Я, ты и наша тень

Хомка тут же смекнул во что может вылиться столь вежливое обращение и быстро зашептал:

— спокойнее, Тала, внимание не привлекай. Ты обещала, помнишь, иначе никакого свидания! Тем более что Нил с Данаем уже появились. Я видел их где-то в толпе. Кажется, во-он там…

А я что? Я ничего. Спокойно? Значит, будем спокойно.

— Не продашь леденцы, друзьям пожалуюсь, — тихо предупредила продавца.

— Кому это? — нахально ухмыльнулся парень, окидывая взглядом мою красоту.

Я ткнула пальцем. Он медленно повернул голову.

В этот момент, моих дорогих лессиров загородил пузатый пекарь. Он спокойно вытирал руки о передник и не замечал, что его пристально разглядывают.

— Это и есть твой дружок? — ехидно улыбнулся парень и рыкнул: — Сказал, вали отсюда!

Я растянула губы в хищном оскале и, сделав полшага назад, так чтобы точно видеть знакомые лица, крикнула:

— Помогите, пожалуйста, меня тут оскорбить пытаются.

Пекарь, конечно, и ухом не повел. Но зато из-за него выглянули длинноволосый лессир Данай и повелитель Лаэрда, лессир Нил. У обоих на лице недоумение — мол, кто посмел толстушку обидеть?

И резкие слова, брошенные так, чтоб вся площадь могла слышать:

— Тала? Стой на месте, сейчас подойдем.

Пока мужчины это произносили, вмиг побледневший продавец успел сложить в кулечек три леденца, пару пряников, все перевязать красивой ленточкой, отказаться от денег, пропищать «спасибо, за покупку» и, отбежав метров на пятьдесят от палатки, затаиться среди высоких кустов.

— Гляди-ка, Тала, что значит мотивация, — довольно выдал Хома.

А я, пробуя на вкус сладость, поспешила к лессирам.

— Что случилось? — Данай быстренько оглядел меня, словно проверяя все ли округлости на месте. — Тебя обидели?

— Нет, ну что вы, — пожала плечами я. — Кто бы посмел.

— А зачем кричала?

— Соскучилась, — строя глазки, заглянула в теплые очи Нила.

— Тала, у вас опять… — сощурился властитель.

— Что?

— Нервный тик.

Ууу, бесы Болоземья! Я топнула ногой от возмущенья.

— Тала? — он удивленно приподнял брови. — С вами точно все в порядке?

— Да. Простите, оставлю вас на полчасика. Пойду с друзьями пообщаюсь, — хмуро мычу я.

— У вас уже появились друзья? Очень рад.

Рад он… Я поджала губы и гордо отошла в сторону.

— Ну и куда ты, человеческое недоразумение? — задал риторический вопрос Хома.

— Переодеваться. Сейчас покажу ему «нервный тик».

— Не рановато ли? А что если не время?

— Время. В самый раз.

Хомик понял, что спорить бесполезно и только осуждающе вздохнул.

Отойдя от главной площади, заприметила обширный кустарник в относительно безлюдном месте.

— Вот тут переоденусь. Ты только посмотри, чтобы не увидел никто.

— не учи меня быть умным, я не ты, Тала! — всплеснул лапками хомяк, становясь перед зарослями.

Я спряталась за густыми ветками.

— Ну?

— Тебя видно, человечишка.

Зашла глубже.

— Все равно видно!

Пошуршала кустарничком еще.

— А так?

— Ты делаешь мне смешно, Тала! Медведь за муравьем и то лучше спрячется. Топай глубже.

Уф, уже заросли кончаются, но я беспрекословно выполняю Хомкины указания. Обещала же слушаться.

Пячусь аккуратно, слегка оттопырив попу и боясь споткнуться…

И вдруг ошеломленный вопль прямо за спиной.

Два крестьянина, расположившись за пышными зарослями с питьевыми плошками в руках, с ужасом орут, наблюдая, как на их скатерть-самобранку из кустов медленно и неотвратимо надвигается необъятная женская задница.

— Ой… извините, я тут мимо шла…

— Бесы… Спасите! Бесы! — две пары выпученных мужских глаз и трясущиеся руки.

— Пить надо меньше.

Я погрозила пальцем мужикам и, состроив жуткую рожу прорычала:

— А вздумаете еще раз за бутыль взяться, вновь приду!

Крестьяне клятвенно пообещали больше ни-ни и бросив плошки пустились наутек.

— Ну шо? — захохотал Хомка. — дальше раздеваться будешь или новое место поищем? Вдруг еще кого от попойки спасешь?

Н-да… Думаю, что для перевоплощения в Селену пока рановато. Прав был грызун, не время.

— Хома, а может вернемся на площадь?

— Хе… вот и я о том же, — посмеиваясь, выдал довольный хомяк.

Глава одиннадцатая

Голубое небо, парящие между облаков птички, яркое солнышко и сладкий петушок на палочке… О чем это я? Ах, ну да.

Не успели мы с Хомочкой вернуться к скучающим лессирам, как вновь очередная неожиданность свалилась на наши благоразумные головушки.

— Нил! — мамаша темноволосого правителя бодрым шагом пересекала площадь. — Прости, что нарушаю твое веселье, но у нас гости.

— Кто? — без особой заинтересованности спросил Нил.

— Правда сказать, я их даже не знаю… — королева мотнула кудрявой головой. — Говорят, ты у них останавливался как-то. Оказал великую честь этим, а они в благодарность дары принесли. Почтительные такие мужчины. Ты верно поступаешь, Нил, любовь людскую надо завоевывать. Вот помню батюшка твой…

Нил с Данаем переглянулись. Блондин хмыкнул и, указав подбородком на меня, приподнял брови.

— А кто приехал-то? — Нил вновь обратился к королеве. — Хозяин того дома, где мы останавливались?

— Нет. Сынок его. Худой такой.

— Кто-о?! — не сдержалась я, живо представив себе тщедушного Вуппа.

Ее величество отвернула носик в сторону и, делая вид, что меня не слышит и не видит, продолжила общение с сыном:

— Совсем молодой человек, такой вежливый, просит твоей аудиенции. Даже, сказала бы, настаивает.

— И впрямь хозяйский отпрыск пожаловал, — усмехнулся Данай.

Правитель улыбнулся и бросил взгляд на меня:

— Ну что, Тала? Есть желание увидеться с поклонником?

Не успела я ответить, как раздался громкий вздох королевы.

— Ах, — выдала она, прижимая ладонь к груди. — Так он твой жених?

Она тряхнула седыми кудряшками и вперилась взглядом в бородавку. Эта внимательность к налепленному носику семейная черта, что ли? Да еще и такая внезапная. Минуту назад и знать меня не желала.