Я один вижу подсказки 7
Шрифт:
— Да? Тогда тебе нужно отобрать его!
— Не вопрос…
В тот же миг меч исчез из рук Мора, растворившись, как дым, и тут же появился в руке у незнакомца.
«Что только что произошло?!»
Сила, что текла в нём, оборвалась, уступив место тяжёлой, вязкой слабости. Он взглянул на свои пустые руки, затем на мальчика, и подумал:
«Нужно бежать из этого мира. Здесь живёт чудовище.»
Глава 20
Друг
Мор хотел немедленно убежать — не буквально, а в ином смысле, желая исчезнуть из этого
Казалось бы, простое действие, однако мальчик, Амарант, совершил нечто поистине невероятное — по меркам самого Мора.
Что же тот сделал?
Амарант сделал выпад, легкий и почти невесомый. Словно проверял остроту клинка, подобно японскому мастеру, изучающему катану перед разрубанием мокрого рулона рисовой соломы на таммэсигири.
Это движение было обманчиво простым, но Мор, благодаря своему острому чутью, понял:
«Это конец… Я уже умер».
Странно осознавать свою смерть, но Мор был убеждён: каждая клетка его тела была изрезана десятки раз настолько стремительно, что он сам едва осознавал происходящее.
Ту-дух… Ту-дух…
Его сердце продолжало биться, пальцы сжимались в кулак, и он чувствовал, как кровь течёт по его венам.
Подобный феномен не поддаётся объяснению современной науке, ведь никто прежде не сталкивался с ним, и его можно смело назвать «синдромом отложенной смерти».
Это напоминает Тетрадь смерти, согласно которой жертва умирает через сорок секунд после того, как её имя записывается в тетрадь. Фактически, в момент записи человек уже считается мёртвым.
Казалось бы, это можно было бы использовать, чтобы перенести сознание. Только вот у Морa не получилось: удар был поистине невероятным, поражая не только тело, но и сознание, душу, энергию.
Никогда прежде Мор не наблюдал столь совершенной атаки, и его охватили одновременно зависть и восхищение, но затем его поглотила горечь.
— Это было подло… — произнёс он в адрес мальчика, чья фигура всё ещё оставалась неподвижной.
— Что именно?
— Тебе нужно было дать мне хотя бы шанс…
Конечно, Мор хотел сказать совсем другие слова. В его голове роились сотни мыслей — от гнева и злости до смирения.
Только как подобрать слова, чтобы выразить всё, что он испытывал в этот момент? Ведь он чувствовал их все разом.
— Я пролил реки крови, моё имя боялись произносить вслух — это было прекрасно. И всё это ты перечеркнул одним взмахом?
Ноги патриарха дрогнули, и он тяжело рухнул на колени, затем сел, упираясь руками в землю, цепляясь за остатки гордыни.
Его грудь предательски вздымалась в судорожных вдохах. В конце концов, он и вовсе лёг — не для того, чтобы взглянуть на бескрайнее небо, а потому что последствия удара наконец настигли его.
Острая, беспощадная боль пронзила тело, разрывая его изнутри. Это было не просто ранение — тысячи, миллионы невидимых разрезов вспарывали кожу, мышцы, кости, превращая плоть в кровавую массу.
Кровь хлынула на землю, пропитывая её алым, а воздух наполнился тяжёлым металлическим запахом.
То, что осталось от Мора, уже не
напоминало человека — лишь бесформенная лужа, в центре которой покоился одинокий Драконий Жемчуг.Великий Патриарх Культа Падших был убит одним-единственным ударом.
Амарант стоял над кровавой лужей, совершенно равнодушный ко всему, настолько, что даже поток эмоций Мора остался незамеченным.
Вопросы о том, кто или что умер, для него не имели значения. Однако мелькнула одна мысль:
«Неужели я тоже был таким?»
От сравнения его передёрнуло, и он попытался утешить себя:
«Нет, я определённо был лучше…»
Хотя в глубине души знал, что был ещё хуже. После «очищения» ему уже не хотелось мерить себя с другими.
На самом деле, Амарант не стремился убивать Мора. Если бы тот вёл себя иначе и не пытался сбежать, возможно, ему оставили бы жизнь.
Только Мору было нельзя позволить уйти, ведь он мог унести с собой нечто крайне важное — человека, призвавшего его, чего Амарант категорически не желал допустить.
Его внимание, однако, было сосредоточено не на Море, а на мече в его руках — горячем и живом, словно кричащем: «Ну же… посмотри на меня…».
Этот зов исходил не от самого оружия, а был посланием отца, которого он ждал так долго. Если бы Амарант не изменился, он, вероятно, и не взглянул бы на меч, просто отбросив его и продолжив свои дела.
Сейчас же всё было иначе: меч и слова о смерти его отца заставляли его задуматься. Верил ли он в смерть богов? Нет, боги не умирают — они даже не знают, что значит не существовать.
«Ладно, посмотрю…»
Подумал он, закрыв глаза и вливая энергию в клинок. Воздух вокруг задрожал, и в его разум ворвался голос отца, глубокий, словно раскат грома:
— Амарант Дё Ля Люмьер, сын мой.
Уже первая формулировка этого послания заставила его напрячься.
«Что это ещё значит?»
«Не ты ли меня выгонял… Что же с тобой случилось, что ты звучишь так жалко?»
Амарант с трудом узнавал голос своего грозного отца. Впрочем, следующие слова всё расставили по местам:
— Пишу тебе перед смертью.
Сола говорил много. Говорят, перед смертью не надышаться, и он словно пытался выговорить всё, что держал внутри.
Его слова были сосредоточены вокруг событий давно минувших дней, будто он застрял в прошлом.
Отец объяснил, зачем поступил так с сыном, назвав это «испытанием». Специально созданные условия, в которых Амарант должен был пересмотреть свои взгляды на жизнь.
Испытание задумывалось коротким: на несколько лет, максимум на тысячу. Вот только всё затянулось.
Сола слышал каждую молитву сына. И было невыносимо слышать его боль. Однако однажды всё изменилось.
— Высшее существо спустилось в «наш мир».
«Наш мир» — понятие расплывчатое. Существует великое небытие, чёрная пустота, стремящаяся стать чем-то.
Из этого стремления рождаются крошечные колебания, порождающие вселенные. Их бесконечное множество.
Боги — существа, связанные со своей вселенной. Они могущественны в её пределах, могут управлять звёздами, повелевать людьми.