Я хочу быть твоей единственной

Снова ложусь рядом с ним, снова кладу голову на его плечо и переплетаю наши пальцы. “Крестный отец” идет три часа. Надеюсь, мы выдержим и не сорвемся…

Выдерживаю. Я засыпаю в его объятиях на середине фильма, а утром просыпаюсь уже в своей кровати. Спящий Фархат обнимает меня сзади, и я долго слушаю, как он дышит, боясь пошевелиться.

У нас остался всего один день

.

Хочу посоветовать вам классный казахстанский фильм об Алма-Ате 87 года, о школьных годах Фары и А.Д.
– "Районы". Есть на ютюбе.

Глава 26. Три счастливых дня

Сая

Всё воскресенье льет дождь. Льет, как из ведра и на дорогах снова потоп, а сильный ветер разыгрался не на шутку и снес уже несколько знаков на дорогах и вывесок с магазинов. Типичный столичный ветер. А мы с Фархатом спрятались дома, не спеша проснулись, снова долго целовались, занимались любовью, а после лежали обнаженные и счастливые, слушали шум дождя за окном и разговаривали обо всем на свете. Мы теперь многое знаем друг о друге, но ощущение, что знакомы всю жизнь.

– Сая, - зовет меня и поглаживает спину кончиками пальцев - так как я это полюбила. Я задумалась, лежа на его плече и не услышала, что он задал вопрос.

– Прости, ты что-то спросил?

– Сказал, что не смогу приехать на следующей неделе. В субботу встречаем

премьер-министра.

Вздыхаю и закрываю глаза. Не хочу его отпускать, но там - его дом. А мне остается только ждать новой встречи.

– И я не смогу приехать. В субботу иду на мастер-класс с известным французским ресторатором. Я туда еще месяц назад записалась, так хотела попасть. Хотя, - поднимаю на него глаза.- Может, отменю и прилечу к тебе? Бог с ним.

– Нет, не отменяй, - на мою щеку ложится его теплая ладонь, а я трусь о нее, как кошка в ожидании ласки.
– Это твоя работа.

– Но получается, мы теперь только через две недели увидимся, - с досадой говорю я.
– Теперь я к тебе приеду. Боже, неужели и будем вот так выискивать время для встреч?

Фархат отстраняется, ложится на подушку и задумывается. В воздухе впервые повисло напряжение.

– Ты права. Надо подумать, что делать. Ты не рассматривала вариант открытия ресторана в Алматы?

– Нет, - отвечаю сразу же и сажусь на кровати.
– Там всего и без меня хватает, а здесь я заняла свою нишу. Как я могу сейчас все это бросить? Я не готова.

– Хорошо, - тяжело вздыхает.
– Вернемся к этому разговору позже.

Недолго молчу, кусаю губы, опускаю глаза.

– Да, давай сейчас не портить то хорошее, что появилось между нами за эти дни.

И мы больше не поднимаем эту тему, потому что никто из нас не хочет ругаться. А я свой неуступчивый характер знаю. Одно слово и я вспыхну, как спичка.

Этот последний день вместе мы проводим безвылазно в квартире. Я готовлю нам завтрак, затем обед. А ужин заказываем из ресторана. В перерывах любим друг друга, не в силах остановиться и насытиться. Он даже шутил, что я на него положительно влияю. Я поняла намек - немаленькая и не сахарная. Но правда в том, что я уже давно не думаю о его возрасте, хотя он все еще переживает.

Ночью, когда мы уже ложимся спать и выключаем свет, Фархат обнимает меня сзади и целует в шею.

– Сая, - шепчет на ухо.
– Ты что плачешь?

– Нет. Меня, кажется, продуло, - шмыгаю носом, будто и правда это всего лишь простуда.

На самом деле мысли нерадужные. Нас ждет неминуемая разлука, которую безжалостно приближает время. Две недели я его не увижу, не услышу любимый голос, не проснусь среди ночи от жарких поцелуев, а утром от осторожных прикосновений. Расстояние - это полбеды. А вот расставание - страшно.

– Сая…

Он заставляет повернуться к себе. В темноте наши лица едва различимы, но кажется, мы уже знаем друг друга так хорошо, что нам не нужен свет.

И вновь его губы сминают мои до легкого покалывания. Фархат осыпает податливое тело поцелуями, ласкает его руками, словно я - теплая глина в руках скульптора.

Он берет меня нежно и медленно, а я прижимаюсь к нему, целую, обнимаю за плечи и повторяю, что люблю. Много-много раз…

Я умираю и воскресаю в его объятиях, когда достигаю пика. А потом и сам Фархат взрывается и падает на меня, но я совсем не чувствую тяжести его тела. Напротив, рисуя невидимые кривые на его спине, я хочу чтобы даже после оргазма он еще немного был во мне.

– Люблю тебя. Как же я люблю тебя, - голос предательски дрожит.

– И я люблю тебя, родная, - это все, что я хотела услышать.

В понедельник я сама везу его в аэропорт. Делаю вид, что все хорошо, шучу на тему пробок, а он смеется и говорит, что в пробки в столице - детский лепет по сравнению с тем, что творится в Алматы. Опять сравниваем два города, я рьяно защищаю Астану, а Фархат заливается и говорит, что в гневе я еще прекрасней. Мы оба избегаем болезненной темы и кажется, будто я просто провожаю любимого в командировку.

– Регистрация на твой рейс уже заканчивается, - произношу, не глядя на него, но прильнув к груди и сжимая плотную ткань пальто.

– Без меня не улетят, - Фархат целует меня в макушку и я, зажмурившись, замираю, заставляю себя не плакать, хотя боль уже разъедает всё внутри.

Все становится еще хуже, когда он гладит по волосам, затем касается пальцами подбородка и поднимает мое лицо пальцами.

– Мы всё решим. Когда ты приедешь ко мне, мы сядем и все обговорим. Найдем компромисс, потому что я тоже так не хочу. Думал, это сработает. Ни хрена. Хочу быть с тобой всегда.

– Я тоже, - жалобно всхлипываю. Вот вам и сильная, независимая женщина.
– Не представляю, что буду делать без тебя эти две недели.

Он нежно целует меня в глаза. В старой попсовой песне пелось, что это к расставанию. А дальше было так: “Только сил во мне на одно дыханье”*. Вот и у меня сейчас так. Я так люблю его, что кажется, если он сейчас улетит, я перестану дышать.

– Зато приедешь сразу на мой день рождения. Сделаешь мне лучший подарок, - смеется он, заставив меня улыбнуться.