Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

СТИХ 56 НЮРГУН БООТУР

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу! Видите вы, Слышите вы, Какие слова Изрыгает он — Это чудовище, Этот вор, Подлый разбойник ночной, Исторгнутый из подземелий своих? Ты нашел на кого нападать, У кого добро воровать, Кого безнаказанно оскорблять?! Я узнал тебя, Я догнал тебя, Обрушился н аголову твою… Брюхо я тебе распорю, Железной уздой обуздаю тебя, Ничком тебя повалю, Толстые кости Твои сокрушу! Черную кровь твою Пусть пьет Осол Уола — Свирепый дух войны, Горячую кровь твою Пусть пьет Илбис Кыыса — Неистовая моя сестра! Равные — из разных миров Ратоборцы — Здесь мы сошлись, Из непримиримых Враждебных стран Встретились богатыри… Пока тебя замертво не повалю, Ни на пядь я не отступлю! Ты накликал беду на себя, Ты привел за собой Такого врага, С которым к согласию не придешь, От которого не уйдешь! Высокий жребий назначил мне Одун Хаан-властелин. Исполинская сила моя Равна половине тяги земли; Богатырская мощь моя Равна половине мощи земли, Великое богатство мое Равно половине богатства земли! Так неужто мне Отступать пред тобой? — Тут Нюргун Боотур взмахнул Смертоносным мечом-пальм ой И с грозным криком Нанес удар Адьараю по голове, По ржавому шлему его… Прославленный абаасы Увернулся — Мимо удар скользнул, Не причинил адьараю вреда… И тут — отколь ни возьмись — У отродья подземной тьмы Появился в левой руке Заколдованный меч Хап-диэрэнкэй; Со свистом обрушился меч На темя Нюргуна-богатыря… Средней земли исполин Увернулся, Из-под меча ускользнул, Вражий удар его не задел, Вреда не нанес ему… Отбросили ратоборцы мечи. Как две огромных скалы, С оглушительным воплем Сшиблись они, Спину друг другу Пытаясь сломать, Становой хребет сокрушить… Друг от друга Вдруг отступали они, Друг на друга опять Налетали они; Будто гром под землей грохотал, Так друг друга в бока Ударяли они Кулаками величиною в стегно Шестилетнего лесного быка; Кулаками тяжелыми не могли Друг другу кости они сокрушить, Кожу толстую разорвать, Черную кровь пролить… Это была слепая вражда, Дикая распря, Жестокий бой, Неслыханная беда… Высоко над их головами кружа, Раздора кровавого дух — Осол Уола Вопил, орал; Хохотала, визжала, Вторя ему, Неистовая Илбис Кыыса; Радовались брани они, Ликовали, видя раздор… Ногами грузными богатыри Растоптали в подземной тьме Восемь голых каменных гор; Землю мерзлую, Твердую, как гранит, В м есиво измяли они, До колен в земле увязали они, Прибрежную каменную гряду Раздавили в сыпучий песок, Обрушили скалы в прибой… Из-под ног у богатырей, Из-под растоптанной ими земли Мертвая выступила вода, Хлынула, Нижний мир залила; Поединок вели они П о— пояс в мертвой воде… В поднятой ими густой пыли Щербатое солнце той страны, Горбатый месяц той земли Тусклым светом своим Перестали светить, Беспросветная наступила тьма. Бедственный Нижний мир Расплескался, Словно вода В посудине берестяной; Глубочайшее древнее дно Пропасти подземной тройной Дрогнуло, сотряслось. Средний солнечный мир Заколебался толщей своей; Небесный девятиярусный свод Зыбью пошел, как вода В большом деревянном ковше; Незыблемые опоры земли — Устои подземных глубин Пошатнулись на основаньях своих… Рожденный в бедственный век, Кровожадный — о трех тенях — Ночной разбойник Тимир Дьигистэй, Воинственный богатырь-адьарай Выбивался из сил, Задыхаться стал, Черный воздух глотала Широкая пасть, Щелкали оскаленные клыки, Мелькали огромные руки его, Когтями хватая тьму. Ни клочка не осталось на нем От нарядных его одежд; Шейную повязку из шкуры льва Давно адьарай потерял; Кафтан из шкур околевших быков В клочья растрепался на нем; Лохмотьями летела с него Облезлая доха, Кожаная рубаха его, На которой огненный змей Был красиво изображен, Свалилась с широких плеч… Тридцать дней и ночей подряд Колотушками в девяносто пудов Колотили друг друга они По макушкам и по бокам, Только звон да гул Далеко летел. Это была Жестокая брань, Это был Небывалый бой Девять вихрей, воя, взвились От взмаха широкого Их дубин; Девять вихрей, клубясь в высоте, Сбили подземные облака, Загрохотала гроза… Тридцать дней и ночей подряд Не смолкали грохот и гул, Грозная, тягостная топотня Весь подземный мир потрясла, В бездонную глубину Тревогу великую принесла.

СТИХ 57 НЮРГУН БООТУР

В отчаянье впали, От сна пробудясь, Величайшие колдуны, Чародеи подземных бездн. Прародитель абаасы, Родившийся в облезлой дохе Прославленный Арсан Дуолай, Чья нижняя челюсть, как острога, Клыки, как железные сошники, — И достойная супруга его С деревянной колодкою на ногах, Старуха Ала Буурай — Даже они В твердыне своей, Неприступной ни для кого, Выносливые исполины тьмы, Ожесточенные в злобе своей, Закаленные лютой враждой, Даже они перенесть не могли Грузного топота над головой, Грохота над собой… Все нутро содрогалось у них, Их злые, бешеные языки Укоротились, Втянулись в гортань, Дара слова лишились они… Как глухонемые, мыча, Не в силах сердцебиенье унять, Трясением в руках и ногах, Кружением головы Равновесия лишены, Задыхаясь, валялись они В пропасти под крышкой стальной… Толща мира Стонет, дрожит Под пятами богатырей; А у старухи и старика — У прародителей абаасы — Корчи жестокие начались, От судорог им все жилы свело. Взвыли, завопили они… Топот наверху оглушает их, В темени отдается, как гром; От жестокой боли в висках Глаза их выкатились из орбит, Кровавая пена бьет изо рта, Будто смерть заглянула сама В глубокий их дымоход. В стране адьараев настала беда, Падеж напал на скот, Коровы их и кобылы их Выкидывали недоношенный плод. Беременные женщины их До времени стали рожать, Выкидыши пошли… Людей и скотину Постигла беда, Завтрашний день Безнадежным стал. И вот — прародитель абаасы, Нижнего мира тойон, Родившийся в облезлой дохе Луогайар Луо Хаан, Владыка трех преисподних бездн, Исполин Арсан Дуолай Последние силы собрал; Судорогой стянутую свою Широкую пасть С трудом раскрыл, Оскалив синие зубы свои, Чинно, важно, по-стариковски хотел Величавую речь начать; Вначале пошевелил, повертел Торчащим, как кол, языком В пересохшей глотке своей, И потом протяжно запел. То не песнь была, То был вой и вопль, Глухой, болезненный стон…

СТИХ 58 АРСАН ДУОЛАЙ

Ох, тошно! Ох, плохо мне! Ох, как топают они наверху, Ох, какие тяжелые ноги у них! Трясется, Крошится свод надо мной, Трясется печень во мне, Сердце стучит, Затылок болит, Вылезают глаза из орбит! В те года, Когда я моложе был, Ух, как я донимал Племена айыы, Сам на них нападал, налетал, По ночам выходил, Похищал, убивал… Да не ослабевала сила у них, Не убывала мощь! Когда был я молод, силен, Горем не умудрен, Ох, какие обиды я наносил Солнцерожденным людям айыы, Но крепкую их судьбу Опрокинуть я не сумел, Славу их не смог растоптать… И вот, мы — Нижние абаасы, Рожденные в облезлой дохе, С деревянными колодками на ногах, Обреченные во тьме пребывать, По девять суток не пить и не есть, Копотью покрытые сверху — Сажей — пяди в три толщиной, Плесенью обросшие снизу — Гнилью — пядей в семь толщиной, Влачащие проклятую жизнь, Спящие на льду, Сидящие на крови? Растерзанных нами жертв, Совсем пропадаем теперь… Вот какая Наша судьба, Вот какой у нас неуют! Восемь суток подряд я сам Уговаривал, Угрожал, умолял Детище лихое мое, Сына отчаянного моего, Рожденного в бранный век, Чародея о трех тенях, Разбойника, вора Эсэх Харбыыра, Любимого сынка, удальца… Я стращал его, Заклинал его Щербатым солнцем, Горбатой луной, Жертвенной скотиной своей, Чтобы в Средний мир, К племенам айыы Из подземелий не смел выходить. Я тогда ему говорил, Что небесные богатыри Ударами по голове Загонят в пропасть его… Я тогда еще остерегал его, Что в сияющей вышине Верхнего мира Нам на беду Появился невиданный исполин, Стремительный Нюргун Боотур, Что от рождения он обучен Чародейству трех великих миров, Что Одун Хааном самим От рожденья он одарен Половиной мощи Всей средней земли, Половинной силы Мира всего! Ведь я говорил тогда Чудовищу — сынку своему, Что этот Нюргун-богатырь Так велик и тяжел, что под ним Прогибается толща средней земли, Что он богатырь О трех остриях, Оборотень О восьми лезвиях… И вот, спустился он к нам — Великие беды принес, Разрушением Нижнему миру грозит… Взываю к владыкам судьбы, К повелителям высоких небес! Пусть они Трех небесных стражей пошлют, Чтобы двух дерущихся богатырей Связать и отправить туда, Где нежится молодая луна За серебряной священной горой, Где играет солнце-дитя За золотой горой… Пусть Нюргун Боотур И упрямый мой сын Там продолжают бой, Пусть дерутся, если хотят, Далеко в стороне от нас! Одержимые Непримиримой враждой — Не разойдутся миром они, Покамест один из них Противнику не распорет грудь, Покамест не победит один, Другой не будет убит… Если отсюда их не убрать, Если лютую драку их не прервать, Растопчут они Подземный мир, Опоры вселенной всей Сокрушат, Обрушат каменный свод, Да так, что за три столетья потом Каменных опор не поднять, Сводов обрушенных не сомкнуть. Истребится наш Материнский род, Пропадет наш Отеческий род… Ох, тошно, Ох, больно мне! Ходуном под их ногами пошел Каменный купол Твердыни моей… Гром от их ударов такой, Что все трясется вокруг меня… Содрогается утроба моя, Ноет в брюхе, Ломит в висках!.. Неужели срок наступил, Неужель оторвется и упадет Железное солнце мо е — Так степенный старик Стонал и вопил… Слыша заклятья его, Шаманы подземных бездн, Шаманки черные трех пропастей Подымались из бездонных глубин, Глядели на битву богатырей. Острые осколки камней, Вылетая из-под богатырских ног, Ударяли прямо в глаза, Ослепляли шаманов абаасы… С воплем падали навзничь они, Страшными голосами они Выкликали заклятья свои: — Через год в эту пору Уйметесь вы, Лопнут ваши злые глаза, Будете вы тогда Глазницами пустыми смотреть, Словно дырами в столбах городьбы! Пусть языки отсохнут у вас, Пусть шеи свернутся у вас, Пусть оцепенеет дыханье в груди! — Так заклинали они Заклятьями трех пропастей Дерущихся богатырей, Прогоняли их В Верхний мир… Исполин айыы Нюргун Боотур Адьараю могучему, наконец, Глубокие раны нанес; На восьмые сутки борьбы — Открытые раны нанес; На девятые сутки борьбы — Сквозные раны нанес; Словно проруби в толстом льду, Страшные раны зияли насквозь В теле адьарая-богатыря. На десятые сутки, Казалось, настал Исход поединка их. Туго Нюргун Боотур Туловище адьарая сдавил, Как железом полосовым, оковал Тяжеленную тушу врага; Оторвал чудовище от земли, Перекинул через бедро И о камни грянул его. А оборотень-адьарай, Превратись в три тени, пропал; На три ст ороны разлетелись, как дым, Три черных тени абаасы, И с новой силою, невредим, Налетел Эсэх Харбыыр На Нюргуна-богатыря… С утроенным пылом они, С учетверенной силой они Сшиблись, как две огромных скалы, С громом, с треском, В искрах огня… Вдруг, схватившихся намертво, их Сила некая подняла, По воздуху понесла, Только ветер завыл в ушах. И хоть быстро летели они, Но не прекращали борьбу. Крепко, поперек поясниц Дюжими руками схватясь, Плевали друг другу в лицо… Долго ли летели они — Не у кого спросить. Сила, которая их несла, Опустила на землю их На серебряном склоне горы святой, Где месяц рождается молодой, На седловине горы золотой, Откуда солнце встает. С новой яростью Ратоборцы взялись Друг другу хребты ломать, С десятикратной силой взялись Друг другу ребра давить, Так что хрустели мышцы у них, Так что звенели жилы у них, Так что трещали суставы их. Видя, что свирепеет борьба, Видя, что лютеет вражда — Смерть пришла, Бушевать начала… Расплескались воды Рек и озер, Вздулись темные воды Морских глубин, Затапливая берега. Седловину священных гор, Где рождается солнце-тойон, Растоптали как творог, богатыри, Сравняли с темной землей. Огорчилось солнце-тойон, Отвратилось от мира совсем Светлой своей стороной, Повернулось к миру оно Черной своей стороной; И на четверо суток По всей земле Беспросветная тьма легла. А бедняжка луна-хотун, О серебряной жалея горе, Светлое скрыла лицо, Совсем затмилась она… Девятиярусные небеса От яростной битвы богатырей Расплескивались, подобно воде В круглом деревянном ведре. Бедственный Нижний мир Переливаться стал через край, Как опрокинутая лохань. Средний, серо-пятнистый мир Всей огромной толщей своей Содрогнулся и затрещал… Налетела, завыла пурга, Черная буря пыль понесла, Зашумела, загрохотала гроза; Беременные женщины на земле До времени стали рожать, Недозрелый выкидывать плод; Кобылицы жеребые на лугах Недоношенных выкинули жеребят… Коровы стельные, жалко мыча, Выкинули телят… Великий урон настал, Повсеместное несчастье пришло. Где б ни горел священный огонь, Где б ни жила семья, Всюду громкий слышался плач, Всюду в дверь стучалась беда… Было н еу кого защиты просить, Было н еоткуда Помощи ждать… Обезумев, вопя, голося, От кровожадности трепеща, Грозные илбисы неслись. Лютые д ухи войны; Хохотали, визжали Дочери их; Чмокая ненасытным ртом, Губы вытягивали свои, Крови просили они… Ужас настал, Беда без границ. Верхний мир Колебался, гремел; Средний мир, Шатаясь толщей своей, Трещинами разрываться пошел… Нижний бедственный мир, Рухнуть готовый, дрожал; А если бы обрушился он, Распалась бы вселенная вся Вопли и стенанья неслись Отовсюду, из трех миров: — Разрушается мир! Прекратите бой! Уберите их, Отправьте их Далеко, за предел земли! — Эти вопли, Общие эти мольбы Были услышаны наконец Дьылга Тойоном самим, Чынгыс Хааном самим. И, рассудив, решили они — Великие владыки судьбы — И непреложную волю свою Утвердили И так изрекли…

СТИХ 59 ДЬЫЛГА ТОЙОН

Кэр-бу! Кэр-бу! Кэр-бу!!! Твердыня белых Гремящих небес, Реющая во мгле голубой, Колеблется и дрожит! Горные, заоблачные хребты, Просторы степных равнин Устойчивой средней земли, С восходяще-взлетающим солнцем своим, Где деревья падают, умирая, Где зеленеют луга, расцветая, Этот незыблемый прежде мир Содрогается всею толщей своей, Прогибается хребтиной своей… Бедственный Нижний мир, Ввергнутый во тьму, Еле держится на восьми Шатающихся опорах своих, Переливается через край, Как опрокинутая лохань… Теперь и жизнь и судьба Трех племен В трех великих мирах Разбушевалась, как океан, Расплескивается, как вода… Достойные друг друга, видать, Ратоборцы из двух Враждебных миров На единоборство сошлись, Не одолевает Ни тот, ни другой. Несоизмерима, видать, Сила этих богатырей С твердыней трех Сопредельных миров. Примирить их надо! Пускай Добром разойдутся они! А если мириться не захотят, Силой их надо перенести Через море огненное Кудулу, Над бушующей бездной его, На остров, Скрепленный тремя Перехватами Из нерушимого сплава, На остров, заваленный льдом, То подымающийся из волн, То опускающийся в глубину — Остров г оря, Крови и слез… Этот остров Вращается среди волн На неколебимой оси; Он зовется Огнеполосой горой Шаманки Уот Кюкюрюйдээн, Владычицы черных чар Злобствующей глубины… Этот остров закл ят навек, Это — мира край и конец. Неведомо, где опора его, Неведома связь и укрепа его, Сам по себе вращается он… Вот на этот остров скорей Отправьте обоих богатырей! — Так сказал престарелый Дьылга Тойон Голосом зычным своим Трем служителям — Исполинам небес… Не успел он слово сказать — Три служителя В тот же миг, Серебром доспехов блестя, Полетели быстрее падучих звезд С высоты небес на восток. Примчались на грань Сопредельных миров, Где серебряная сверкает гора, Где золотая блистает гора, Где рождается солнце-тойон, Где рождается молодая луна. Там увидали они Дерущихся богатырей. Прославленный адьарай, Исполин Эсэх Харбыыр, Как в чародействе своем Ни ухищрялся он — Был изранен тяжко, избит; По разорванной коже богатыря Черная кровь текла… Но не угасала ярость его, Не убывала сила его. То в три тени вдруг Превращался он, В три стороны разлетаясь, То опять, как туча, сгущаясь, Как воющий вихрь крутясь, На противника нападал. И вот Нюргун Боотур, Защитник средней земли, Среднюю темную тень ухватил, Чудовище-адьарая поймал, Поперек поясницы сдавил, Как железом полосовым, И, перекинув через бедро, Об землю ударил его, Так что пыль и песок Столбом поднялись, Так что задрожала гора, Так что треснуло бедро у врага, Переломилась толстая кость. Хрипло дышал адьарай, Отнялась от удара того Половина тела его; Тяжело подымались его бока, Он дышал, как огромный мех Кузнеца Куэттээни. Скачущий на Вороном коне, Стоя рожденном На грани небес, Стремительный Нюргун Боотур — Увидев, что победил, Выхватил свой широкий нож, Выкованный из девяти Стальных и железных глыб, И вонзил его в горло врагу, Под черный его кадык, В яремную ямку его. Рожденный в древние времена Исполин кровожадный Подземных бездн На три части, гремя, Разлетелся вдруг И опять явился, Как прежде был, Только выросла втрое сила его. На Нюргуна бросился адьарай. И снова сшиблись они, Как две огромных скалы. Тут огненный небесный аркан Шеи богатырям захлестнул; Опомниться не успели они, Как затянулась на них Неразрывная огненная петля… Рухнули навзничь они, Яростно сопротивляясь, мечась, Как две щуки, Попавшие в сеть; Бились, вырваться не могли Из огненной волшебной петли. Три служителя Грозной судьбы — Три исполина-богатыря Едва удержали в руках Натянутый туго аркан, Напрягая все силы свои; Чуть не надорвались посланцы небес, Чуть не треснули от натуги они, Как три переполненных турсука. Дерущихся скрутив, наконец, Заговорили втроем, Громовыми голосами они Промолвили слово свое.

СТИХ 60 НЕБЕСНЫЕ СЛУЖИТЕЛИ

Опомнитесь! Прекратите бой, Пока не поздно еще! По огненному приговору судьбы Велено вам Немедленно разойтись! По веленью пославших нас, По определенью судьбы, Мы должны вас перенести Через море, на гибельную скалу, На остров, откуда исхода нет! Как Чынгыс Хаан повелел, Как Дьылга Тойон утвердил, Как Одун Биис приказал — Владыки трех миров — Мы вам говорим теперь: Или помиритесь добром, Или мы вас насильно перенесем, Отправим за край земли. Отвечайте нам, Как решили вы! — Сын коварный абаасы, Исполин подземных глубин, Будто улыбнуться хотел, Оскалил железные зубы свои; Искривилась, сморщилась рожа его, Словно яма, зияла Бездонная пасть. Голосом раскатистым, словно гром, Начал жаловаться исполин Трем небесным богатырям. Плакал он, зычно ревел; От громкого рева его Потрясся подземный мир, От громовых воплей его Содрогнулся срединный мир, В Верхнем мире отгул загрохотал…

СТИХ 61 ЭСЭХ ХАРБЫЫР

Аарт-татай! Аа, братцы мои! Слыхали, видали вы? Какая досада мне, Какая обида мне! Он сам налетел, Напал на меня, Отнял жену у меня, Похитил подругу мою, Посланную судьбой, Вырвал зеницу он Ока ясного моего, Сокрушил десну моих крепких зубов! Звонкогрудую пташку мою, Златогрудого жаворонка моего Хитростью выкрал он! И этого еще мало ему — Он д осмерти хочет убить меня, Толстые кости мои сокрушить, Грудную клетку мою растерзать, Становую жилу мою разорвать… Взгляните, как он изранил меня, Как он окровавил меня! Я — жизни своей не враг, Он бьет меня — Защищаюсь я… Заступитесь хоть вы за меня, Спасите душу мою! Да спросите вы у него: Вернет он мне жену Или нет? — Так вот, корчась, Кривясь лицом, Сутяжничал адьарай. Тогда защитник средней земли, Исполин Нюргун Боотур Поднялс яи гневно в ответ Произнес такие слова…

СТИХ 62 НЮРГУН БООТУР

Кэр-даа-бу! Кэр-даа-бу! Посмотрите-ка на него! Послушайте-ка его! Как изворачивается он, Какую ложь изрыгает он! Пойманный мною вор — Он же обвиняет меня, Разбойник, обидчик злой — Обиженным прикинулся он, Будто я ограбил его! Неужели сами не видите вы Его бессовестной лжи? Так пусть я ничком упаду, Если перед ним виноват, Пусть он ничком упадет, Если он предо мной виноват… Я послан могучей судьбой, Поселен на средней земле, Чтобы защитить от врагов, Чтобы от гибели оберечь Солнцерожденные племена Людей уранхай-саха. Неколебима судьба моя, Неистощима сила моя, Неуязвимо тело мое, Мощь не иссякнет моя, Жребий высокий мой Вовеки не упадет! С ним я буду биться до той поры, Пока победу не одержу Или не буду сам побежден, Пока не повергну насмерть врага Или он не повергнет меня! — Так говорил Нюргун Боотур. Страшным огнем у него Ясные полыхнули глаза; Грозен был вид его, Как у рогатины боевой. Так небесным служителям он отвечал, Так он перед ними стоял — Видно было, не покорится он Даже посланцам небес. У трех небесных богатырей Твердые смутились сердца, Дыбом волосы у них поднялись, Устрашились невольно они. Уговаривать они принялись Нюргуна-богатыря, Упрашивать, умолять…

СТИХ 63 НЕБЕСНЫЕ СЛУЖИТЕЛИ

Дьээ-буо! Дьээ-буо! Дьээ-буо! Дело твое, дело твое… Но, дитя, какие слова Ужасные ты говоришь! Трудно нам слушать тебя… С кем ты споришь? Подумай сам! И зачем ты затеял Такую вражду, Такую непримиримую месть С разбойниками подземных бездн? Сам ты их на бой вызывал! Пусть бы сидели они В заплесневелых подземельях своих… Ведь от начала времен Прокляты навеки они! Не лучше ль тебе с врагом По-доброму расстаться теперь, Прочь от него уйти? Кто отправлялся за край земли На остров тот ледяной, Кружащийся среди пучины морской, Тот не возвращался живым — Гибель там свою находил. Да сбудется все, Как велит судьба, Да будет так!.. Что поделаешь, дорогое дитя? Пусть не опрокинется жребий твой, Пусть удача тебя осенит, Пусть великое счастье к тебе придет, Пусть недосягаемым будет твое Высокое торжество, Пусть молва о тебе загремит, Пусть не молкнет зычная слава твоя, Мы желаем победы тебе! Как решил великий Одун Хаан, Не ошибающийся никогда, Не спотыкающийся никогда В предопределеньи своем, Пусть расширится твоя голова, Пусть будет стремителен твой полет, Чтоб никто не увидел следа твоего, Чтоб не сглазил тебя никто!.. Летите быстрее падучей звезды, Мчитесь оба теперь прямиком! А там — Будь что будет с вами потом! — Так небесные богатыри Заклинание произнесли — И, как двойную стрелу с тетивы, Богатырей послали в полет… Свистя, как стрелы, Хвостатой звездой К закату летели они; По кипучим, взвихренным облакам, По тучам Падучей звездой, Скрученные петлей огневой, Над пустынею снеговой, Над пучиною ледяной Моря Муус-Кюнкюйэ, Над ревущей пургой Они пронеслись; Над пропастью, Пр оклятой навсегда — Древней Ап-Баадайдаан, Над логовом старика Даадар-Дуудэра — ловца, Забрасывающего далеко Свой смертоносный аркан, На вертящийся остров Примчались они, Опустились на ледяной курган Удаганки Уот Кюкюрюйдээн. Легче пуха гагары, Легче пера, Два огромных богатыря Опустились на остров гибельный тот — На скользкое темя его, Окованное сверкающим льдом… Лед будто ворванью был облит. На макушке скалы островной, На трясущемся кургане крутом Трудно было Не шевелясь, устоять, Да не трудно было с него соскользнуть И обрушиться с крутизны В бушующий под ногами прибой Моря огненного Кудулу. Сажен н адесять в высоту Взлетали гребни кипящих волн. Вредоносный, удушливый пар Серным облаком Над морем вставал, Пламенем лицо обжигал. Брызги огненные, шипя, Взлетали над бездной… Красный огонь Клокотал в ее глубине. Над бушующим простором ее Никакая птица не пролетит… Порожденный в погибельные времена, Кровожадный разбойник О трех тенях, Мира подземного исполин, Свирепый боец Эсэх Харбыыр Удушливый воздух вдохнул глубоко, Выдохнул черный дым, Выдохнул тучу горящих искр; Перехваченным голосом, Густо сипя, Начал он говорить, ворожить… В речи его Ропот звучал, Жалобы, Угроза, мольба…

СТИХ 64 ЭСЭХ ХАРБЫЫР

Буй а— буй а— буйак ам!!! Буйакат а— дайак ам!!! А-а, буян, Обуянный злобой слепой! Вот ты какой, удалец Айыы Хаана Хваленых племен! Это вы-то — Светлый, могучий род? Это вы-то — избранный род, С поводьями на хребте? Это вас-то держит Сила небес? Ой, лопну от смеха! Ой, умру! Да много ли знаешь ты? Да много ли понимаешь ты? Это ты и есть — богатырь Племен уранхай-саха? Это ты-то Защита их? Ах ты — недоносок, Нойон-богдо! Ах ты — молокосос! Как сперва расхвастался ты! Расплата здесь тебя ждет! Негде здесь шевельнуться нам, Некуда ногою ступить; Нам обоим Исхода нет… Кто виновен, Кто невиновен из нас — Некому разбирать! Негде тут двоим устоять… Я или ты — Один из нас В пучину сейчас полетит! Пожрет одного из нас, Поглотит бездонная пасть — Клокочущая глубина Моря огненного Кудулу… О, великое божество, О, хозяйка-дух Огнемутных пучин, Порожденная в начале времен В бездонной глубине, Удаганка могучая, Бабка моя Уот Кюкюрюйдээн! Взываю к тебе, Заклинаю тебя! Выплыви из глубины, Вынырни из волны, Из бездны смерти взлети, В беде меня защити, Жребий мой падающий подхвати! Ты спали своим огненным языком Исполина средней земли Нюргуна-богатыря! Не могу я сам Управиться с ним… Опрокинуть его помоги В море огненное — В бездонную пасть! И ты, великая ворожея Трех преисподних моих, Заклинательница подземных бездн, С тройным дыханьем змея, С шестизмеиной душой! Ты — убивающая врага Тысячей неуловимых чар — Ытык Хахайдаан, сестрица моя, Хлопающая в ладони во тьме Бедственных, подземных глубин! Поторопись, Поскорей прилети! Последний мой час настает… Боюсь — угаснет, Прервется вот-вот Густое дыханье мое, Черное дыханье мое! Стань теперь защитою мне, Встань за моей спиной, Как непролазный железный лес! Ты клялась Быть опорой моей, Если я — счастливый — В беду попаду, Неспотыкающийся — Споткнусь! — Не успел он заклятье произнести, Не успел дыханье перевести, Как на северной стороне Распахнулся темный провал, Словно зияющее жерло Чудовищной дымоходной трубы… Оттуда вылетела, свистя, Трехголовая, С раздвоенным хвостом, Которым играл безумный илбис, Взвилась на крыльях железных своих, Перьями коваными звеня — Острыми, как лезвия? Копий отточенных боевых, С хищно изогнутыми когтями На медных лапах кривых, Взмыла птица огромная Эксэкю… Медленно опустилась она На вершину ближней горы, Где шесть железных деревьев росло; На корявые их суки? На ржавые их верхи Села птица, Простерлась, Как черный костер, Устремила огненные глаза — Молнией бьющий взгляд В спину могучего богатыря, Сына небесных айыы, Чтобы смертоносным лучом Дюжее тело его пронзить, Душу его поразить. Темный разбойник о трех тенях, Эсэх Харбыыр, Потешаясь, захохотал, На радостях завопил: — А ну-ка, ты — Детина, взгляни! Вот она сама — Ытык Хахайдаан, Прилетела сюда Защитить меня, Тут конец тебе! Ну, а где защита твоя, Где знаменитое племя твое, Кто покровитель твой? Видно, защита твоя — Одни только слезы твои, Не так ли? Эх ты, удалец! — Так издевался над богатырем, Так смеялся над ним адьарай — Гоготал, От смеха икал, Хохотом глотку чесал. Сыну солнечного улуса айыы Не до смеха было теперь… Горько было видеть ему Торжество врага своего. Всем простором земным Он прежде владел, А теперь стало тесно ему, Он глуб око — всей грудью вздохнул, Взгляд горящий Ввысь устремил; Слезы брызнули у него из глаз, Стиснул зубы он, Страшное заклятие произнес, Горячую посылая мольбу К старшей своей сестре, Прославленной удаганке небес, Прекрасной Айыы Умсуур, У которой мощь, У которой власть — Заклинания петь Восьми небесам, Ворожить девяти небесам…

СТИХ 65 НЮРГУН БООТУР

Слушай, смотри! Слушай, смотри! Солнечный мой улус, Светлый мой род айыы! Наступил погибельный срок, Сила темная угрожает мне Лицо мое загрязнить, Позором славу покрыть… Нет простора мне, Нет опоры мне… Мощь иссякает моя, Дрогнул мой бестрепетный дух… Грозный срок наступил! Кровавый вор-адьарай Коварством верх надо мною берет, Обманом губит меня… Оборвется здесь, упадет В бездну огненной глубины Железное солнце мое! Заклинательница восьми небес, Врачевательница девяти небес, Дорогая сестра моя, Удаганка Айыы Умсуур! Одним отцом мы с тобой, Матерью одной рождены, Заклинаю — вспомни меня! Если ты далеко, Будь близко теперь! Поспешай, лети, Защити Светлую душу мою, Стань опорой моей в беде! И ты, великая мощью своей, Колдунья, хозяйка-дух Моря огненного Кудулу, Бессмертная владычица бездн Уот Кюкюрюйдээн! Ты не гляди на меня Убийственным взглядом своим, Пасти своей жерло Не распахивай предо мной! Я преследовал по горячим следам Злого обидчика своего, Рожденного в бранный век Оборотня о трех тенях, Эсэх Харбыыра-богатыря, Вышедшего на разбой Из преисподней зловонной своей, Укравшего нашу сестру — Красавицу Айталыын Куо С восьмисаженной косой! Я первый обиду ему не нанес, Нет вины на мне! Я его не ограбил, не обокрал, Нет греха на мне! Пусть в бездонной Пасти твоей пропадет, Пусть в огненной пучине сгорит Тот, кто несет Вину на себе, Тот, кого черный грех тяготит! — Не успел Нюргун Боотур Заклинанье произнести, Не успел дыханье перевести, Блеснула молния, Грянул гром; Такой раскатился треск, Будто раскалывалась гора… Дрогнула на опорах своих Заколдованная страна, Всплеснула волны свои высоко Моря огненного глубина… В разрыве туч, С высоты небес Брызнул ослепительный свет; Словно падающая звезда, Рассыпая искристый след, Рассекая воздух острым крылом, Опустился небесный орел — Бар Дьагыл, С серебряным Восьмиветвистым хвостом, Подобным восьми полосам Раскинутого широко Монгольского большого шатра; Летел небесный орел На огромных, серебряных крыльях своих, Подобных берестяным полосам Со стены большой урасы; Белые звенящие перья орла Блестели, как боевые мечи. С головой, как кумысный чан, Молнии глазами меча, Выпустив блестящие когти свои, Как десять кос-горбуш, Опустился с шумом орел На темя крутой скалы, На девять лиственниц вековых, Сел на верхушки их, Когтями их под себя подмяв; Сел, похожий на белый костер, И устремил свои Немигающие глаза На оборотня подземных глубин, Исполина о трех тенях — Эсэх Харбыыра-богатыря. Адьарая сын Искривился черным лицом, Распялил широкую пасть, Оскалил кривые клыки, Из-под ладони взглянул На серебряного орла И, хохоча, промычал: — Ча-а-чаа! Что за чудо явилось тут? Что за птичка порхает тут? Какая женщина-госпожа Примчалась ко мне сама! — А кругом клокотал, бушевал Огнереющего моря простор, Подымались мутные волны ввысь, Открывалась черная глубина, Готовая поглотить Того, кто в нее упадет… Не серебряный небесный орел, А звенящая серебром Колдовских подвесок своих, Сверкающая драгоценным шитьем, В одежде с шелковой бахромой, С мерцающим на груди Золотым эмэгэтом своим, Солнцем железным блестя, Бубенчиками звеня, Заклинательница восьми небес, Врачевательница девяти небес, Удаганка Айыы Умсуур, Голосом звенящим своим Запела заветную песнь, Заклятие говорить начала…

СТИХ 66 АЙЫЫ УМСУУР

Слушай, смотри! Слушай, смотри! Душу твою укреплю, Силу удесятерю! Это я заклинаю, Это я обладаю Непобедимыми чарами слов… Удаганским тайнам обучена я Могучей старшей моей сестрой — Айыысыт Хаан… Одежду, сверкающую огнем, Тревожно взывающий бубен мой С таежное озеро величиной, С брякунцами на крестовине своей, С бубенцами серебряными кругом, Бубен мой, украшенный конским хвостом И орлиною головой, Мне вручили братья мои, Солнцерожденные богатыри… Красное, как огонь, Священное одеянье мое, Драгоценное облаченье мое, Сверкающее, Мелькающее, В кружении вихревом, С плавно качающимся кюнгэсэ, Где солнце горит, Где луна блестит, На меня надели Сестры мои, Белые удаганки небес… Весело скачет мой пегий конь; Белым облаком в высоте Белокаменная блестит Двурогая шапка моя; Непрерывно, гулко гремит Бубен четырехугольный мой, В гулкую кожу сама собой Бьет колотушка моя… Заклинательница небес, Заклинаю я! Дар, который мне Дал для тебя Грозный, бессмертный Уот Дьэсегей, Сгусток силы, Солнечный желтый сок, Заключенный В утиное яйцо, Кину я тебе! Ты его налету Поймай, Проглоти, Не пропусти мимо рта! И тогда мы с тобой Устоим, победим, Дорогое мое дитя! — Пропев заклинанье, она Бросила богатырю, Будто утки-гоголя яйцо, Желтый небесный сок, Сгусток силы, Солнечную благодать, Прямо в рот Нюргуну Попасть норовя… Богатырь айыы Ртом поймал налету Божественный дар сестры, Проглотил — И в теле своем ощутил Десятикратную мощь. Новой силой наполнились Мышцы его, Усталости как не бывало в них; Окрепшие сухожилья его Напряглись, как струны, звеня, Выступили на шее крутой Желваки затылочных мышц; Будто синего огня языки Слетали с его лица… Огневым лучом Засверкали глаза, Окреп утомленный дух, Прежняя твердость вернулась к нему; Воспламенилась в его груди Воинственная душа; Увеличился ростом он, Расширился грозно в плечах… Устрашилась шаманка подземной тьмы, Закружилась она, Завыла она, Затянула дикую песню свою, Заклинать, Колдовать начала…