Я тебя никогда не любила
Шрифт:
Впервые увидев, как Ольга закрывала гараж, я кое-как и с большим трудом справился с желанием овладеть ею тут же, возле гаража - настолько сексуальны были ее действия. Ладошкой она прижимала ворота так, будто гладила рукой холодное железо, изгибая пальцы кончиками вверх, при том, что движения её рук были сильными и твердыми.
Я не скрывал своё восхищение ею. И видел, как не всегда уютно Ольга чувствовала себя под моими восхищенными взглядами, иногда не зная как на них реагировать. Но, в конце концов, перестала обращать внимание, принимая мое к ней отношение как должное, перестав удивляться моему восторгу и никак не реагируя на мои любовные сонеты.
Я дарил ей цветы. Через день. Три раза в неделю. Цветы как эстетическое воплощение
– Хватит мне их дарить, зря только деньги тратишь, - резанула в раздражении она ровно через две недели.
И почему я почувствовал себя пристыженным? Что ж, она избавила меня от этой статьи расходов. Дарить ей цветы я перестал. Я бы избавился, и уже сознательно, и от других своих трат, но которые были для меня обязательны - на противозачаточные средства. С первых дней я покупал их на три месяца вперед. Но эту повинность мне пришлось "тянуть" до конца, если не считать короткого промежутка, когда я умышленно повинностью пренебрег, чтобы воспользоваться как надо, чтобы донести то, что надо.
Поглупев от любви, я забыл еще одно правило: глупость в одиночку никогда не появляется. Вместе с ней ко мне пришла и другая блаженная - наивность. Хотя если порыться, кое-какие ее признаки в тайниках собственного "Я" мне удалось бы обнаружить. Короче, моя хитрость нейтрализовывалась довольно просто (действительно просто!). Все мои попытки-атаки в части доставки генетической мужской sms по назначению останавливались ее нежнейшим "только не в меня, дорогой" в самый ответственный момент (и как они угадывают?), с последующим благодарным поцелуем за исполнительность по окончании атаки. Это означало, что со своими попытками продублировать себя любимого я опоздал. И упорно не хотел это признавать.
А пока мой восторг ею только сильнее воплощался в рифме:
Сейчас бы любимую крепко обнять
Тут же начать её целовать
Ласково гладить тело родное...
Тут же закончить все остальное!
Этим восторгом я авансировал ее если не до конца дней ее жизни, то на много лет вперед. Ольга с полным правом могла считать его своим личным приобретением и вполне могла положить как уставный капитал в основу своего нового брака и нового счастья. Её физическое совершенство и природный эротизм я приравнял к благородству происхождения до той степени, которая дает право обозначить женщину как Леди, и, приняв во внимание её польскую фамилию и некоторое, по ее словам, присутствие польской крови, стал называть ее пани. Как уже писал, ее польское происхождение я отметил. Я зарифмовал старый анекдот про пани Квасневскую. Согласно фольклора пани решила однажды: "Пора купить унитазов. Из золота и серебра". А еще фольклор повествует о покупке ею двух модных ковров, но которые были безнадежно уделаны из-за слишком громкого "Ура!" на улицах Варшавы. В анекдоте убедительно утверждается, что унитазы остались чистыми. Когда я декламировал Ольге то, что у меня получилось, рассмеялась она очень по-русски и от души.
Моё восхищение и обращение к ней как к пани, не могло не понравиться ей, это и сыграло со мною злую шутку. Стараясь соответствовать навязанному ей образу, Ольга смущалась, это мешало ей показать себя такой, какая она есть на самом деле, показать, что она обыкновенная земная женщина. Ольга пыталась отвечать мне тем же, называя меня "пан адвокат", из-за чего наш романтический период продлился несколько дольше обычного.
Я любовался ею спящей. Она была дьявольски красива, когда спала! Часто, проснувшись, я подолгу смотрел на неё. Смотрел, как в лунном отблеске окна светилось мраморной белизной ее лицо, и еле сдерживал себя, чтобы не поцеловать. Я боялся ее разбудить, как будто зная, что, разбудив мою Олю, я разрушу какую-то сказку, тайну, которая всегда присутствует в спящей женщине, и к которой я, глядя на неё, сейчас прикасаюсь. Где же была эта тайна в первый вечер? Как не хватило ее нам тогда!
Меня манили ее волосы. Их конечно особый и
конечно неповторимый (а как же иначе!) запах я чувствовал на любом расстоянии.– Мои волосы не редкие, они тонкие, - Ольга как будто оправдывала недостатки своей внешности.
Знала ли она о просветах между ними? Меня это не отталкивало, скорее притягивало. Её волосы - "тонкие, не редкие", делали ее открытой и доступной, упрощали ее, придавали ей беззащитность.
– А зубы серые потому, что это у меня эмаль такая,- просто объяснила она и эту деталь, хотя качество ее зубов меня точно не интересовало.
Вместе с оправданиями с Ольги слетала фальшь, которой она была пропитана и напичкана как плюшевая кукла ватой, и она становилась ласковая и родная, как домашняя кошка.
Я продолжал умиляться ею, например, ее красивыми и идеальными лодыжками, в итоге она окончательно успокоилась, сочтя меня эстетом, однако не описать ступни её ног мне совершенно невозможно. Они были такие же идеально красивые, как и руки - удлинённо-узкие с нежно-розовыми как у младенцев пятками и ровными аккуратными пальчиками. И большие пальцы совсем не выглядели большими, а были всего лишь чуть больше остальных. Одним словом, Оля, моя Оленька вся от пальцев ног и до головы была одним сплошным произведением искусства, а точнее Создателя. Я позавидовал ему, как начинающий ученик Великому мастеру, и пожелал присоединиться в соавторы, дабы поставить заключительную точку в произведении - захотел сделать ей тату. Еще в начале знакомства, лёжа рядом с ней и нежно поглаживая её, я шутливо несколько раз предложил:
– Татуировка это красиво. Роза, а лучше лилия тебе будет в самый раз. Например, на плече. А может, на левой груди?
– Не надо мне никакой лилии. Вот еще.
– Тогда запечатлеем тебя в камне. Давай сделаем с тебя статую из белого мрамора? У меня есть знакомый скульптор, - с улыбкой спрашивал я у неё, и она также с улыбкой отвечала:
– А позировать голой?
– Конечно.
– Ну, уж нет, - каждый раз не соглашалась Ольга.
Никакого знакомого скульптора у меня не было. Хотелось только показать, насколько я восхищён её великолепно сложенным телом, и увидеть ее реакцию на мое восхищение.
А потом у меня совсем поехала крыша - я захотел облизать её лицо. Ни с одной из женщин я не испытывал такого желания. Впервые в жизни я захотел этого с Ольгой - прикоснуться языком к ее скулам и к ее губам. Эти желания как и все другие не могли не найти отражения. В чем? Конечно в рифме.
Все, что раньше я слышал и читал про женские чары, для меня было пустым звуком. И только с Ольгой я понял, какой здесь заложен смысл, и что это такое - власть женщины над мужчиной. Даже от простых к ней прикосновений у меня начинались дрожь, озноб и вибрация по всему телу. А уж про занятия сексом с ней могу сказать только то, что сознание мое отключалось уже во время самого действа и еще до того как эти занятия заканчивались мужской физиологичностью. В реальность я возвращался от собственного же и дикого крика, пугавшего Ольгу так же как и моя дрожь.
Таким как она зацепить и удержать мужчину возле себя не стоит никаких усилий, главным ее оружием был эффект "go-go" и секс, искусством манипулирования которыми она владела в совершенстве.
23.03. 07 час.30мин. "Муси-пусь"-сообщение:
"Хочу к тебе в постельку".
25.03. 10 час.00мин. Еще такое же:
"Может часов в 15 приедешь, сексом позанимаемся?".
03.04. 13час.29мин. Еще мягче:
"Солнышко, я соскучилась".
Солнце скучало тоже и тянулось лучами.
Заминка с ответом и... - тучи накрыли солнце:
03.04. 13час.47мин. "Р-Р-Р":
"Все, мне больше не звони, не отвечу. Попробуй счастья с другой".
Трубку на полуслове и всегда первой она бросала так, как будто этому ее специально учили. Иногда у меня получалось обратить ее поведение в шутку:
05.04. 20 час.00мин.:
"Бросаешься трубкой и фразами влет,
Как будто в руках у тебя пулемет.
А потом ты снимаешь с плеча автомат,
И кто на пути - тот жизни не рад"
06.05. 07 час. 15мин.