалку. Барабанчик предшлюза вращался, боковая поставила их на ноги, но стоять космачи не стали, а сразу же уселись на диван. Давление эмоциональное требовало стравиться.
– Мать-перемать!
– сказал Марков, ударивши кулаками по коленям.
– Ты же мечтал поговорить с землянами, - сказал Ниткус. Эмоции не эмоции, а переодеваться надо. Он выпростал руки из рукавов осквернённой куртки и принялся за снимание штанов.
– Высокомерные сволочи!
– заявил Марков.
– Но Ван-Келат!…
– Каков? Согласен. Но не обсуждай с ним никогда случившееся.
– Почему бы?
– Потому что ты млад и девственен, Денис. Без сопливых - как на коньках, потому что.
Марков имитировал презрительный плевок.
– До Четвёрки две недели в римане, - сказал он.
– Шкипер сам не выдержит и…
– Четвёрка? А почему Четвёрка?
– мгновенно небрежно перебил его Ниткус.
И вот Марков и смешался. Лицо у него заметалось. Бросил он на старшего партнёра взгляд - неожиданно волчий. И только когда Ниткусу всё уже пояЄснело, нашёлся:
– Ну, а до Тройки - три недели. Куда же ещё нас могут направить? Или туда, или туда. Я просто предполагаю, Саул!
– Да ладно, Денис, релакс!
– сказал Ниткус и махнул рукой. Подошёл к своему шкафчику в ряду собратьев и взялся за цифровой замочек на ушках.
– Ладно. Перегнул я. Мало ли что и откуда ты слыхал. Я очень не в себе, парень. Извини. Я просто боюсь, что кто-то из землян пойдёт с нами… не хочется мне общаться с ними… вот я и злюсь. Извини.
– Блин-малина-водолаз, Саул!
– сказал Марков.
– Слушайте! Мы, как не мы, сидим у родного порога, я просто не знаю! Так и будем?
– Знаешь, ты очень резко речешь, но гордо, - сказал Нит-кус.
– Не могу с тобой не согласиться. Почему ты не переодеваешься? Переодевайся и открывай борт. Ты прав: не будем мы сидеть под родным порогом. Мы его переступим. И сидеть будем там.
– Тем более… - Марков вдруг запнулся.
– Что - "тем более"?
– спросил Ниткус, шнуруя противо-перегрузочный.
– Да ничего. Потребно сказать, выразиться, а нечем, - так объяснил свою осечку Марков. И Ниткус, представляете, опять не стал на него давить.
end of file
ввести код
4425
код принят
file 3.1
txt: тихонько отдуваясь, Ван-Келат медленно, на подковках, вернулся к подиуму и убедился, оглядевшись, что инцидент при шлюзе как бы не стал никем замечен. Двое высокопоставленных исключительно что наблюдали за работой третьего, Нахав-Цаца Пулеми, начальника Порта и первого диспетчера Палладины Дальней. Упираясь локтями и брюхом в подлокотник консоли, Нахав-Цац неотрывно пялился в огромный (единственный в Форте такой рабочий) монитор, и нос На-хав-Цаца, всё время находясь в дециметре от плёнки экрана, сопровождал малейшую активность и каждую активацию под плёнкой десятка таблиц состояний и десятка окон видеоконтроля, а короткие пальцы Нахав-Цаца хищно шевелились над тактой, готовые при малейшем признаке сбоя или замечания впиться в клавиши и всё поправить. Нахав-Цац отличался самым плохим зрением в Форте, владел индивидуальным оптическим усилителем и десятком наборов контактных линз, но когда он работал, Ван-Келату хотелось
продавать на него билеты. Вот прямо так и заявить землянину: знаешь что, дорогой гость? Смотришь, как наш товарищ работает?– гони соверены. Всё равно живёшь там, где их чеканят.
Землянин, не подозревавший о мыслях Ван-Келата, стоял прямо над Пулеми и, лицо имея вежливо-непроницаемое, бесплатно лицезрел выступление первого диспетчера. Одетый в бесконечно белый мундир, грозивший своей белизной неизлечимым бликом на сетчатке произвольно взятому космачу, землянин отделял собой от шкипера новоиспечённого мэра Пола Мьюкома, ошую от землянина замершего в стойке "прогнутый равный". Ван-Келат сдержал вздох. Вид и поведение Мьюкома, серьёза и капитана, вызывали жалость и стыд, но тут же шкипер вспомнил своё толькочтное поведение… и ему стало таково, что он уткнул подбородок в погон и пожмурился.
Десяток секунд постыдившись, Ван-Келат вспомнил про папку. Бросаясь на помощь своему экипажу, шкипер папку сунул за спину Пулеми, между спиной толстого диспетчера и спинкой кресла. Он ещё запомнил, что товарищ, почувствовав предмет, привычно прижал его, откинувшись на спинку. Ван-Келат извинился перед землянином и вытащил папку. Верхняя корка была влажной: работы землянин задал Пулеми не на одного.
Папка была кожаной. Не верилось, что это настоящая кожа. Но у Игоря Спасского в часовне была книга (Библия и Коран в одном томе) в кожаном переплёте, и Ван-Келат не раз и не два держал эту книгу в руках, так что судить о коже он мог. Папка, вручённая Ван-Келату, безусловно была кожаной. Ценность её не поддавалась бы никакой оценке, если б папку не уродовал герб Императора, тиснённый золотой краской. Но всё равно Ван-Келат надеялся, что земляне не потребуют вернуть папку.
Ван-Келат взял папку под мышку. Между толстыми корками папки был единственный листок бумаги. Бумага тоже была настоящей. На бумаге был от руки чернилами (с помарками и мелкими кляксами) написан приказ. "ИМЕНЕМ ИМПЕРАТОРА. Особая Важность! Гражданину Солнечной Империи господину ДЖОНУ "ПАМИРУ" ВАН-КЕЛАТУ, шкиперу, в Новой земле Палладина Дальняя, ЕН-5355, альфа Перстня Короля. ПРИКАЗ. Я, РОМАНОВ ЕРМАК РУДОЛЬФ, Член Императорского Дома, Действительный Тайный Советник, Сенатор, Колониальный Инспектор, настоящим ПРИКАЗЫВАЮ Вам, господин Ван-Келат, принять участие в миссии особой важности. Надлежит Вам 03.09.123 принять под своё командование грузовоз "ОК-ТМ" (регистр WASA WASA_ RL162230_ен-5355_03.2) и совершить 03.09.123 - 04.09.123 внеочередной рейс по маршруту Форт (Город) - планета Четыре ЕН-5355 с ГРУЗОМ, представленным мной, Сенатором Романовым, на борту. Сенатор Романов". Какая-то чушь. Землянин ещё и расписаться заставил - в своём экземпляре. Мьюком тоже получил свою папочку. Тоже с приказом. Но что говорилось в приказе, полученным Мьюкомом, Ван-Келат не знал. А папочка Мьюкому досталась равноценная.
Стою, смотрю, как насилуют мой корабль, а заботят меня папочки, подумал шкипер, равняя предмет заботы подмышкой. Моих людей только что выставили из диспетчерской, куда они на традицию пришли, а я себе про приказики в бумажечках. Старину Пола Мьюкома скрутило, словно поносом на ногах, а у меня, видите ли, подлинность кожи на корках сомнения вызывает…
Впрочем, бесплодно мыслить долго Ван-Келата не учили. Значимым был текущий предстарт, и кожа папки, разумеется, не равнялась содержанию, находящемуся в ней. Ван-Келат стал, вместе с компанией, глядеть на монитор. Нахав-Цац оставался неподвижным уже так давно, что две его странные косички по сторонам лица, расположившись в пространстве параллельно горизонту палубы, пребывали в абсолютном покое, деля для Ван-Келата монитор надвое, но шкипер всё же видел, что процесс перераспределения света в грузовом корпусе "ОК" под предложенную схему размещения груза завершался, лента индикатора досчитывала десятый десяток задания.
– Господа! Я не собираюсь… вообще не собираюсь вмешиваться в… установившиеся… как говорится, вмешиваться в установившиеся отношения и традиции колонии, - сказал вдруг землянин.
– К местным обычаям я готов относиться с пониманием, скажем так. Они есть. У них есть смысл. Прошу не считать произошедшее, господа, инцидентом… так сказать… достойным запоминания… и какого бы то ни было разбирательства. И я прошу извинить… господин Ван-Келат, вы конкретно: я прошу извинить моих… сотрудников моей охраны за грубость, так сказать, как говорится… за некорректности прикосновений и общения… если таковые имели место. Господин Ван-Келат, это вам. Также приношу извинения и вам, господа, господин Пулеми, как свидетелю, и вам, господин мэр, как мэру.