Я рожу тебе детей

Олег похолодел.

— Лина, это не наши дети, — пояснил терпеливо. С него даже гнев сошел, как прошлогодний снег, и окатил холодным душем.

— Ну так сделай их нашими! — вспыхнула бывшая как порох. — Там всех манипуляций — взять анализ и подать в суд! Любой суд будет на твоей стороне!

Раньше он и сам так думал. И сделать так хотел. Но теперь совсем по-другому смотрел на проблему.

Да и не проблема это вовсе. Живые дети, которым и так досталось со смертью матери, и которые чуть-чуть отошли, согретые любовью Вересовых. Он не хотел детей через такие жертвы. Зачем нужны дети, если заведомо делать им больно, травмировать и насильно навязываться?

Олег был благодарен судьбе, что Лерочка очень вовремя появилась в его жизни. Он до конца сам не понимал ее рассуждений и увещеваний, сопротивлялся внутренне, отторгал даже саму мысль, что останется в стороне от своих сына и дочери.

И только сейчас, сидя за столом в ресторане и глядя на искаженное страданиями лицо бывшей жены, понял, как для него важно, чтобы никто и никогда не сделал его детям больно.

— Да, любой суд будет на моей стороне, — сказал он очень тихо, — но зачем мне такие жертвы? Если бы им было плохо, если б они попали в детский дом или к плохим усыновителям, я б сделал все, чтобы сделать их счастливыми. Но мои дети, потеряв мать, окружены любовью, заботой, теплотой. Их любят всем сердцем.

— Но мы тоже будем их любить! — кинулась грудью на стол Лина, жадно вглядываясь Олегу в лицо. Она будто хотела вбить в него свою веру.

— Будем или не будем? Сможем или не сможем? — холодно поинтересовался он. — Все в будущем времени, ты не заметила? Это только предположение. Правда может оказаться весьма суровой. Допустим, ты своего добьешься. Допустим, — нажал он, подавляя вспыхнувший лихорадочный блеск в Линкиных глазах. — Допустим, я протяну детей через суды, отниму их у тетки и ее мужа. Выдерну сына и дочь из привычной среды, сделаю их несчастными, нанесу очень серьезную психологическую травму — новую. Они и так ее получили, потому что лишились матери совсем недавно. Хватит ли тебе и мне сил сделать их счастливыми снова? Полюбить? Понять? Дать не просто шмотки и деньги, а душевное тепло? Моему сыну шестнадцать. Взрослый парень. Мятежный подросток. В тебе хватит терпения и той же якобы любви, которой еще нет, чтобы принять его таким? Это не детки с картинки, Лина. Это личности, характеры, непростые судьбы. И уж если тебе так хочется ребенка, ты бы могла сделать счастливым малыша, у которого никого нет на этом свете. Усыновить и дать ему то, в чем он нуждается. Но ты же не хочешь любого малыша. Тебе подавай либо своего, а на худой конец сойдут дети бывшего мужа.

Он видел, как поникла Лина, как побледнела, будто полиняла.

Олег чувствовал себя правым, как никогда.

— Я не хочу быть жестоким. Не хочу делать тебе больно, потому что ты — замечательная женщина, достойная и любви, и детей, и только всего самого лучшего в этой жизни. Мы прожили с тобой очень долго — это тоже правда. И я старался, изо всех сил старался, чтобы ты не была несчастна. Но у меня не получилось. Может быть, потому, что во мне не хватило сил любить тебя. Мы никогда не говорили с тобой по душам. Никогда не делились сокровенным — теми мелочами, чепухой, казалось бы, которая важна только между двумя и не касается никого другого. Вся наша жизнь крутилась вокруг двух вещей: деньги и дети, которых я не смог тебе дать.

— Зато ей смог, — прошептала Лина. — В том, что у нас нет детей, ты не виноват. Это я… Это у меня не получилось родить. Я часто думала: может, если бы ты любил меня хотя бы в половину, как ее, то у нас все получилось бы. Я знаю, это глупо, но нет-нет, но думаю так. Я несла этот груз всю нашу семейную жизнь.

— Настало время избавиться от него, Лин, — сказал Олег твердо. — Сбросить и отпустить. Жить своей жизнью. Найти достойного мужчину. Влюбиться, в конце концов. Перестать цепляться за прошлое.

— Судя по всему, ты так и сделал, — вскинулась она зло. — Уехал, не оглядываясь, сразу же нашел другую. И снова молча, ничего не объясняя, не рассказывая.

Кажется, Олег кому-то готов оторвать длинный поганый язык.

— Глеб тут ни при чем, — скороговоркой добавила она, видимо, заметив выражение его лица. — Мама твоя звонила. Она очень хотела бы, чтобы у нас все получилось.

Олег вдруг понял, что с него достаточно.

— Вот что, — сказал он, поднимаясь из-за стола, — я бесконечно устал, что родные без конца вмешиваются в мою жизнь. Вначале договорной брак, затем навешивание чувства вины и ответственности, когда я готов был идти своим путем. Теперь они снова за моей спиной что-то решают. Ты прости, Лин. За все, что я не смог тебе дать. За всю боль, что тебе пришлось пережить. Но дальше — сама, ладно? Без меня. А я со своей жизнью разберусь как-нибудь сам. Самое лучшее, что ты могла, уже сделала — бросила меня и развелась. Очень мудрое решение. Правильное. За это я тебя бесконечно уважаю.

— Но не любишь, — прошелестела Лина.

— Не люблю, прости, — мотнул головой Олег и зашагал прочь.

Глава 56

Лерочка

Олег не звонил первые два дня. Кто знает, почему. Я не нарушала его покой, считая, что навязываться не стоит.

А потом его как прорвало.

— Я скучаю, — сказал он без обиняков. — И прилетел бы хоть сейчас, но мне нужно утрясти все дела, чтобы не кататься туда-сюда бесконечно.

Я тоже скучала. Жутко. Но признаваться в этом не собиралась. Чем загадочнее девушка, тем больше к ней тянет. А я хотела, чтобы его тянуло ко мне, как на аркане.

И его вроде бы тянуло: лавина звонков, смс, по вечерам — сеансы космической связи, когда мы с ним наговориться не могли.

Он сразу заметил, что со мной что-то не так.

— Что-то случилось, Лер? — спросил Олег в тот день, когда я имела честь разговаривать с арендодателем.

— Нет, все хорошо, — солгала я, потому что не хотела его тревожить. Помочь он все равно не поможет, а лишние тревоги ему зачем? Он и так выглядел измученно: явно не досыпал, темные круги пролегли под глазами.

— Ты чего-то мне не договариваешь, — недовольно нахмурился Змеев. — У тебя на лице все написано.

«У тебя тоже», — захотелось поскандалить и мне, но я вовремя прикусила язык. Лучше не начинать. Нет ничего хуже разборок на расстоянии. И слово за слово — я пожалуюсь, а он бросит все и примчится. Почему-то я была уверена, что именно так все и случится. Он как раз такой.

— Все у меня нормально, — снова соврала я, — так, устаю, сплю не очень хорошо.

— У меня тоже со сном проблемы, — вздохнул Олег. — Чем не повод побыстрее закончить дела и вернуться? Вместе нам будет очень хорошо спаться, я уверен.

Он смотрел на меня и явно ждал. Позову или нет? А я не могла, будто переклинило. С одной стороны, я хотела, чтобы Олег вернулся поскорее. С другой… я не могла капризничать, навязываться, показывать, что одиночество снова накинулось на меня, как стая бешеных гиен.

К хорошему привыкаешь быстро. Когда Змеев только появился в моей жизни, я думала, что, прожив так долго одна, будет трудно подстроиться, пустить в свою жизнь чужого человека. Особенно такого диктатора, как этот смуглолицый флибустьер.

Оказалось, все намного проще. Мы как-то совпадали, быстро притерлись и, хоть и спорили порой, находили компромиссы. Змеев, оказывается, легко на них шел, хоть и мог побухтеть слегка. Мне даже это нравилось — наше постоянное противостояние в мелочах и слаженное взаимопонимание в главном.

Я не просто по нему скучала. Я тосковала. Порой так, что хоть вой на Луну.

— Как закончишь со своими делами, так и приезжай, а раньше — ни-ни, не надо жертв, метаний, чтобы потом не досадовать, что должен был сделать это и то, а вместо этого вернулся назад. Незаконченные дела потянут тебя снова в дорогу, а я как-то плохо представляю себя в роли невесты капитана дальнего плавания. У меня проблемы с ткачеством.