Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы

Ворох «размороженных» чувств усилил страх, что меня заберут, прямо как котёнка и давил всякое желание активности. Несколько дней я бродила от одного окна к другому, тщетно становясь увидеть слежку или что-то в этом роде. Не получилось. Люди, на которых я сначала думала, медленно исчезали из поля зрения и никогда больше не появлялись.

Тем не менее, предчувствие, что все кончено и совсем скоро моя жизнь повернется коренным образом снова, нарастало. Я не знала, что делать. Я не хотела ничего менять. Иногда в голове мелькали мысли: хорошо бы закрыться и больше никогда не выходить прочь. Я даже не против отказаться от окон, если это помешает Кристиану и его людям добраться до меня. Угрозы вспороть мой живот и напичкать его овощами, чтобы потом подать к столу Мадлен, звучали в ушах практически каждый день.

Сон испортился, исчез аппетит. Наблюдение за улицей вокруг дома стало духовной пищей, которое на время оттеснил физическую нехватку. Иногда, правда, живот скручивало так сильно, что приходилось что-нибудь брать с кладовой, но теперь количество потребляемой мной пищи сократилось. В некотором роде я могла этим гордиться. Тело, ставшее моими стараниями ближе к свиной туше, опять начало становиться меньше.

На конверт, оставленный Заррой в книгах, я принципиально не смотрела. Он служил мрачным напоминанием о том, во что может превратиться моя свобода, если я всё же решу работать. Этот урок я запомнила на всю оставшуюся жизнь.

— Кристина.

Я вздрогнула, когда Зарра постучал в дверь. За окном стоял вечер, и все во мне сжалось в узел. До этого момента мы практически никак не контактировали. Я хорошо постаралась, тенью скользя по дому. Как показала практика — зря.

За мной пришли.

Я уверена, что пришли.

Все внутри сжалось. Я бросилась в сторону тревожного мешочка, где лежала заранее отобранная одежда и все имеющиеся у меня деньги. Моей наглости хватило даже для того, чтобы закинуть полученную от Зарры монетку в кошелк с дублонами. Паника гасила стыд, а страх выгонял даже малейшую мысль о правильности данного поступка. Я когда-нибудь верну ему долг. Не знаю как, не знаю когда, но верну.

В дверь снова постучали. Маленькая задвижка запрыгала вверх-вниз, издав тихий звон. Так звенели последние минуты, проведенные на свободе. Я бросилась к окну. В темени вечера и тенях домов не было видно чужого присутствия, но какой-то частью души я знала — враги близко. Я видела алчный блеск их глаз, чувствовала жадное дыхание.

Прыгать отсюда — не вариант.

— Кристина.

Снова раздался стук. Голос Зарры звучал настойчиво и обеспокоенно. А что если позади него стоит кто-нибудь из стражи, прижав кинжал ко внутренней стороне шеи. И что будет, если я продолжу прятаться? В воображении живо нарисовалась маленький живой кровавый ручеек, который неспешно пройдет под щелью двери.

— Кристина!

«Да я с тебя шкуру спущу, тварь!»

Моя шкура и шкура Зарры легли на разные чаши весов. Я не хотела причинять ему вред, особенно после всего добра, которое он мне совершил, но и умирать самостоятельно, будучи безвинной, тоже не хотелось. Мысленно я возненавидела неожиданно возникшую трусость. Реши они меня убить с самого начала, все было бы проще. Тогда я была готова умереть, но сейчас — нет.

И это было так… Нелепо.

— Да? — Голос предательски дрогнул.

— Кристина, что с тобой происходит?

Не «с тобой все хорошо?» или «все в порядке?», а «что с тобой происходит?». Пространство для словесного маневрирования не оказалось. Но, с другой стороны, это звучало как-то слишком прямо, особенно для человека, который мог пытаться выманить меня, чтобы передать третьим лицам. Может, это был какой-нибудь сигнал?

— Все хорошо. Не понимаю о чем ты.

Я резко припала к полу. В слабо освещённом коридоре виднелась лишь одна пара босых ног с толстыми браслетами на щиколотках. Ногти, выкрашенные в сочный красный цвет, слабо поблескивали. Я напрягла глаза и поспешила посмотреть чуть дальше. Чувство, что за нами наблюдают, не исчезло.

— Мне казалось, что тебе нужно время, чтобы прийти в себя. — Он говорил, проигнорировав ответ. — Я его дал. Но, Кристина, идёт четвёртый день. Я не вижу тебя и почти не слышу. Думаю, пришло время поговорить.

Я сощурила глаза и присмотрелась. Неясные темные силуэты маячили позади него. Наблюдатели безуспешно старались скрыться с тенями, но ясно видела как вырисовываются их фигуры, как очерчиваются силуэты, как бледным огнем горят злые глаза. Два, три, четыре человека притаились в коридоре. Наверняка столько же стояло под окнами.

Ах, бедный Зарра и его наставник! Какую беду я привела в их дом!

Здесь нашим путям стоило разойтись. Зарра снова ударил в дверь и дерево задрожало под его напором.

— Кристина, открой!

Не Кристина, а другая… Фальшивое имя, данное им мне в таверне, давно растворилось, но я понадеялась что пришедшие по мою душу люди не знали его. Я повернула голову к окнам. Слабая надежда упала на стены. В дерзких мечтах я видела как прыгаю с подоконника и хватаюсь за сточную трубу, после чего забираюсь на крышу. Опешившие преследователи наверняка потратят несколько минут, а я…

— Кристина!

Мысли лопнули. Пришло время прощаться. Убежать просто так я не могла. Сначала мне хотелось проводить ногтями по полу, имитируя мышиную возню. Тут случился облом. Искусанные ногти не касались деревянного пола, не говоря уже о том, чтобы издать хоть какой-нибудь звук. Пришлось бить Зарру в палец. Тот от неожиданности подпрыгнул.

— Кристина?!

— ТССССССС!

Намек условился быстро. Надолго думая, Зарра сам припал к полу. Слабо заплетённые косы закрыли собой основные точки обзора, но я все равно увидела другие тени позади.

— Ты…. Ты что делаешь?!

— Тихо ты! — Я шипела, смотря в единственный доступный мне глаз. Странно, но сейчас он казался не ядовито-желтым, а светло-медовым. Красивым. Будет жалко, если такую красоту испортит уродливый фиолетовый синяк. — Нас же могут услышать!

— Кто нас может услышать?

Удивление Зарра сыграл очень убедительно. На мгновение я решила, что разум сыграл со мной злую шутку и все зловещие тени мне померещились. Но здравый смысл очень быстро вернул главенство.

— Я все знаю. Постучи столько раз, сколько там людей.

Зарра моргнул. Ещё раз. И ещё раз.

— О чём ты говоришь?

— ТС!

Страх застучал в висках.

Страх застучал в висках. Было слишком очевидно, что мы переговариваемся, но я хотя бы могла оставить сказанное в тайне. Этот крошечный контроль заставлял чувствовать надежду. Да, прав сейчас у меня было не больше, чем у котёнка, но хоть что-то всё равно оставалось за мной. Глаз Зарры внимательно смотрел на меня, а я с той же внимательностью следила за ним. От тёплой радужки ломаными дорожками расходились покраснения.