Я не искала любовь

Он прищуривается, его голубые глаза покраснели, под веками появились тёмные круги от усталости.

— Если и так, не понимаю, чем вы можете мне помочь.

Я заглядываю через его плечо — мимолётного взгляда достаточно, чтобы оценить обстановку. Большое помещение пентхауза, которое я помнила таким же опрятным, как дома в журналах о дизайне и мебели, сейчас в беспорядке, как пазл, который ребёнок с удовольствием разбирает и топчет.

— По грубым прикидкам уборщица не появлялась больше недели, — говорю я. — Вижу вашу разбросанную одежду, остатки еды и немного пыли на мебели. Я могу прибраться, если позволите войти. А потом, если разрешите, если у вас есть ингредиенты, могу приготовить для вас особый бульон, овощной, но очень сытный, который готовила для меня моя мама.

— Ваша мама готовила для вас бульон? Когда? В перерывах между порками?

Я могу обидеться, могу разозлиться или оскорбиться. Но ничего этого не делаю, а отвечаю на правду правдой.

— Когда она хотела убедиться, что я поправлюсь, чтобы не ухаживать за мной дольше, чем необходимо, и чтобы не платить за вызов врача на дом. Она часто говорила мне, что у меня здоровье, как у слабого котёнка. Её бульон и вправду помогал мне выздороветь, так что не беспокойтесь, я не хочу вас отравить.

Арон приковывает меня взглядом, из которого не исчезает раздражение. Но, несмотря на этот взгляд, говорящий мне «уходи», в нём есть что-то, что взывает о помощи. Я знаю это, чувствую. Я умею распознать звук такой тишины. Могу понять, кому плохо, даже если человек не хочет этого признавать. Я не думаю, что дело только в том, что у Арона жар, что он мало ел и судя по разбросанным на мебели бутылкам, пил. Лихорадка дала ему официальный повод отпустить тормоза, но в душе я чувствую, что настоящий удар ему нанесло что-то другое, нежели холод океана.

— Уходите, Джейн, — возражает он более усталым тоном.

— Нет, — отвечаю, неожиданно осмелев. — Я не уйду. Не после того, как набралась смелости подняться сюда. Я целый час ждала снаружи, всё думала и думала, правильно ли я поступлю, побеспокоив вас. Теперь знаю, что я права. А теперь отойдите в сторону и дайте мне войти.

Я прохожу мимо Арона, даже толкаю его, прикоснувшись к его руке, твёрдой, как резное дерево, избегая задерживать взгляд на груди и слишком низко сидящих на животе трениках, обнажающих тень интимных светлых волос. Не знаю, с какой смелостью я это делаю, с какой наглостью, с каким мазохизмом. Ноги трясутся, живот сводит судорогой, голова кружится, душа разрывается, но я захожу. Я делаю это. Я просто это делаю.

Оборачиваюсь, а он всё ещё там, в дверях, недоверчиво смотрит на меня.

— У вас ещё есть температура?

— Вы понимаете, что я могу вызвать охрану?

— Да, но вы так не поступите. Лучше примете горячую ванну. Не душ, а именно ванну. А я пока приберусь и проверю, есть ли у вас дома ингредиенты для бульона.

— Вы сумасшедшая. Маленькая нелепая сумасшедшая. И на кой хрен вы заплели эти нелепые косички?

Я инстинктивно подношу руку к волосам, смущаясь. Не знаю, зачем я так завязала волосы, оставив лицо слишком открытым. Не стоило. Выгляжу как ребёнок: изуродованный ребёнок. Первая моя реакция — убежать. Отступить, уклониться, исчезнуть. Распустить волосы, снова всё спрятать, никогда не возвращаться, избегать даже рождения. Но я считаю до пяти, а потом до десяти, и не иду на поводу у страха и трусости. Я не могу всегда убегать. Я не хочу убегать сейчас.

— А зачем вы отрастили такую длинную бороду? — грубо отвечаю я. — Вы похожи на дедушку Хайди.

— Вы пили, Джейн? Или этот наглый балаган — результат уговоров моей матери?

— Ваша мать не имеет к этому никакого отношения. И я не высокомерна. Я переживаю за вас. И ещё злюсь. Вы должны были появиться и сказать, когда у меня состоится встреча с помощником прокурора, а вместо этого исчезли.

Вообще-то, я ни секунду не думала о помощнике прокурора. Но это хорошее оправдание для того, чтобы не говорить, что все эти дни я думала только о нём.

Я решительно вхожу в гостиную. Вокруг царит неразбериха, и на кухне не меньший хаос, чем в других местах. Никто не прибирался. Всё навалено как попало, словно это не пентхаус за десять миллионов долларов, где живёт богатый манхэттенский адвокат, а нора в студенческом городке, где устроился студент-первокурсник, ловко жонглируя вечеринкой, косяком и попыткой подготовиться к экзаменам.

— Можно я открою кладовку? — спрашиваю я.

Его ответ звучит так близко, что заставляет меня вздрогнуть.

— У меня такое впечатление, что, даже если отвечу «нет», вы всё равно сделаете то, что хотите. Вы и меня собираетесь искупать?

Я кусаю губы и, вероятно, краснею. Мне стало жарко как в аду, с колотящимся о рёбра сердцем, волнением от этого спектакля, и его телом в нескольких метрах от меня.

— Н-нет, — заикаюсь я. — Об этом вы позаботитесь сам.

Арон смотрит на меня, неподвижный, мрачный.

— Я теряю вас из виду на неделю и вместо феи встречаю ведьму? — спрашивает он.

— Примерно как и я. Вместо герцога, вижу бродягу, — Арон смеётся. Совершенно неожиданно — смеётся. — У вас ещё держится температура? — спрашиваю снова.

— Не знаю.

— А градусник у вас есть?

— Этого я тоже не знаю.

Я колеблюсь мгновение, мысли витают вокруг меня, словно они отделились, как будто они облака и планеты, сделанные из пара. Затем, с тем же туманным чувством, будто это у меня сейчас высокая температура, я подхожу к Арону и касаюсь рукой его лба. Моё сердце не бьётся: оно ревёт сильнее, чем дракон.

«Что я творю?»

— Я не… Я не думаю, что у вас жар. Вы принимаете лекарства? Спрашиваю, потому что… Я видела несколько открытых бутылок пива и вина и…

— Я только пил, никаких таблеток. Что ещё вы хотите знать? Что я ел? Что мне снилось? О чём думал? И какой следующий шаг? Спросите, трахался ли я? — Он останавливается, снова потирает бороду, делает гримасу, в которой чувствуется физическая боль и гнев, а затем бормочет более спокойным голосом:

— Извините, Джейн. Я мало общаюсь. В последние дни я не в лучшей форме. Пожалуй, я приму ванну.

***

Спустя полчаса Арон появляется вновь. Он умылся, побрился, волосы влажные, одет в джинсы и рубашку с длинными рукавами того же цвета, что и его глаза, под которыми видны тёмные круги. Выглядит уставшим после недели, полной мрачных мыслей.

— Вы и правда навели порядок? — спрашивает, оглядевшись по сторонам. — Не нужно было, вы не моя уборщица, я, кажется, уже говорил об этом.

— Я и не ваш повар, но бульон вам сварила. В нём не совсем те ингредиенты, что в оригинальном рецепте, но всё равно пойдёт вам на пользу.