Я не Ким Тэхен

— Как страшно и мрачно звучит… — Тэхен сел на кровать и обхватил руками голову. — Моя мама будет выступать в суде против меня. С ума сойти… Не думал, что в моей жизни все повернется именно таким образом. С каждым прожитым днем я все больше сожалею о своем выздоровлении.

— Тэхен, — Кортни села рядом с парнем и нежно обняла его, желая проявить человеческую заботу, — я с тобой, я тебя не оставлю одного. Мы будем бороться до последнего. Гвен, детектив Купер, доктора, которые стоят на твоей стороне. Все мы постараемся защитить тебя. Да, доказательств, показаний и улик достаточно, но на каждое действие есть свое противодействие. Я постараюсь найти еще людей, которые смогут помочь.

— Спасибо Вам, Кортни, правда. Не знаю, что бы я делал без Вас. Все еще не понимаю, почему Вы так отчаянно рветесь мне помочь… Неужели я заслужил? — Тэхен посмотрел на Джексон, которая все еще обнимала его, и понял, что не хочет, чтобы она уходила, ибо с ней ему было спокойно и хорошо, почти как с мамой; он ощущал себя под бережным крылом защиты.

— Это мой долг. Я обязана до последнего защищать каждого, кто положился на меня. Но тут дело не столько в профессиональном долге, сколько в искреннем желании помочь. Я видела, как тебе тяжело, и верила, что ты не симулируешь. Кем бы я была, если бы бросила тебя? Я знала, что кроме меня у тебя никого нет, поэтому моя душа рвалась к тебе на помощь, — женщина слабо улыбнулась и погладила Тэхена по плечу. — Впереди последний бой, он трудный самый, но мы все преодолеем.

— И когда же нас ждет последний бой?

— Через десять дней. Доктор Уайт сказала, что тебе еще немного надо побыть в клинике, пройти последние обследования, и уже тогда ты будешь полностью свободен.

— Полностью свободен… Какой абсурд, — хмыкнул Тэхен и встал, расхаживая перед адвокатом, спрятав руки в карманах штанов. Он злобно улыбался и едва заметно качал головой. — Как только все закончится, меня выведут отсюда, наденут наручники и увезут в зал суда. Это точно не назовешь полной свободой.

— Прости, я неправильно выразилась.

— Вам не за что извиняться, это всего лишь интересные обороты нашей речи, — парень остановился и посмотрел на Кортни серьезным, мудрым взглядом. Ей даже показалось на секунду, что она общается не с Тэхеном, а с его очень умной и важной частью. С Намджуном. Но это было, конечно же, не так. — Я понял, что Вы хотели сказать. Что ж, у меня есть десять дней, чтобы подготовиться к худшему финалу моей истории…

— Еще нет никакого худшего финала. Надо верить в лучшее, — Джексон встала с кровати.

— Где-то я уже это слышал… — улыбнулся Тэхен и вместе с адвокатом направился к двери, чтобы проводить ее. — Когда Вы придете?

— Не знаю, зайду ли я еще, Тэхен. Очень много дел, а времени мало. Думаю, мы встретимся как раз через десять дней.

— Хорошо. Еще раз спасибо Вам за помощь, — парень открыл перед Кортни дверь, попрощался с ней и вернулся в кровать, чтобы поразмыслить над встречей, которая только что произошла.

В комнате пахло одиночеством, страхом и вечерними духами Кортни Джексон. На дворе был ясный день, а она использовала столь тяжелый и стойкий парфюм. Значило ли это что-то, или простая случайность?

Десять дней. Это все, что было у Тэхена. Ничтожное количество времени, за которое он должен успеть морально настроить себя на самый худший исход событий. Да, у него была Кортни, но она была всего лишь адвокатом, а не всесильным божеством, которое могло бы взять да унести его прочь из зала суда в то место, где его никто бы не достал, где он обрел бы спокойствие и покой, размеренную жизнь без резких поворотов судьбы. Если кто-то мечтал о славе, больших деньгах, роскошных автомобилях и красивых женщинах, то Тэхен мечтал о свободной жизни. Как мало нужно человеку для счастья, когда он находится на грани… Мы всегда отчаянно тянемся к тому, чего не имеем: больной хочет быть здоровым, бедный — богатым, богатый мечтает о светлой и чистой любви, не испорченной отпечатками купюр, пышногрудая красавица тоскует по простой семейной жизни, а серая домохозяйка рвется к гламурной роскоши. Человек, которого скрутили обстоятельства, ежесекундно напоминая о том, какая беда поджидает его за углом, желает одного — спрятаться. Сбежать подальше и зарыться глубоко-глубоко, чтобы его не нашли, но Тэхен не станет унижаться в собственных глазах. Он должен выстоять и пройти через тот ад, что ему приготовила судьба, которая, как выяснилось, совсем его не любила. Сначала она сделала его больным, раздробив сознание и душу на несколько частей, а после, чтобы было больнее, после выздоровления хочет отправить в то место, где он будет сходить с ума изо дня в день, пока либо не станет черствым и жестким подонком, либо не вскроет ночью вены в грязном, смердящем мужском туалете. Ни одна из двух перспектив не могла порадовать Тэхена. Либо он будет жить монстром, либо погибнет среди них.

Я не знаю, почему,

Но с каждым днем становится все труднее.

Мне так сложно делать каждый шаг…

И почему я чувствую себя единственным?

Словно я один, кто был на этом месте.

Смогу ли я когда-нибудь перебраться на другую сторону?

***

Может ли человек за каких-то десять дней подготовиться к тому, к чему обычно подготовиться и жизни не хватит? Но у Тэхена не было другого выбора. Либо он проведет это ничтожное количество времени за страданиями, убивая и без того покалеченную душу, либо выжмет из каждого дня все, что сможет. У него было 240 часов, из которых он должен взять по максимуму.

Вычеркнуть Джейн из головы. Навсегда.

Понять, что тюрьма — отдельный вид жизни, в котором царят свои правила и законы. Это обособленный мир, далекий от того, в котором мы живем. Но я должен выжить и там.

Человек есть существо, ко всему привыкающее. И я привыкну.

Ежедневно закалять себя мыслями о том, что жизнь превратится в ржавую биту, которая будет наносить мне все новые удары. Я стерплю.

Прокручивать в голове самые страшные картины, чтобы закалить свои мысли. От мыслей напрямую зависит отношение ко всему окружающему, поэтому они должны стать грязными и ужасающими, как и мое будущее.

Постараться по максимуму привести свое тело в форму. Я буду бить, бить будут и меня.

Еще раз вычеркнуть Джейн из головы. Я снова остался один.

Когда у человека есть план, действовать становится несколько проще. Если честно соблюдать все пункты, можно достичь вполне неплохих результатов даже за короткий срок времени. Говорят, что нужен 21 день, чтобы привыкнуть к чему-то. У Тэхена было на 11 дней меньше, поэтому он должен был стараться в два раза усерднее, не теряя ни минуты. Парень составил график, которому следовал строго, не позволяя себе расслабляться. Он вставал рано утром, совершал пробежку вокруг здания, принимал душ, шел на завтрак, после которого отправлялся в бассейн, в спортивный зал, где занимался физическими упражнениями… Даже попросил одного из преподавателей сделать ему перечень интенсивных нагрузок, чтобы тело постоянно было в напряжении. Он больше не встречался с психологами, психиатрами, не посещал групповые занятия, что давало ему преимущество — он выигрывал время, тратя его на полезные для себя вещи. В библиотеке Тэхен нашел несколько книг, посвященных тюрьмам и жизни в них. Литературой он активно занимался ночью, стараясь не тратить время на сон, ведь то время, что он проспал, он мог бы потратить на нечто более полезное. Например, потренироваться с боксерской грушей или пообщаться с Дэвидом Клэптоном — мужчиной, который отсидел год в тюрьме за кражу в магазине. Тэхен случайно узнал, что этот пациент ранее был осужден, когда мужчина застал его в руках с книгой «За решеткой и колючей проволокой». Как выяснилось, Дэвид долгое время не мог свыкнуться с тем, что потерял целый год жизни в тюрьме, и обратился за психологической помощью. Его направили лечиться в клинику, и периодически мужчина возвращался сюда, когда понимал, что страшные воспоминания снова начинают разъедать его голову, отправляя сознание горьким ядом. Слушая рассказы Дэвида, Тэхен только внешне был невозмутим и спокоен — внутри же он сгорал дотла, метался, как загнанный в клетку зверь, выл и просил о помощи. Он чувствовал, как к его взмокшей спине прилипала рубашка, как подрагивали пальцы, как колотилось ноющее сердце, готовое убежать в пятки, чтобы спрятаться там и больше никогда не вылезать. Дэвид так и не смог вырвать из Тэхена правду. Он спрашивал, к чему молодому парню, который пришел к выздоровлению, так яро интересоваться тюремной жизнью, на что Тэхен отвечал, что хочет попробовать себя в писательстве и в ближайшем будущем сесть за написание книги именно в этом мрачном, холодном жанре.

— В первые дни тебя атакуют панические страхи, — рассказывал Дэвид, склоняясь над шахматной доской. — Тебе хочется плакать, тебя раздирает изнутри осознание, что ты попал в адскую яму. Краски сгущаются, твое сознание утрирует ситуацию. Вместе с тобой в камере находится еще человека 2-3, но могут посадить и в одиночную. Даже не знаю, что лучше… В одиночной люди обычно сходят с ума и под покровом ночи вскрывают вены найденными осколками. Я сам был свидетелем такого самоубийства.

— А чем плохи или хороши камеры с соседями? — спрашивал Тэхен.

— Соседями… — усмехался Дэвид. — Таким смазливым паренькам, как ты, действительно лучше держаться в одиночных камерах. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я толкую. Ну а если ты вполне себе крепкий мужик, то в камере с «соседями» ты найдешь компанию. Будет с кем поговорить, чтобы не подохнуть от скуки. Хотя в любом случае тюрьма — это херово. Далеко не факт, что тебя примут. Над тобой могут издеваться, бить, унижать, насиловать… Для заключенного половой акт — это не всегда символ сексуального желания. Иногда им просто хочется тебя унизить, доказать свою власть над тобой. Не понимаю, зачем тебе слушать все эти ужасы… Брось ты это дело и напиши нечто более приятное. Как человек, который год отсидел, могу честно сказать, что ты выбрал не самую лучшую тему для книги.