Я умер и переродился шаманом-травокуром

— Что-то мне дурно, — хозяин постоялого двора выглядел ужасно... То есть, ещё хуже, чем обычно. — Мне нужен воздух. — на этом недостойный муж покинул нашу компанию и выбежал на улицу. Его примеру последовали и некоторые из зрителей: самые чувствительные к магии.

«Изменение материи невозможно без влияния на окружающую среду, и если сам маг почти не чувствует происходящих с ним изменений, то вот окружающие его люди, в особенности, не владеющие магией, чувствуют совершенно любое мало-мальски сильное проявление колдовства и очень подвержены магическому влиянию на здоровье: у несчастных повышается давление, идёт кровь из носа и жутко болит голова. У тех, кто покрепче, просто покалывают виски...»

Товарищ полицейский уже готовился взять меня в оборот и потребовать огромные по местным представлениям деньги: его подлая рука потянулась к шашке, мышцы ног — напряглись, как будто он готовился бежать дистанцию в несколько километров, а усы, эти бессовестные усы — поднялись вверх, как флаг победителя над крепостью.

«Жандарм хорошо чувствует магию. Сейчас он понял, что его юный подельник взялся за дело всерьёз, оттого и радуется» — пояснил очевидное Фикус. «Надо было заканчивать ещё на прошлом круге, но нет же — тебе захотелось отыграться за череду поражений в прошлой жизни... И вот, мы лишимся крупной суммы денег»

Купец принялся медленно раскладывать карты. Так медленно, что многие зрители начали его торопить, судорожно сжав пальцы; но стоило полицейскому обернуться, как испуганный зрительный зал мигом умолк.

«Если я изменю какую-нибудь карту, то он наверняка заметит это и скажет об этом жандарму. Начнётся выяснение отношений, я проломлю им обоим головы, и за мной начнёт охотиться половина города. Как неудачно...»

Тем временем колода подходила к своей решающей половине. Я всё ждал момента, когда настороженный шулер отвлечётся, хоть на секунду отвернёт голову в сторону или чихнёт, но нет — он был недвижим, как скала, и ни один из посетителей не мог отвлечь его ни своей болтовнёй, ни своем сопением, ни тонким усталым свистом.

«...Нет, я не проиграю! Император не проигрывает из страха быть пойманным!» — я обратился к последующей карте туза и вознамерился нагло переделать её в десятку. О последствиях я даже не думал: во мне взыграл азарт.

«Постой! Нас поймают!» — Фикус попытался остановить меня, перекрыв доступ к картам, но его магия была слишком слаба по сравнению с моей: я выбил из него всю дурь и, когда малыш ко всеобщей неожиданности пораженчески упал на ближайший столик, взялся за карту...

— Прекрасная игра, судари. Я наблюдаю за ней уже полчаса кряду и пропустил важную встречу, но, должен отметить, что нисколько об этом не жалею.

Ни я, ни, конечно же, неспокойный картёжник так и не подняли головы, чтобы поприветствовать подошедшего. Нам было не до любезностей.

— Позвольте представиться, — сказал приставучий незнакомец как ни в чём не бывало, словно все горячо ответили на его предыдущие слова и только и ждали того, как он заговорит снова. — Меня зовут Лоренц Гелен. Я...

— Мужчина, вы мешаете! — воскликнул полицейский и резко дёрнулся, чтобы оттолкнуть Лоренца прочь от стола, но, к прискорбию своему, зацепил скамейку, на которой сидел торгаш.

Молодой человек потерял равновесие, чуть не уронил колоду и на миг рассеял фокус зрения с карт. Я воспользовался этим и моментально подменил их. Одновременно с этим мой невольный спаситель воскликнул:

— Спокойно, господин полицейский, не пристало человеку вашего чина так грубо отвечать гостям из Германии!

Жандарм остановился в сантиметре от дорогого костюма коллеги по господству и сдержанно произнёс:

— Дождитесь конца игры, а уж потом пойте дифирамбы победителю. — и отвернулся, всем своим видом показывая, что он крайне недоволен шумным иностранцем.

Юноша вновь принялся раскладывать карты. Ещё на половине пути он заметил, что вытащил десятку крести, и это произвело на него, безусловно, почти смертельный шок: он побледнел, чуть не выронил колоду и неверяще замотал головой. Но, стоит отдать шулеру должное, в этот раз он твёрдо вознамерился победить: он опустил карту, чтобы её никто не увидел, и принялся менять её структуру, — буквально, как и я всего секунду назад. Только ему это действие стоило гораздо больших трудов, чем мне: от усилий, прикладываемых к обычной карте, он затрясся, как эпилептик. Будь моё желание, я бы уже давно мог обвинить его в использовании магии.

«Это будет тебе уроком, аферист: никогда не мочись против ветра...»

Я набросился на тоненькое плетение жулика и разорвал его на части, как злая собака. Карта осталась прежней. Она выпала из рук обессиленного противника и без особого энтузиазма свалилась на стол. Купец упал на половицы и лишился чувств.

— Воды! Подать воды! — заревел жандарм и бросился к мальчишке.

Лоренц Гелен непонимающе смотрел то на меня, то на моего соперника. Ничто не выдавало в его взгляде хозяйского понимания ситуации, но, что весьма удивительно, ни я, ни Фикус не могли с точной уверенностью сказать, что у него на уме — может, он, на первый взгляд совершенно потерянный, на самом деле понимал всё происходящее и лишь с любопытством наблюдал за магической дуэлью, развернувшейся на территории постоялого двора, а быть может, что вполне естественно для иностранцев — не понимал совершенно ничего и лишь делал вид, что ему интересно, чтобы скоротать время в скучном деревянном городишке под названием Москва.

Все любопытствующие отошли от нас на расстояние в несколько метров: достаточное для того, чтобы следить за происходящим, но недостаточное для того, чтобы словить магический удар и слечь от боли. Чёрный Богдан и Микола спрятались у стойки с крепкими напитками. Лишь полицейский, Лоренц и Фикус остались в опасной близости от нашего с купцом столика.

Кое-как, глотнув спирту и утерев лоб родниковой водой, юный торговец вернулся на опрокинутое доселе место.

— Вы должны мне... Кхм, — я призадумался. Нужная цифра напрочь вылетела из моей головы. Так бывает и с именами некоторых «уродственников».

— 129 рублей. — внезапно сказал немец, по-видимому, и вправду следивший за игрой. — Почтенный Сергей Звягинцев, сын Варфоломея Звягинцева, должен вам 129 рублей.

Юноша схватился за голову. Он не обратил внимание на тот факт, что иностранец знал его имя: сумма долга произвела на него гораздо большее впечатление, чем подозрительная догадливость зрителя.

— ...Погодите, давайте сыграем ещё один кон.
– мальчишка поднял на меня молящий взор.

Тут уж охрана не выдержала: несмотря на перегородившего проход между столиками полицейского, они смели его в угол и обложили Сергея Звягинцева с трёх сторон.

— Почтенный господин, ваш отец ещё в прошлый раз строго-настрого запретил вам играть в карты. Эта поездка — проверка вашей готовности взять дело предков и работать честным трудом, а не, — старый наёмник окинул меня и лежащую на столе колоду карт уничижительным взглядом. — А не азартными играми.

— Когда я выигрывал, ты молчал в тряпочку и перебирал монеты в кошельке! — воскликнул наследник отцовской империи, стукнув по столу. — И я играю, хочешь ты этого или нет! Обоз мой!

— Кстати, — легонько вмешался я в разговор. — А что в этом обозе? Я смогу это продать?