Я тебя никогда не любила

Ах, эта мужская самонадеянность! Я упивался ею, не замечая, как эта великая обманщица все больше уводила меня из реального мира. Как бледно порой она выглядит!

"Благодаря" своей самонадеянности, я оставался спокойным, именно поэтому близкого разрыва пока можно было не опасаться, а перепады ее настроения меня только возбуждали. И еще я был уверен, что предложения от неё секса долго не задержаться.

Иногда, среди ночи она будила меня своим теплым ртом, а я просыпался ошалелый, плохо соображая: это во сне или наяву, понимая только, что она снова пренебрегла калорийностью разовой мужской дозы. Ольга вообще легко соглашалась доставлять такие ласки, без стеснений и уговоров, и во многих случаях предлагала их сама. Этим удовольствием, с её остерёгом "укушу", если я глубо..., ну, то есть, когда очень увлекался, она цепляла меня раз за разом, всё сильнее привязывая меня к себе. Вот они эти женские чары, оружие наповал в умелых женских...хм, не знаю, как будет точнее. Ну, как известно, руки здесь задействованы тоже. И тут Ольгины руки, а точнее, ее пальчики - большой снизу, указательный и средний сверху, были просто великолепны и не менее элегантны, чем при закрывании гаражных ворот!

Я, конечно, был совсем не против, и особенно, если такое удовольствие Ольга доставляла мне в авто. Какие тут могут быть возражения. Но с её стороны это было что? Чтобы, гад, помнил и мучился, коли не желает торжественно взять в эксплуатацию? Как их понять, этих женщин? А может и не надо понимать, а надо просто любить? Поведение женщин психоанализу не поддается. Как и животных, как и детей.

Утром она вставала рано и всегда первой. Мне нравилось смотреть на ее фигуру, на фоне окна ее силуэт высвечивался как вырезанный из бумаги контур.

– Люби меня, Сережа, - глядя в окно, Ольга произносила это также тихо, как и "обними". Зачем она это говорила? Своей красиво выгнутой спиной она говорила совсем другие слова: "Я люблю тебя тоже, но с тобой не буду". Мне было грустно от этих непроизнесенных слов. Я знал, что именно так и будет, и не знал - почему. Не хотел знать.

Ольга чувствовала мою грусть, и как будто пыталась снять ее, проявляя инициативу:

– Сегодня мой любимый будет мною пользоваться?

– Сегодня никак.

– Что случилось?

– Нине плохо. Последствия травмы, если помнишь. Ей операция нужна. Только пойми меня правильно...

– Что это значит?

– Я в стрессе.

– Я думала, что в стрессе поддержка нужна. Видимо, я недостойна. Прощай.

"Эге! Это что-то новое. Поддержка сексом? А почему бы и нет? Но как-то...". Умела она - с ловкостью карточного шулера заменить одно на другое. А предлагала себя так, как этого только и ждут мужчины, и запросто переходила от предложения секса в предложение как будто чуткости, как будто бы дружбы. Как будто с самого начала она имела в виду именно последнее.

Что мне было нужно от нее больше - секс или ее чуткость? Секс точно. А остальное? Этого я тоже не знал, да и не думал об этом. Не хотел думать.

Но она быстро отходила. Ольга не любила долго злиться. И поскольку это я уже знал, то всё повторялось снова и даже в критические ее дни:

– Может, я приду к тебе сегодня?

– Но, кажется, вчера ты говорила, что не форме.

– Ну, можно по-другому...как в первый раз, - настаивала она ласковым голосом. И если я пытался сделать вид, что не настроен на секс, на который был настроен всегда, Ольга сразу ставила меня на место:

– Тогда зачем тебе была нужна молодая женщина, если ты не можешь справиться ни с моим характером, ни с моей физиологией?

Показать, что не справляюсь, я, разумеется, не мог, тем более, что уже справлялся и с тем и с другим, мне ничего не оставалось, как признать ее правоту и здесь:

– Приходи...

И от грусти не оставалось ни малейшего следа.

Рядом с такими женщинами ни о каком мужском самообладании не может быть и речи. Я стал оценивать себя исключительно через ее отношение ко мне, через ее оценку: "Раньше я так ни с кем не ругалась". Я стал оценочнозависимым и перестал относиться к самому себе достойно и уважительно. Мне было не до работы. Я перестал заниматься спортом. Забросил плавание, отставил в сторону коньки, свои любимые горные лыжи и думал только о том где, когда и как я буду любить мою Олю, вдыхать ее запах, гладить её тело, целовать её глаза и нежно прижимать к себе. Об этом я думал все двадцать четыре часа в сутки.

Воспоминания, воспоминания. Я нанизываю их одно за другим, как папуас терпеливо нанизывает бусы-стекляшки на своё ожерелье, рассчитывая получить себе цельный предмет для обожания. Воспоминания такие же отчетливые, как и тогда, сразу после расставания. Сейчас я успокоился, дрожь во всём теле прошла. Но поначалу я дергался в конвульсиях, они проходили прямо через моё сердце, как молния, с отчетливым ощущением зигзагов. Я рефлексировал почти полгода.

Дрожь и молнии в сердце с Ольгой у меня были всегда. Разница только в том, что когда она была со мной, это было приятно, потом, когда расстались, больно.

Она всегда замечала эту дрожь:

– Что с тобой? Ты почему дрожишь?

И я всегда отвечал одинаково:

– От удовольствия.

Я говорил чистую правду. Удовольствие от своей новой возлюбленной я испытывал такое, что состояние нирваны, которого буддисты достигают в момент наивысшего единения со своим Буддой, по сравнению с моим блаженством можно назвать всего лишь легким расслаблением.

....Это был наш очередной романтический вечер, их у нас было не так много, нам не часто удавалось побыть вдвоем. Как известно, и я уверен, что со мною согласится большинство, совместный просмотр фильма в кинотеатре добавляет романтизма отношениям. Приятно оторваться от повседневной действительности, окунувшись в сюжет очередной киношной истории любви, что подпитывает чувства и удлиняет конфетно-букетный период, который всегда короткий и неизбежно куда-то исчезающий.

...-Как тебе фильм?
– спросила она меня, идя рядом и повернув голову ко мне, когда мы выходили из кинотеатра.

Она посмотрела мне в глаза, как будто желая увидеть в них - похож я на героя фильма или нет. Сюжет был так себе, но не без претензий на оригинальность и любимый женщинами во все времена - "А с кем же он остался?". Один ловкий плейбой лет так сорока пяти-пятидесяти ухлестывал сразу за тремя женщинами возрастом, намного моложе себя; каждая при этом знала про двух других, и каждая думала, что любит он только ее одну, и что с ней он искреннее и честнее, чем с двумя остальными. У каждой были свои достоинства, одна лучше другой. Бедолага метался именно поэтому, но выбор сделал как в известном анекдоте - выбрал ту, у которой была самая большая грудь. Короче, сюжет был прост, фильм вытянул только за счет игры актеров и только поэтому получился интересным, с красивой концовкой, которая, как мне показалось, и понравилась Ольге.

– Д-а-а-а, очень поучительный фильм, особенно финал, и особенно финальная фраза главного героя: "О, дорогая! Я очень и очень тебя люблю. И ты единственная моя радость в жизни!". "Ну и хитер же был этот главный герой".

Я увидел, как довольно моргнула Ольга, что означало ее согласие - и с ним и со мной, и понял, что угадал с ответом. Только не понял, чем именно ей этот финал понравился - то ли тем, что герой сделал-таки выбор, то ли тем, на каких достоинствах выбранной подружки он остановился...

Наши отношения с Ольгой становились все больше похожими на отношения зависимости, зависимости друг от друга, но моей зависимости перед ней было во много раз больше, чем её передо мной. Моей - от получаемого от неё удовольствия.

– Моя зависимость это что? Удовольствие ради удовольствия?
– спрашивал я у Галины.

– Твоя зависимость это нереализованная возможность.

– А я уже это знаю?

– Думаю, да, - даже не пыталась щадить меня Галина.
– И потому удовольствие любой ценой. Чтобы заглушить тщетность усилий.