Я здесь...

— Я — Алеська, староста ваша. Все в сборе? Айда в аудиторию! — И гремит огромными ключами в замочной скважине старой рассохшейся двери.

В аудитории темно и холодно, воняет сыростью. Рассаживаемся. От нечего делать сажусь на самой галерке, слева. Собираюсь смотреть на идущую мимо жизнь за окнами.

Однако, вопреки мрачным ожиданиям, в окно посмотреть мне так и не удается, потому что к кафедре поднимается старенький препод по логике и задает такого жару, что я слушаю его всю пару, раскрыв рот.

В школе таких асов преподавания у нас не было, а в этого старичка я почти влюбилась.

Что ж, по старинке увлекусь без памяти наукой.

Глава 15

На перемене Алеська выходит к доске и заставляет каждого встать и представиться.

Оказывается, в нашей группе семь Надь. И все семь говорят на странном диалекте. Они как-то сразу и крепко скучковались, и в их тусовку путь извне теперь заказан.

Девочки-ботанички оказались более дружелюбными, каждая даже поделилась о себе информацией в пару тройку предложений.

Сто первая группа совсем без мальчиков: цветник.

Наконец, очередь доходит и до меня. Дело в том, что фамилия у меня странная, и из-за нее в списках я плетусь в вечном хвосте.

Гремя стулом, вылезаю из-за парты и с высоты своего роста представляюсь:

— Яюшина Анжелика. Здрасьте!

Все оглядываются и смотрят. Ботанички — снисходительно, Нади — брезгливо. Ну рыжая я, и что? Ну хожу в балахоне с надписью «Nirvana» и в высоких гадах на шнуровке, и что? Ко мне даже дворовые гопники привыкли и не докапываются.

Слегка кланяюсь и шмякаюсь обратно на стул.

И быть бы мне звездой сплетен до конца занятий, но тут широко распахивается дверь и в аудиторию вплывает то ли мальчик, а то ли видение… Высокий, в черном идеально сидящем пальто… И глаза у него цвета полевых васильков, а волосы — цвета пшеницы, да еще и золотом отливают. И кажется мне, что узрела я над его головой светящийся нимб.

Все живое вокруг замирает, Алеська прирастает к кафедре.

А парень поворачивается к аудитории и произносит бархатным голосом:

— Простите за опоздание. Я Влад Бойко. Здравствуйте, — и улыбается.

Приходится зажмуриться, чтобы не заработать инфаркт.

Он садится за вторую парту в третьем ряду, а я пялюсь так, что болят глаза. Откуда он свалился на наши головы? Бьюсь об заклад, к концу недели весь поток из-за него передерется. Пора запасаться попкорном.

К обеду выясняется, что Алеська и даже две девочки-ботанички — Оля и Катя, имеют пристрастие к курению, и каждую перемену мы теперь ходим смолить в обсаженный огромными елками университетский сквер.

Подругами мы, конечно, не станем, но хоть в душу не лезут, и на том спасибо.

До конца занятий я сижу, склонившись над тетрадкой, но вместо нудных лекций по теории государства и права пишу в каждой строчке лишь два слова: «Влад Бойко».

Глава 16

Первой парой сегодня семинар по истории государства и права, но моя очередь читать доклад наступает последней. Влад выступал вторым и произвел настоящий фурор, все остальные на его фоне померкли, как лампочки в солнечный день.

Я шагаю мимо парт, Нади глядят на меня со злорадством. Они ни черта обо мне не знают, но я отличаюсь от них, оттого они с азартом предвкушают мой надвигающийся позор.

А я встаю за кафедру и раскрываю рот.

И Нади раскрывают рты. И препод. И, о боже, Влад.

Как во сне разъясняю тему, разделываюсь с дополнительными вопросами, и вот он — жирный плюсик в блокноте преподавателя. С триумфом возвращаюсь за свою парту. Ха-ха. Спорим, никто тут не знал, что у меня всю жизнь по всем предметам были пятерки. И заслуженная кровью, потом и бессонными ночами зубрежки школьная золотая медаль в придачу.

На перекуре Оля, Катя и Алеська ловят каждое мое слово и подобострастно заглядывают в глаза. Только этого мне не хватало, вот правда. Ненавижу быть в центре внимания. Не хочу ни с кем сближаться. По этой причине и животину дома не держу, хотя иногда подкармливаю на улицах.

Внезапно девочки потупляют взоры и заливаются краской, а я напрягаюсь. Потому что летящей походкой в нашу сторону движется сам Влад.

Он встает рядом, слегка задевая рукавом пальто мою стоящую колом косуху, с загадочной улыбкой достает из кармана сигареты, и мы с девочками становимся свидетелями его грехопадения: он закуривает! Даже неловко делается.

— Анжелика, — как приворотное заклинание слетает с его идеальных губ. — Лик…

Господи…

С готовностью на все поднимаю голову и смотрю на него с видом лихим и придурковатым:

— Что?..

— Хотел попросить у тебя лекции по логике.

— Ах, лекции!.. Ну конечно! — И девочки радостным эхом кудахчут на фоне: «лекции, лекции». — Только они у меня дома. Не с собой.

— Это не очень хорошо, ведь логика уже завтра. А что если мы вот как поступим: я дойду с тобой до твоего дома и ты мне их вынесешь? — Видимо, где-то в матрице произошел сбой или как еще можно понять происходящее?

— А я ближе живу. — Оля привстает на цыпочки и глядит на Владика, как кролик на удава, но тут же получает от Алеськи локтем под ребра.

Этого принца уведут прямо из-под носа, если продолжу тормозить.

Я бросаю окурок мимо урны и с готовностью киваю:

— Да не вопрос! Никаких проблем!

И Владик улыбается так, что хочется стартануть с места и спрятаться в чахлых кустах.

Глава 17

Оставшиеся пары проходят мимо. Разбирает мандраж.

Ну и о чем обычно говорят с такими мальчиками? О Берроузе, Slipknot и «Прирожденных убийцах»? Вряд ли…

А он знай себе строчит в тетрадку лекцию, и даже его затылок кажется загадочным.

После звонка, пока я своими неловкими граблями засовываю в рюкзак пожитки, он ожидает у дверей.

Рука об руку мы идем к остановке, а под ногами шелестит желтая листва. Мне сразу вспомнился клип Шевчука про осень, и если бы сейчас мы шли со Светкой, пинали бы гадами ворохи листьев… Я улыбаюсь. Но ведь Влад не поймет юмора. Промолчу.