Я, ты и наша тень

— Ты ведь не была еще в тронном зале?

— Нет. Откуда?

— Значит, тебе выпал шанс насладиться его красотой, — лессир хмыкнул.

И мы вошли.

Если вы сейчас спросите, что же было примечательного в данной комнате, то я не смогу вам ничего ответить. Хотя нет… Смогу… Тут все-таки было то, что зацепило и полностью поглотило мое внимание.

В самом центре, на позолоченном троне сидел он. Повелитель Лаэрда. Лессир Нил.

И вновь стало холодно. И вновь предательские мурашки побежали по телу. Запульсировала тонкая венка у шеи. Замерло дыхание.

А его глаза такие теплые.

— Вы вновь молчите?

— Что? — удивленно моргнула.

— Тала, очнись, — хохотнул Данай. — Я, конечно, понимаю, что тронный зал впечатляюще выглядит, но не до такой степени, чтоб терять дар речи.

— Извините. Загляделась, — закусила губу я.

— Нил спрашивает, пойдешь ли ты на завтрашний праздник?

— Какой праздник?

— День летнего солнцеворота. Ты чем слушала? Мы тебе уже пять минут про него толкуем.

— Тала, — бархатный голос Нила мягкой кошкой пробежался по позвоночнику и, выпустив острые когти, впился прямо в сердце. — Вы заняты завтра?

— Нет, свободна полностью.

— Вы пока еще мало с кем знакомы в Лаэрде. Поэтому, мы подумали, что может захотите составить нам компанию?

— Вам? Конечно!

Я не могла поверить. Сам властелин Лаэрда предлагает мне свое сопровождение.

— Данай, тогда ты несешь ответственность за Талу. Не позволяй ей скучать, — кивнул головой темноволосый лессир, вмиг растоптав всю мою радость.

— Я? Хм, а ты? — выгнул бровь блондин.

— А я тоже попробую пригласить одного человека. И надеюсь, она согласится.

Глава восьмая

Небо, подобное дивному океану. Облака, словно бушующие волны. Уходящее солнце, как златотканый островок. И луна, похожая на парус неизведанного судна стремящегося к дальним берегам…

Хома вновь исчез. А я, едва дождавшись заката, отправилась к окраине города. Сложив все свои накладные нелепости в тугой узелок, спрятала его в неприметных кустиках.

Чем ближе я подходила к оговоренному с Нилом месту встречи, тем отчетливее слышался чей-то душераздирающий стон. Звук тянулся и тянулся, похожий на тяжкий, безысходный плач, он проникал в самое сердце, теребя и терзая нервные струны, словно обезумевший от страха арфист.

Страх скрутил и без того трепещущее сердце, ужас обволок душу оставляя на теле жалкие мурашки. Чем вызвано это чувство? Только ли пугающим воем ночного леса? Или просто боязно нарушать запрет тени и под покровом ночи бежать в случайные объятиям властителя Лаэрда.

Темные мотыльки скользили меж густых деревьев, по сырой земле вились тонкие полосы вечернего тумана. Ветер бродил на приволье, играя листвой. А я все ближе и ближе подбиралась к источнику неистового плача.

Но звук внезапно оборвался, и лес поглотило тревожное безмолвие. Ни шороха, ни хруста сухой ветки, ни крика ночной птицы, лишь только замершая в ожидании свидания, затаившаяся строгим зверем в дальнем дупле, тишина.

Горела в черном небе безразличная луна, иногда пытаясь пробраться сквозь сплетение древесных крон и разгадать секрет пугающего безмолвия, но даже она, царица ночи, терпела неудачу.

Вновь подул, замерший было на мгновенье, ветерок. И опять жалкий стон огласил окраины.

Силы небесные, да что же это?

Я оглянулась, стараясь разглядеть источник звука, готовясь встретиться лицом к лицу с жестокими бесами чужих земель. Напряженно всматривалась в темную дымку ночи… Громкий вздох облегчения вырвался помимо воли.

— О боги! — улыбнулась я, откидывая волосы со лба. — Ветер… Всего лишь ветер.

Разгадка оказалась до смешного невинной: ночной ветерок резвился в старом колодце, вызывая своим танцем бесовские звуки.

Подойдя ближе, заглянула внутрь. Рябь пробежала по поверхности воды, скрывая на миг отражение. Из глубины донесся уже знакомый плач, но как только ветер утих — прекратился. Успокоилась вода, разглаживая подернутое волной отражение.

И вот из глубины на меня уже поглядывает едва знакомая девушка.

Я так привыкла к своей «ужасной» внешности, что «настоящая» оказалась словно чужая. Но стоило мне улыбнуться, как незнакомка сделала то же самое.

— Первый шаг наружу, Тала, — прошептала я тихо-тихо словно боясь спугнуть прекрасное виденье.

Стройная девушка, с копной непослушных волос цвета пепельной луны, вступала в этот мир полновластной хозяйкой.

— Мы не позволим запрятать тебя обратно.

Я тронула колодезную воду кончиками пальцев, и отражение заиграло в разбегающихся кругах. Захотелось смеяться, таким нелепым показался страх, таким отвратительным и липким. Внутри теперь царило спокойствие, безмятежность, и ожидание встречи.

Не знаю почему, но лессир Нил прочно поселился в моих мыслях. Даже казалось странным, как это жила без него столько лет? Без темных глаз, без глубокого бархатного голоса, без теплой улыбки.

О нет, толстушка Тала прекрасно осознавала свои шансы. Но та незнакомка, что отражалась сейчас в колодце, была совсем иной. И кто знает… возможно…

— Ты пришла.

Я обернулась и тут же попала в плен внимательного взора.

— Пришла.

Нил подошел ближе и улыбнулся.

— Знаешь, а я ведь не был уверен.

— Почему?

— Могла исчезнуть, — он протянул небольшой букет из луговых цветов. — Это тебе.

— Спасибо.

Я спрятала нос в закрывшихся на ночь бутонах.

— Так почему не исчезла? — с любопытством поинтересовался лессир.

— А надо было?

— Совсем меня не боишься?

— А ты меня? — усмехнувшись, спросила я, глядя прямо в глаза.

Нил удивленно приподнял брови.

— Всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

— Тебе не нравится? — я не желала сдаваться.

— Нравится, — примиряюще хмыкнул он и протянул руку. — Пойдем?

— Куда?

— Опять вопросы?

Его глаза смеялись, а открытая ладонь все еще призывно висела в воздухе.

— Нет, — покачала головой я, и решительно сделала шаг вперед. — Пойдем.

Руки я так и не дала.

Лессир шел впереди, время от времени оборачиваясь. И каждый раз я замечала во взгляде неприкрытый интерес, словно он не ожидал, что таинственная незнакомка так слепо последует в неизвестность.

Я усмехнулась. Конечно, крестьянская девица возможно и не позволила бы себе такого с правителем Лаэрда, но в нашем случае совсем другая ситуация: я знала Нила. Верила ему. Доверяла безоглядно, как единственному родному человеку. В каком-то смысле, он таким и был — выведший заблудшую душу из лабиринта скучной рутины, ставший надеждой и светом в новой жизни.