Я в любовь нашу верю...

Девушка, побродив немного по комнате, уселась на постель и вздохнула. Что теперь? Оставалось ждать, когда вернется Эндимион. От этой мысли сердце Венеры сжалось в тревожно-сладком волнении. Он был прекрасен, великолепен в своей гордыне — и девушка не могла это не признать. В свете текущих событий принц создавал разительный контраст с былым Мамору — не только в плане порока и тьмы, завладевших его сердцем, но и внешне. Плечи Темного Эндимиона стали шире, взгляд — тверже; каждая черточка лица рисовала портрет волевого и мужественного человека, не готового пасовать перед жизненными трудностями.

Принц возник в комнате так же неожиданно, как и исчез. Он появился у камина, скрестив руки на груди и вперив в Венеру насмешливый, оценивающий взгляд. Девушка насторожилась и невольно отпрянула. Ей это очень не понравилось. Эндимион смотрел на нее долго, словно изучая, и воительница усмотрела в этом для себя плохой знак. Когда же он, сделав пару шагов, приблизился к кровати, девушка запаниковала. Что бы она ни думала раньше, этот человек был опасен.

— Пожалуйста, не делай мне больно… — прошептала Венера одними губами, инстинктивно отодвигаясь дальше, путаясь в шелковых складках покрывал. Каблучки оранжевых туфелек портили нежнейшую ткань, но Эндимиону было на это наплевать.

Он одним движением снял с себя плащ и бросил на пол, пристально глядя девушке в глаза:

— Если бы я хотел это сделать, уже давно бы сделал. К тому же, легче было оставить тебя Кунсайту с тем же результатом, верно?

Во рту Минако пересохло, когда темный принц снял с себя китель и бросил к плащу, обнажив мускулистый торс. Девушка нервно сглотнула и отвела взгляд, нервно закусив губу. Венера вдруг поняла, к чему все идет, и от этого осознания душа разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны, все ее естество ликовало и пело, предчувствуя близость любимого человека. Вот-вот его губы прикоснутся к разгоряченной коже, сильные руки вновь, как прежде, будут исследовать ее тело… А с другой разум разрывался от немого крика, что все это неправильно, что это не тот парень, которого она любила. Тьма сделала из него совсем другого человека, и Айно боялась его. Этот тугой клубок противоречий давил на горло, и Венера чувствовала, что задыхается от слепого отчаяния, смешанного со сладостным предвкушением чего-то невероятного, похожего на ностальгию.

Эндимион, обойдя кровать с другой стороны, наклонился над отпрянувшей Минако, упершись рукой о резную спинку.

— Что ж, прежде чем мы перейдем к самой интересной части твоего испытания на прочность, я кое-что расскажу тебе, Минория. Однако сначала ты должна снять этот нелепый костюм.

— Что? — прошелестела девушка, испуганно глядя на притягательного в своей мрачной ауре принца. — Я…

— Просто верни себе земной облик! — раздраженно вздохнул Темный Эндимион. — Иначе я собственными руками изорву это Сейлор фуку в клочья.

Айно подчинилась, и форма воина Венеры растаяла в золотистом блеске звезд, явив милое платьице в белый горошек. Теперь девушка ощущала себя более уязвимой, чем когда-либо — хрупкой, беззащитной. И отчего-то более женственной.

— Так вот, дорогая моя Минория… — с легкой издевкой протянул Эндимион, но Минако прервала его, удивившись собственной смелости:

— Не называй меня так!

— Отчего же? — принц протянул свободную руку к волосам Айно и намотал на палец густую шелковистую прядь. Ему нравилось, как мягкий свет свечей играет в их золоте. — Только принцесса Венеры могла ответить так грубо, находясь практически в безвыходном положении. А теперь закрой свой милый ротик с ядовитым язычком, и выслушай меня, наконец. Думаю, тебе придется по душе мой рассказ.

Эндимион скользнул в постель, сев в опасной близости от Минако. Сердце ее заколотилось где-то в горле, душа сжалась в комочек, в то время как тело сладостно затрепетало. Ох, как же она возненавидела его за это!

— Вспомни вечер нашей первой встречи. Прием, банкет, разговор на балконе…

— Это была Серенити, не я, — возразила воительница, но принц так посмотрел на нее, что Айно поспешно умолкла.

— Неужели ты и в самом деле думала, что этот маскарад сможет обмануть меня? Я с самого начала заметил подмену.

Минако резко втянула в себя воздух и отвернулась. Ох, похоже, шутка из ее прошлой жизни грозит обернуться катастрофой уже сейчас. Но от этого откровение сердце ее радостно забилось. Все-таки он знал!

— И я довольно-таки ясно дал понять, что раскусил ваш невинный заговор, упомянув красоту принцессы Венеры. Что ж, тем приятней было играть в игру. И вот тогда, — Эндимион наклонился ближе к Айно, так, что его горячее дыхание обдало ее кожу, — я страстно возжелал тебя. Как женщину. Серенити была искренним, неземным существом, которое можно было любить чистой, платонической любовью. Словно прекрасный образ или образец искусства, на который лишний раз дунуть страшно. Эндимион-поэт любил и защищал ее; Эндимион-мужчина опасался желать ее плотской любви, чтобы не разрушить очарование. Она была словно соткана из лунного света; ты же, Минория, была яркой и живой, настоящей, тебя хотелось обнять крепче и поцеловать слаще, почувствовать живой отклик тела… — принц отстранился и сел, обхватив руками колени. — Из этого желания и родилась любовь к тебе — в моих глазах во многом постыдная, недостойная. Я корил себя за нечестивые мысли и сомнения, ведь осмеливался порой думать, что сделал неверный выбор, обручившись с Серенити. Оставалось лишь одно: убить это чувство, обратить свет во тьму… И вместо того, чтобы позволить этому цветку цвести, я запер его в одной темнице с собственными пороками. Как нечто темное и недостойное, неправильное.

Девушка закрыла лицо руками и зашаталась из стороны в сторону, не в силах скрыть огонь позора, выжигающий ее естество. Хотелось спрятаться, провалиться сквозь землю, рассыпаться мириадом искр — лишь бы не быть здесь и сейчас, перед полуобнаженным Эндимионом. Вроде бы чужой грех, далекий, но все равно, он горит клеймом на собственной душе.

Темный принц мягко отнял ее руки от лица и заглянул в глаза Минако. Холодная синева очей Эндимиона скрестилась с их сапфировым блеском, ярким от непролитых слез. Айно захотела отвести взгляд, зажмурилась, но Эндимион не позволил ей этого сделать.

— Посмотри на меня, — потребовал он, грубо сжав пальцами нежный подбородок. Вздрогнув, Венера испуганно распахнула глаза. — Это еще не все… Слушай же. Я переродился, стал носить другое, земное имя. И вытянул такой лотерейный билет, которого и не ждал. Но, увы, не оценил его по достоинству. Рыцарская натура Такседо Маска упорно тянулась к Сейлор Мун, а тебя он бросил, словно сломанную куклу.

Эндимон замолчал и выпустил подбородок Минако, слегка отстранившись.

— Я даже благодарен Металии и Берилл за то, что они помогли этой моей стороне раскрыться. Они открыли мое альтер-эго, мою темную сторону. И, вместе с тем, освободили и скрывающуюся среди пороков любовь к тебе, Минория. Теперь, наконец, я получу то, чего так долго ждал, и что так усердно прятал в самых глубинах своего грешного сердца. Это будет и для тебя подарок, Минория. Хочешь ты этого, или нет. Все потому, что я уже точно знаю, чего хотел все это время. Чего мне не хватало… От чего я отказался по собственной глупости.

Что-то горячее забурлило внутри девушки, она сделала несколько коротких вдохов, и у нее возникло ощущение, что в сердце ее развязался какой-то узел. Минако почувствовала негодование и потребность вырваться отсюда даже ценой своей жизни, а потом на смену им пришло бессознательное желание обнять Эндимиона, приласкать, прижать его голову к своей груди и утолить его желание. Глупо, безрассудно. Но так отчаянно… Она ведь все еще любила его, несмотря ни на что.

— Минория… Я жду тебя, любовь моя!.. — проговорил принц низким голосом, касаясь кончиками пальцев щеки Минако, и та, почувствовав, как в груди разрастается уже знакомое чувство, закрыла глаза, отдавая всю себя в его власть.

Кожа ее засияла нежно-золотым светом словно изнутри, невесть откуда взявшийся порыв ветра взметнул волосы девушки, откидывая челку, и на лбу Айно засиял символ Венеры. Тотчас же волосы принцессы стали виться мягкими локонами, обретая в процессе цвет чистого золота, пока не заструились сияющим водопадом по ее спине, пояснице, плечам, груди… Изменилась и одежда — на смену коротенькому платью пришло длинное одеяние из желто-оранжевого шелка, подчеркивающее плавные изгибы тела Минории — дочери богини любви. Она пробудилась, услышав зов своего мужчины, и теперь с нескрываемой любовью смотрела на него, ласково улыбаясь. Венера ждала, надеялась и верила, и вот судьба, наконец, подарила ей ночь с принцем. Жаль только, что она ждала этого момента целую вечность.