Я убил Бессмертного. Том 4

С другой стороны, столько вопросов ещё можно задать! Такой простор для исследования!

— Ты их слышал, Док? — Алекс ткнул рукой в направлении слова в другой стороне трактира, вокруг которого уже собралась приличная толпа самых разных людей. Говорили они не то чтобы в полный голос, но всё-таки обрывки фраз долетали и до них. — Похоже, Готфрид тут, в этом мире.

— Да, но… — Ханагава поправил очки, — как, и зачем…

— Ой, да не всё ли равно? Мы вон тоже не гадали оказаться здесь, — Алекс махнул рукой и вернулся к еде.

— Что, если Готфрид получил наши сообщения в Тумане и пришёл за нами, вытащить нас, но пока не нашёл нужный мир? — предположил Ханагава. Алекс замер на пару секунд, а затем расхохотался.

— Готфрид? Спасти? Не смеши, Док. Может, когда-то он и сделал бы так, но этот, новый Готфрид — законченный эгоист, и теперь я вижу, откуда в нём это. Учитель-то передал ему не только знания!

Он покачал головой.

— Так вот. О том, что может пойти не так. Смотри, Док: Готфрид попадает в этот мир — так или иначе — а затем наш архимаг видит, что этому миру медленно наступают магические кранты. Как думаешь, каковы шансы, что это звенья одной цепи?

— Ну, если учесть, что мы почти ничего не знаем о том, почему…

— Девяносто девять и девять, Док, — отрезал Алекс. — И вот что будет дальше. Два могучих и гордых мудака сойдутся лбами и будут бодаться — но Виссарион всё же победит, у него и мощи побольше, и опыта.

— Несомненно, — согласился Ханагава. Этот факт действительно не вызывал вопросов — даже с научной точки зрения.

— А затем Виссарион сделает то, что обещал.

Над столом повисла короткая пауза.

— Запрёт этот мир? — поморгал Ханагава.

— Ага, — согласился Алекс.

— Но…

— Как мы видим, этот метод работает. Раз уж сработал на ком-то вроде него — значит, здесь и подавно всё получится.

— Погодите, Алекс, а как же мы?

— Док, — покачал головой бывший глава службы безопасности Крейна. — Ты вот вроде умный человек, светило науки, а порой задаёшь такие тупые вопросы. Нам-то что? Виссарион ведь будет уходить отсюда, не станет же он закрывать двери изнутри и оставаться тут добровольным пленником.

Да, пожалуй. Звучало ну очень нелогично.

— Уходя, он заберёт нас с собой, — продолжил Алекс. — Может, он даже их заберёт — это ведь наши американские друзья там сидят? Двое так точно.

Ханагава всмотрелся в дальний столик. И правда, что ли?.. А они тут какими судьбами?

— Может — может! — он на радостях так расщедрится, что даже вернёт нас в наш мир, — Алекс широко улыбнулся. — А вот Готфрид — он останется тут, потому что он и есть та штука, которую Виссарион хочет запереть — или, по крайней мере, тесно и неразрывно с ней связан.

— У нас нет точных доказательств…

— Ой, да брось. Это же Готфрид!

— Это же Готфрид, — вынужден был со вздохом признать японец.

— А затем — знаешь, что затем?

Ханагава поморгал.

— О… чём вы?

— Виссарион устранит из нашего мира единственного, кто мог бы всерьёз противостоять демонам, — мрачно подвёл итоги Алекс. — Сам он заниматься этим не будет — он ведь сказал, тараканов не выведешь, да и что ему за дело до отдельного мирка? Люк, Сенат и остальные… они на что-то способны, но только когда Готфрид руководит ими. Не сами по себе.

— Всё так плохо? — тихо произнёс Ханагава.

— Думаю, всё очень плохо, — Алекс продолжал улыбаться. — И… вот я и спрашиваю. Что может пойти не так?

***

— Что может пойти не так, действительно?

Господи, это самоубийство. Убегать из башни Крейна — это опасно, это рискованно, но есть ещё хоть какие-то шансы. Нападать на башню Крейна… это верная смерть. Разве нет?

— Слушай, — поморщилась Герда, окидывая его презрительным взглядом, — если ты боишься, то тебя тут никто не держит. Доедем до места сами, только машину оставь.

— Кто тебе сказал, что я чего-то боюсь? — взъярился Август. — Я… разумно предполагаю, что добром это не кончится! Знаешь, есть разница между смелостью — и безрассудством, помноженным на идиотизм.

— Отмазки, — покачала головой Герда. — Знаешь, Готфрид, насколько я успела его узнать — тот ещё козёл, но он, по крайней мере никогда не тушевался и не боялся повернуться лицом к…

Тяжёлая рука Люка опустилась девушке на плечо.

— Слушай внимательно, — судя по прорезавшимся басовитым ноткам, сейчас говорил больше Сенат, чем Люк. — Мы предупреждаем один раз. Не отзывайся так об Артуре Готфриде. Не смей.

Впрочем, в глазах — которые, во всяком случае, принадлежали Люку на все сто процентов — содержалась нешуточная угроза.

— Ой, ладно-ладно, он у вас святой, — Герда подняла руки. — Мы едем, или так и будем тут обсуждать?

Август поморгал.

— Люк, — заметил он вполголоса, — а ты уверен, что поступил правильно?

— В какой момент? — хмуро уточнил паладин.

— В тот, когда решил… не знаю, взять её с собой?

— Демоны не должны ей завладеть, — отрезал Люк. — Я спасал не её. Я спасал мир.

Ого. А ещё недавно говорил иначе, утверждая, что дама в беде и всё такое. Кажется, за прошедший час мнение Люка сильно поменялось. Оно и понятно — такие, как Герда, достанут кого угодно.

— А ты уверен, что она — не… — Август замялся и заговорил совсем тихо. — Что она на нашей стороне, а не на стороне демонов? Знаешь, характер у неё такой, что достанет кого угодно.

— Я не уверен, — отозвался Люк, скрестив руки на груди. — Но я видел много добра и видел ещё больше зла. Я наблюдаю.

Двери распахнулись, и Джебедайя со Старсом оглядели собравшихся.

— Не передумали? — уточнил Джебедайя.

Все трое решительно покачали головами. Если Люку с Сенатом и Августу хотелось спасти и вернуть Артура Готфрида, то… что двигало Гердой?

Август покосился на девушку. Чистое упрямство? Желание насолить отцу? Или…

Если её нужно держать подальше от Крейна и демонов — насколько вообще разумно тащить её обратно? А она ещё только подбивает всех…

— А вот Старс передумал, — сообщил Джебедайя. — Он останется тут, пойдём вчетвером.