Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный.

СТИХ 107 ЮРЮНГ УОЛАН

Ну, добро! Ну, добро! Медногрудый жавороночек мой, Златогрудая пташка моя, Подруга моя, супруга моя, В час, когда мы проп асть могли, Счастье неумирающее твое Повернулось к нам, Улыбнулось нам! Над пропастью ты меня провела, Брод в глубокой реке нашла! Радуюсь толковым твоим, Крепким, как опора, словам… Влечет мое сердце к тебе, Горячо кипит моя кровь! Хочу я любви твоей. Ох, как я крепко тебя обниму, О, как тесно к тебе прижмусь, Хоть на острый, железный твой нос Пусть я до смерти напорюсь… Пусть в исступленьи любви, Отточенные когти твои На клочья меня раздерут! А в объятьях твоих умереть Будет только приятно мне… — Так говоря, Юрюнг Уолан То с одной, то с другой стороны заходил, Будто пытался поцеловать, Да приладиться не умел К длинному черному носу ее, Торчащему, как железный лом, К острому клюву ее, Пышущему огнем. Блудливая адьарайская дочь, Когтистая Кыскыйдаан Куо, Застенчиво лицо отводя, Смущенно гнула к земле Семисаженную шею свою И, лязгая железом когтей, Трогала огромный свой нос И толстые губы свои…

СТИХ 108 КЫСКЫЙДААН КУО

Ай, беда мне! Алаатыгар!!! Ай, какие длинные отросли! Как с носом таким целоваться мне? Как с когтями, острее железных кос, Буду я тебя обнимать, К телу своему прижимать? Когда я за жизнь дралась, Когти служили мне хорошо, Когда я в битву рвалась, Врага мой железный нос, Как рогатина, бил наповал… А теперь — на что мне они? Ай, беда! Ай, горе мое! — Так в отчаяньи причитала она. А скачущий на Мотыльково-белом коне Славный Юрюнг Уолан, Опечаленным притворясь, Осматривая невесту свою, Покачивая головой, Вздыхая, ей отвечал.

СТИХ 109 ЮРЮНГ УОЛАН

В день, когда я тебя привезу, Обещанная подруга моя, В восьмиободный мой Средний мир, Где долы весной цветут, Где д онеба горы встают, Где воды играющие бегут, Где золотом даль горит, Говорить мои родные начнут: «Славный, скажут, был богатырь Бедняга Юрюнг Уолан… А зачем он страшилище в жены взял С десятью когтями на черных руках, С носом длинным, словно пешн я… Этим носом проруби можно рубить, Да ведь как ему с нею жить?..» Как пойдут такие речи про нас, И начнут нас чуждаться все, Отвернется родня от меня… Ах, как это обидно мне… — Так унылым голосом говорил Юноша Юрюнг Уолан… Дочь лихая абаасы — Хвост дымовой, Подол вихревой, Захохотала в ответ, Расставя ножищи свои, Мотая звенящею головой.

СТИХ 110 КЫСКЫЙДААН КУО

Нечего унывать, молодец, Не о чем горевать! От будущей семейки моей Не будет упреков тебе За то, что привел такую жену, За то, что когти мои остры, За то, что страшен мой нос… Да пусть мои когти совсем пропадут! Да пусть их черт поберет! Не нужен мне мой железный нос! Для мужа милого моего — Чтобы мне целоваться с ним, Чтобы мне обниматься с ним, От десяти своих черных когтей, От клюва острого моего Избавиться я хочу! — И на глыбу каменную она Длинные когти свои положив, Сказала ему: — Отруби! — Прекрасный юноша — сын айыы — Притворяясь, что испугался он, Подался назад, Сказал: — Невеста возлюбленная моя, Если я, ударив мечом, промахнусь, Если кровь твою ненароком пролью, Если я тебя погублю — Я места от горя себе не найду, Бесчестие будет мне! — Свирепая Кыскыйдаан Куо Ответила богатырю: — Не робей, мой друг! Поскорей руби! Если кровь мою случайно прольешь, Если даже меня убьешь, Ты живой водою меня спасешь, Которую похитила я У коновода бурных небес Кюн Дьэсегея — давным-давно… На северной стороне, За крепостью ледяной, Под железной лиственницей вековой, У толстых ее корней, Темную ты увидишь нору — Тайный звериный ход. В горностая оборотись, По той норе в подземелье спустись. Там — в одном углу пред тобой В чашке соболя черепной, Ярко блеснет Живая вода; А в другом подземелья углу, В черепе медвежьем, перед тобой, В затылочной чаше его, Синим светом тускло блеснет, Мертвая забрезжит вода… Полный рот живой воды набери И обратно скорей беги. Если вспрыснешь меня живою водой, Бросишь капли три на раны мои, То, если я буду мертва, Тут же пред тобой оживу, На ноги резво вскочу Такая же, как была! — Только выболтала Тайну она, Тут же Юрюнг Уолан Ухватил двумя руками свой меч И взмолился в сердце своем: — Сестра моя Илбис Кыыса, Силу в руки мои вложи! Грозный Осол Уола, Правильно меч мой направь! Время мое пришло, Бестрепетно должен я Когти длинные отрубить, Клюв железный укоротить У любимой жены моей! — Так воскликнув, Юрюнг Уолан Блестящим взмахнул мечом И ударом одним У Кыыс Кыскыйдаан Десять железных ее когтей Вместе с пальцами отрубил. Огнеглазая адьараев дочь, Оборотень подземных бездн, Отчаянно вскрикнула: — Ох, беда, Ох, умираю я!.. — И рухнула, в корчах крутясь, В судорогах колотясь Всем грузным телом своим. Отпрянул Юрюнг Уолан, Испуганным прикинулся он, В отчаяньи руками всплеснул, Громко запричитал: — О, горе мне! О, позор! Я убил неверным ударом своим, Погубил невесту мою! Преданную подругу мою Предал смерти своей рукой! Проклянут меня в трех мирах, Отвернутся все от меня… Тяжек на душе моей грех! Скажут: он убийца жены… И прогонят меня, Как поганого пса, Пинком отшвырнут, Как пегого пса! Чем такую муку терпеть, Лучше самому умереть! И рогатины острие Он направил в сердце свое. Увидала горе его Кыскыйдаан Куо, На ноги резво вскочив, Рогатину с расписным древком Пинком ветвистой ноги отшвырнув, Захохотала она И сказала богатырю; — Ха! Чего испугался ты? Как бы ты спас меня, Если бы умер сам? Разве так оживляют мертвых, глупец? Разве так исцеляют раны, дитя? — И смеясь, Кыскыйдаан Куо Облизала синим своим языком Обрубленные пальцы свои. Исцелились мгновенно раны ее; Словно у комолой коровы комли, Пальцы короткие отросли. — Погляди! — сказала она, — Какие красивые у меня Пальчики без когтей… А теперь, желанный мой друг, Отруби железный мой клюв! — Летающий высоко На Мотыльково-белом коне, Глубоко вздохнув, отвечал Могучий Юрюнг Уолан: — Не мучай! Не принуждай! Не об учен владеть я мечом, Не могу твой клюв отрубить… А Кыскыйдаан Куо Залопотала в ответ: — Алаата, богатырь! Отказываться поздно теперь! Будь мужчиной, Бери свой меч И руби смелее мой клюв, Укороти железный мой нос, Маленький — на моем лице — Красивый носик оставь! — И семисаженную шею нагнув, Плотно прижала она К плоскому камню Сопящий свой клюв, Журчащий «чуур-чаар». И сказал Юрюнг Уолан: — Ты сама вынуждаешь меня Делать то, что я не могу… Если вред причиню, исцелит тебя Дьэсегея живая вода! — Тут взмахнул он блестящим мечом-пальм ой, Ударил невесту свою По шее длинной ее, Голову ей отсек. Дух ее челюсти и языка Вылетел из пасти ее, Завертелся, в ящерицу превратясь, И пропал, свистя и смеясь… Потухшие закатив глаза, Отрубленная голова Простонала, зубами скрипя, Мертвою пастью своей Проклятье провыла она…

СТИХ 111 ГОЛОВА КЫСКЫЙДААН КУО

Алаатанг-улаатанг!!! О, тяжко, о, больно мне!!! Милосердного племени сын С поводьями солнечными за спиной, Ты ненавистен мне! Заманил меня в западню, Обманул меня и убил… Ты обрек теперь на гибель себя, Ты проклят теперь навек… Три светлых твоих души Рассеются без следа… О, как билось могучее сердце мое! О, как влюбилась я В белую плоть твою! О, как жаждала я тебя, Предалась тебе всей душой… Предательством черным ответил ты! Я погублена коварством твоим, Отрублена моя голова… Заклятьем последним своим Заклинаю, убийца, тебя: Чтоб вовек тебе женщины не обнимать, Чтоб тебе с женою не спать, Чтоб жене твоей не рожать, Не носить детей, не качать! Ну, а если ты Детей породишь — В дни, когда Твой сынок подрастет, Лук и стрелы впервые В руки возьмет, Когда под кровом твоим Красавица-дочь подрастет, Ножницы в руки возьмет Нежной прелестью расцветет, Я проскочу в твой дом Сквозь трубу очага твоего, Я отомщу тебе! Если не с тебя самого, То с твоих рысенят взыщу! В вечных муках отныне живи! Никогда, ни в чем Отрады не знай, Час рождения своего проклинай! — Умолкла мертвая голова, Унеслись проклятья ее… Тут богатырь Юрюнг Уолан Труд тяжелый свой завершил: Труп чудовищный Дочери абаасы С крутого обрыва он Бросил в море Муус-Кудулу, В огнереющую волну, В бушующую глубину. Ухватив за длинный железный клюв, Голову чудовища он Далек ов пучину швырнул. Вырвав с корнями, с землей Мерзлую огромную ель, Три дня и три ночи Юрюнг Уолан Деревом пучину крутил, Темные глубины мутил. Закипел, закружился водоворот И останки страшной невесты его Бесследно в бездну унес… Богатырь Юрюнг Уолан, Горностаем оборотясь, Тайную пору отыскал, В темное подземелье проник, Сверкающую в темноте Живую воду он увидал В чашке соболя черепной, Выпил глоток ее, Выбежал из норы, Принял свой прежний вид. Удесятерилась в теле его Дивная богатырская мощь От глотка небесной воды… Выпрямился горделиво он, Расправил плечи свои; Воспрянул отважный дух, Засверкали ярко глаза, Заалели губы его, Заблестели белые зубы его, Начал грозные он слова выкликать, На бой врага вызывать…

СТИХ 112 ЮРЮНГ УОЛАН

Смотрите, богатыри, Вы, с поводьями за спиной Светлые сыновья Солнечного рода айыы; Вы, бедные дочери и сыновья Человеческих разоренных племен, В черной неволе, в плену Томящиеся с давних времен, Угнетенные тяжело, Утесненные злобным врагом, Счастье наше опять Улыбается нам! В себе я дивную мощь разбудил Дьэсегея живой водой! Я проклятый этот алас, Я подземный сумрачный мир Опрокину и расплещу, Переверну вверх дном, Как берестян ое ведро! Я заплесневелый этот край растопчу, Я железный дом сокрушу, Где томится невеста моя, Обещанная подруга моя, Милая Туйаарыма Куо! Я спасу из плена ее, Я унесу ее Из бездонной подземной тьмы На зеленое лоно Средней земли, Озаренное светом небес! Хитрость твоя не поможет тебе, Похититель, разбойник ночной, Уот Усутаакы… Я все племя твое перебью, Я колени им раздроблю, Длинные кости их сокрушу, Короткие кости Шугою пущу! — А пока Юрюнг Уолан Врагам расправою угрожал, Пока собирался он Растоптать весь подземный мир, Раскатился вдруг оглушительный гром, Ужасающий свист и шум… Явился — отколь ни возьмись — Восьминогий, чудовищный Медный змей; Юрюнг Уолана-богатыря Толстыми кольцами он оковал, В грудь ему жало вонзил, Начал жадно пить Его алую кровь И, отвалившись от жертвы своей, Буйно выкрикивать стал…

СТИХ 113 ОГНЕННЫЙ ЗМЕЙ

Аар-дьаалы! Аарт-татай! А-а, вы — отродья рода айыы, Вот вы, оказывается, каковы, Обузданные с хребта, С жалостливой душой Дети солнечной высоты… Я-то думал: вы — удальцы, Я-то думал: вы — хитрецы, На всякие выдумки мудрецы, А выходит, вы — хвастуны, Толстоголовые дураки, Бестолковые Ротозеи, глупцы! Жиром тело питаете вы, Жажду молоком утоляете вы, Оттого вы дюжи в плечах, Оттого вы дерзки в речах. Ох, как возгордились вы предо мной, Ох, как вознеслись надо мной! А ведь стоит мне рукою махнуть — Вам не устоять на ногах… Стоит руку мне протянуть, Я любого из вас возьму, Шевельнуться не дам ему… Вы, глупцы, позабыли, видать, Что нет среди вас никого, По силе равного мне? Я могучий, бессмертный дух Бездонного моря Муус-Кудулу, Уот Усутаакы-исполин! И ты у меня — Средь белого дня, Из дома железного моего, Из крепости неприступной моей Выкрасть решил Туйаарыму Куо, Милую подругу мою?! Видно, мало тебе Щелчка моего? Видно, ты захотел Кулака моего! — И раскатистым хохотом громовым Захохотал исполин… А для солнцерожденного сына айыы Солнечный свет померк, Смерть свою почувствовал он, Посинело его лицо, С трудом дыхание переведя, В судороге трепеща, Тихо он простонал…

СТИХ 114 ЮРЮНГ УОЛАН

О, горе, о горе мне! Огонь моей жизни угас… О, где ты теперь, Нюргун Боотур, Могучий, старший мой брат? Морозный мой темный путь Грозной поступью протопчи, По холодным моим следам проскачи, По горячим моим следам примчись. Коль ты наверху — Копьем ударь! Коль ты подо мной — Взлети острогой! Из пасти кровавой меня Спасти поспеши! В смеющемся мареве золотом, В сверкающем воздухе голубом, С расцветающею травой На просторе вольном степном, На восьмидесяти Неколебимых столбах, На восьми незыблемых ободах, Прекрасный мой Средний мир, Прощай теперь навсегда! Серебряный высокий мой дом, Светлый огонь в моем очаге, Прощайте и вы навсегда! Седовласый отец мой тойон, Сотворивший меня, Породивший меня, Милосердная мать моя, Подарившая мне солнечный мир, Сестричка младшенькая моя, Синичка рода айыы, Жаворонок высоких небес, — Жалко мне расставаться с тобой, Милая Айталыын Куо! Все вы, все Прощайте навек! Прославленная в трех мирах, Прекрасная Туйаарыма Куо, Предназначенная подруга моя, Протоптал я твой дальний след, Прискакал я на твой призыв И полег в неравном бою У порога темницы твоей… Навсегда, навеки прощай! Сказал я последнее слово свое, Завещал я волю свою… Ну а ты, мой враг адьарай, Если хочешь убить — Убивай, Терзай меня, Кончай со мной! — Так, простертый в пропасти, на земле Перед пастью абаасы Произнес Юрюнг Уолан Последнее слово свое.

СТИХ 115 ОГНЕННЫЙ ЗМЕЙ

Не страшен ты вместе с ним — Со старшим братом твоим! Пропал один, Пропадет и другой… Прекрасная Туйаарыма Куо Предназначена мне одному! Никому ее не отдам! Какой великий тойон пришел, А корчится, как червяк, Раздавленный ногою моей! И последнее слово еще говорит, Завещает волю свою? Ах ты, пащенок! Ах, сосунок! — Так, издеваясь над жертвой своей, Адьарай-исполин орал, Во всю ширь разевая пасть, Оглушительно хохоча.

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

СТИХ 116

Свист быстрых лыж, Хрипящий дых Тревожат тишь Трущоб лесных… Буран шумит, Беда вокруг… Илбис летит — Убийства дух… Когда сын Ардьаман-Дьардьамана-шамана, Редкозубого богатыря, Вскарябавшего земной простор, Взгромоздившего на ровной земле Восемь зубчатых горных хребтов, Когда удалой его сын Бохсоголлой Боотур, Подымающий снеговой ураган, Пролетая на лыжах своих, Тот, кого никто не сумел обуздать, На кого никто не надел ярма, Ухватил загребистой лапой своей, Умыкнул, умчал воровски Красавицу Айталыын Куо, Когда он в чащобе лесной исчез, — Нюргун Боотура небесный конь Восемь дней и ночей подряд Ржал над ухом хозяина своего И не мог его разбудить. Отчаялся верный конь, Отскочил, попятился он, Копытами задних ног Спящего прямо в темя лягнул; Так лягнул, что искры из глаз Посыпались у того. Вскочил Нюргун Боотур, Протер глаза, огляделся вокруг, Видит — нет Айталыын Куо, Сестры его дорогой, Красавицы с восьмисаженной, косой, Только длинных саней следы, Только оленьих копыт следы Там и сям видны На талом снегу, На камне и на земле… Понял тут исполин айыы — Пока он спал заколдованным сном, Удача врага не спала… Удалой Нюргун Боотур Ударил по бедрам себя, Зубами заскрежетал, Сказал такие слова…

СТИХ 117 НЮРГУН БООТУР

А-а! Какая обида мне! Ардьаман-Дьардьамана выродок-сын Обнаглел, видать, осмелел! Затаенный в таежной тьме Звереныш заматерел, Из логова вырвался волк, Из берлоги вылез медведь! По следам на талой земле, По следам на мерзлой земле Хищника я прослежу, Хитрого разбойника догоню, Отыщу дорогую мою сестру, Отомщу за обиду свою! Все гнездо воровское Врасплох захвачу… Ух, как погоняю вас! Уж пеняйте тогда на себя. — Прянул в седло Нюргун Боотур, Прямо на юг поскакал, По урочищам, по дремучим холмам, По широким оленьим следам… Так скакал Нюргун Боотур, Так летел богатырский конь, Что девять ревущих вихрей взвились, Что вскипели тучи следом за ним, Клубясь над простором земным Н авосемь дней пути, Градом ледяным грохоча, Громом весенним гремя, Ветвистыми молниями блестя. Как огромная летящая тень, Как призрак, всадник и конь Были видимы за семь суток пути; От грузного топота скакуна Дрожала, гудела земля За шесть суток пути. Белыми столбами огня Било дыханье из ноздрей Бешено мчащегося коня. Взлетая птицею в высоту Блистающе гулких небес, Пробегая восьмихолмистый путь, Пробивая семиизвилистый путь, То над горной крутизной, То над облачною грядой Черной стрелой проносился конь, Только ветер свистел в ушах… Восьмикрайняя, о восьми ободах Изначальная мать-земля Глубок овнизу утонула во мгле… Зубчатые каменные хребты За плечами богатыря Исчезли в синем дыму, За черту окоема ушли. Вот, обнимая весь кругозор, Водным простором кипя, В олнами вечно гремя, Полыхая мутным огнем, Опаляя крылья гагар, Прибоем яростно грохоча, Седою пеной плеща, Открылся грозный сумрачный лик Моря огненного Нюдулу. Суток з адевять верховой езды Слышен был шум его, Суток з авосемь быстрой езды Стужею несло от него, Суток з асемь пути Взлетало над ним, Реяло над простором морским Сумрачное пламя его… От просторов пылающих моря того В ту сторону Нюргун повернул, Где тянулся неведомый лес — Дремучая подымалась тайга. А в трущобе той, В чащобе лесной, Из-под замшелого древнего пня, Из-под корявых его корней Языками алый огонь вылетал, Клубящийся дым валил… Остановился Нюргун Боотур, Увидя такое диво в лесу — Откуда, мол, дым валит; И услыхал под землей, Под подошвами ног своих Человеческие голоса.