You Give Me Love

Кажется, вино уже ударило ей в голову. Крюк нахмурился, явно не понимая намека.

— Одного поля ягоды**, — пояснила она, кивнув ему.

Он сверкнул на неё глазами, что сердце чуть не остановилось, и очаровательно улыбнулся.

— Думаю, я могу это выдержать, чтобы поближе… познакомиться с тобой, дорогая.

— Ха, — фыркнула Эмма. — Хорошая попытка. И хватит уже тянуть резину.

Киллиан прекратил улыбаться, очевидно, разочарованный тем, что план провалился, и с неохотой подцепил вилкой несколько покрытых соусом овощей и кусочек курицы. Он поднес руку к лицу, чтобы получше рассмотреть, как если бы опасался, что еда может на него наброситься.

Эмма выжидательно наблюдала за ним, полностью наслаждаясь шоу, но пока не касаясь своей собственной вилки. С такой же осторожностью, с какой люди, должно быть, пытаются обезвреживать бомбы, он откусил. Крюк несколько раз пожевал, перед тем, как его лицо приобрело странное выражение, а затем перестал. Эмма была почти уверена, что через секунду он выплюнет еду и попросит воды.

— О, Боги, — пробормотал он с набитым ртом.

На сей раз он набрал полную вилку и всё сразу засунул в рот, жуя, и наслаждение заполнило его лицо.

— Это восхитительно, — сказал он ей.

Она просто уставилась на него — пожирающего блюдо. Эмма была так поражена, что мгновение просто смотрела, как он всё черпает вилкой, наполняя рот едой, прежде чем снова рассмеяться. В эту ночь он заставил её смеяться столько раз, как никогда до этого. Она взяла вилку и попробовала, тут же начиная кашлять, так как перечные хлопья дали о себе знать. Эмма уже хотела выплюнуть, но, немного пожевав, признала, что это на самом деле было, ну, в общем, не так уж и несъедобно, как она думала. И она была рада, что у неё есть вино, которым можно это запить.

Всё это не было для неё чем-то фантастическим, скорее нормальным. Она посмотрела на Крюка, поедающего свою порцию, уверенная, что он притворяется, но быстро поняла, что ему действительно нравилось это. Эмма поймала себя на том, что немного гордилась собой, принимая во внимание то, что она редко готовила, и была польщена его очевидным высоким мнением о блюде.

Несколько минут они с Киллианом ели в уютной тишине, просто наслаждаясь едой и, как бы Эмме не хотелось этого признавать, компанией. Через некоторое время она подняла на него взгляд, просто чтобы узнать, хотел ли он добавки, и обнаружила, что он смотрит на неё, жуя медленнее, будто смакуя пищу. Его глаза не отрывались от Эммы, даже когда она так ничего и не сказала, снова опуская взгляд в тарелку, и продолжила есть. В конце концов, когда она всё ещё ощущала на себе его взгляд, то заговорила, нарушая молчание:

— Не хочешь рассказать, что происходит у тебя в голове? — спросила Эмма после очередного глотка вина, отказываясь встречаться с его пристальным взглядом.

— Возможно, я просто любуюсь тобой.

Она практически чувствовала, как он пожал плечами, и в ответ лишь покачала головой.

— Возможно, — сказала она, встретившись с его холодно-голубыми глазами, явно не купившись на его ответ, и ухмыльнулась. — Но это не так, потому что ты никогда не делаешь что-нибудь «просто так», Киллиан.

Он поднял бровь, как бы приглашая ее сыграть с ним в какую-то игру, что её вообще не удивляло — в конце концов, это, казалось, было их темой. Хотя Эмма должна признать, что следующие слова Киллиана застали её врасплох.

— Совершенно верно, Свон, я тобой восхищаюсь и одновременно пытаюсь придумать способ украсть у тебя ещё один поцелуй.

Какое-то время Эмма просто моргала. Понятное дело, она не ожидала такого. Она не привыкла, чтоб он говорил искренне о том, чего хотел от неё.

— Неужели? — спросила она невозмутимым голосом.

— Так и есть, — ответил он, как само собой разумеющееся.

Ну, это что-то новенькое.

— Это попытка совратить меня, а, Казанова? — спросила она не без сарказма, подняв бокал вина, запивая еду.

Он усмехнулся, как если бы счел её ответ забавным.

— Само собой, но ты доказала, что Эмму Свон соблазнить довольно сложно. И я всё время размышляю, какой способ окажется наиболее… эффективным.

Он снова проделал трюк своими бровями и чертовым голосом, а Эмма просто закатила на это глаза.

— Пф, это вообще нельзя считать оскорблением, — сказала она, крутя вино в бокале. — Кстати, для тебя это нормально — добиваться женщин с помощью водных поединков?

— Только тебя…

— Я чувствую себя особенной.

— …и если бы одного желания было бы достаточно, чтобы заполучить тебя, Свон, я уверяю, сейчас бы ты была со мной. И мне ужасно сложно удержаться.

Уверенность, с которой он это произносил, дала ей два абсолютно противоположных импульса одновременно: первый — задрожать, второй — засветиться. Она чувствовала, что он и дополнял её, и одновременно бросал ей вызов. А они оба доказали, что любят это.

— Высоты твоего самомнения продолжают меня удивлять.

— Это не самомнение, дорогая, а правда. Так или иначе, ты — захватывающая загадка, и изящество является необходимостью, — сказал он с поклоном, его тон при этом был по-странному трепетный, будто он не просто ценил это в ней, а даже восхищался.

Они встретились взглядами, оба отказываясь их отводить. Эмма пыталась «прочитать» Киллиана, и он покорно ей позволил, но она не смогла увидеть, чего он этим добивается.

— Ты ведешь себя странно, будто хочешь выдать мне все свои планы, — заметила она, саркастически передразнивая его поднятую бровь.

— Намерения.

— Что, прости?

— Выдать свои намерения — не планы, — поправил он, вытирая рот салфеткой, прежде чем отложить её в сторону, и поставил один локоть на стол, подперев рукой свою голову. Его глаза бродили по ней, будто изучая и пытаясь выяснить, как лучше её захватить. — Это большая разница, — завершил он мягким и странно притягательным голосом.

Она начинала понимать, что он, вероятно, не шутил, когда сказал, что ему трудно удержаться. Он был очень обаятельным, когда не был таким чертовски раздражающим.

Одна часть Эммы думала, что он должен знать её лучше, чего вообще не делали обаяшки. А другая думала, что да, это на самом деле может сработать, потому что, в отличие от большинства «обаяшек», которых она встречала, в нем есть хотя бы немного искренности.

— Значит, это ты называешь «без каких-либо уловок», да? — спросила она.

Его усмешка была резкой и весьма хищной.

— Именно.

— Планирование, ловкость, стратегия — успокойся, мое взволнованное сердце, — сказала она, насмешливо положив руку на грудь, прежде чем вернуться к еде. — Звучит утомительно. Тем более, к этому времени ты уже должен был понять — твои уловки на меня не действуют. Никогда не действовали. И ты тоже.