Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:

– Невозможно общаться в такой обстановке!
– пожаловался Гельман, обращаясь к Власову.
– Вы заметили, что этот тип вас всё время перебивает?

– Меня?
– удивился Фридрих.

– Ну да, - искренне возмутился Гельман, - мешает разговаривать... Типичное, - Гельман сделал паузу между словами, - хамство.

Власов подумал, что у него есть более важные дела, нежели выслушивать любимые теории говорливого галерейщика. Он вновь посмотрел в сторону Фрау, но та по-прежнему вовсю занималась светским общением. Но зачем-то же она его пригласила? И почему-то передала приглашение именно через Гельмана?

– Да, о чём я...
– Гельман окинул стол в поисках какой-нибудь еды или выпивки, но вокруг была только грязная пустая посуда. Михаил, поймав взгляд галерейщика, жестом подозвал курсировавшего по залу

официанта и молча указал ему на стоявший перед Гельманом пустой бокал (на дне которого, как машинально отметил Власов, остались винные опивки). Фридрих оценил оказанную галерейщику услугу - одновременно вежливую и обидную. Официант, профессионально склонившись, наполнил бокал бурой жидкостью из графина - судя по цвету, это был бренди или коньяк.

– Гхм... ну так... вот...
– Гельман поднял бокал и быстро выпил.
– Так я про русских... Хорошо, не будем использовать термины, содержащие... эээ... определенные коннотации, а сформулируем просто, что русские не годятся для эффективного управления ни в качестве... ээ... субъекта, ни в качестве объекта...
– Фридрих невольно подумал, что под влиянием выпитого из Гельмана поперли формулировочки в лихачевском стиле.
– Но, как говорится - прошу заметить, это не я придумал, это пословица - лучше лев во главе стада баранов, чем баран во главе стада львов... или стаи? Ну, вы меня поняли... Короче говоря, если русскими управляют способные представители других народов, определенные результаты все-таки достижимы, с издержками, но достижимы. Начиная от призвания варягов, через пресловутое "немецкое засилье"...

Власов поморщился: он никак не мог привыкнуть к тому, что это слово произносится вслух и без смущения.

– ...и даже через так называемое "иудейско-инородческое иго"...

– Так оно и называется, - опять вклинился Михаил.

Старушка Варвара Станиславовна, попивающая кофеёк из крохотной чашечки, сыграла лицом крайнее негодование, но промолчала, ограничившись тем, что бросила на тарелку ложечку. Ложечка возмущённо звякнула.

– Заметьте, к такому выводу приходили все честные русские люди, - заявил Гельман.
– Например, ранние славянофилы, изучая историю русского народа, пришли к тому, что русский народ полностью лишён государственности, то есть способности к самоуправлению и свободе. Из этого они делали вывод, что монархия, которую они остро осознавали как инородческую, является единственным спасением русского народа. Другим спасением они считали глубокую религиозность, то есть, с управленческой точки зрения - способность выносить и терпеть очень плохое управление... Вот послушайте...
– он почесал нос и нараспев, как бы обозначая голосом цитату, продекламировал: - "Русский народ государствовать не хочет. Он хочет оставить для себя свою неполитическую, свою внутреннюю общественную жизнь, свои обычаи, свой быт - жизнь мирную духа. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной - народной жизни внутри себя". Это, между прочим, из "Записки о внутреннем состоянии России", поданной в 1855 году Аксаковым взошедшему на престол императору Александру Второму...

– На этот раз правильно, - заметил Михаил.

– Вы, Миша, впервые услышали эту цитату от меня!
– не удержался Гельман.
– И не вам...

– Не спорю, от вас, - ответил Михаил.
– Но точный текст вы заучили, скажем так, не сразу. На прошлой конференции, во всяком случае...

– Да, куда вас опять не позвали, - Гельман выделил слово "опять".

– Наверное, я был недостоин столь высокой чести, - пожал плечами Михаил.
– Ничего, выступим на следующей... У меня как раз готова небольшая статья, её и зачитаю.

– О величии русского народа?
– Галерейщик постарался вложить в голос столько иронии, что фраза расползлась, как мокрая бумага. Фридрих понял, что его собеседник сильно пьян. Впрочем, и неудивительно - после стольких-то возлияний...

– Нет, не об этом. О причинах распада Райхсраума, - серьёзно ответил рыжий.

– Именно так?
– Власов с удивлением взглянул на молодого человека.
– Вы уверены, что Райхсраум распадётся?

– В общем-то да, - не смущаясь, заявил Михаил.
– Правую руку на отсечение не дам, но это очень вероятно. Если хотите, могу показать

черновой вариант... Да, кстати. Раз уж Мюрат Александрович не потрудился меня представить... Меня зовут Михаил Харитонов. Студент. Русский.

– Можно проще - русский студент, - усмехнулся Власов.

– Я имел в виду как раз противоположное, - не совсем понятно ответил Михаил, и тут же пояснил: - Русский студент - это такой типаж из Достоевского. Вот уж на кого...

– ...вы очень похожи, Михаил, - встрял Гельман. Похоже, он взял себя в руки.
– Вот кстати. Русская литература. Как я уже говорил, замечательная вещь. Но она вся посвящена этой самой теме. Подробно и детально описывает именно эту неспособность русских управлять хоть чем-нибудь, включая собственную жизнь. Идеальный русский - это Обломов. Обычно фигуру Обломова воспринимают как символ обычной лени, неги, ничегонеделания. Это не так. Обломов является совершенно иным типом, а именно, человеком, не способным ни к какой внутренней организации, не говоря уже о внешней. Это, конечно, крайний случай - но организационная бездарность русских является практически тотальной... Именно поэтому русскими всегда управляли, управляют и будут управлять инородцы, - Гельман повысил голос, так что на него даже стали оглядываться от соседних столиков. Похоже, он набрался уже так основательно, что не контролировал себя.
– Дойчи, юде, даже кавказцы, то есть любые народы, способные к управленческой деятельности. Когда же русские берутся за задачи управления сами, то...
– он громко икнул. Кажется, это сбило его с мысли; он дотронулся до опустошенного бокала и вновь стал беспомощно озираться.
– Мне нужно...

– Кажется, вам уже хватит, - заметил Власов, полагая, что Гельман опять ищет спиртное.

Тот посморел на Фридриха в упор. Глаза галерейщика были мутные, больные.

– Н-нет...
– пробормотал он, справляясь с языком, вдруг отказавшимся повиноваться.
– Нужно в... Пожалуйста, - отчётливо сказал он, - проводите меня.

Фридрих вздохнул. Ему было понятно, куда нужно Мюрату. Но ему не хотелось помогать неприятному человеку. Хотя...
– решил он, - может быть, тот всё-таки хочет что-то сказать ему? Правда, в таком состоянии... Или это спектакль? Хотя нет, насколько Власов разбирался в людях - Гельман и в самом деле был не в форме.

– Хорошо, - принял он решение.
– Давайте, только быстро. Где это? Куда идти?
– на всякий случай уточнил он.

Гельман понял и вяло махнул рукой по направлению к двери.

Слегка поддерживаемый Власовым под локоть, Гельман дошёл своими ногами до двери, сам прошёл коридорчиком. Прежде чем скрыться за дверью туалета, он повернулся к Фридриху и сказал ему почти трезвым голосом:

– Подождите. Нам надо поговорить. Сейчас... буду в порядке.

Власов понял и кивнул.

Гельман отсутствовал минуты три. Потом вышел, вытирая лицо - видимо, умывался. Глаза у него уже были не мутные.

– Извините, - сказал он почти что нормальным голосом.
– У меня был тяжёлый день, и я слегка увлёкся.
– Фридрих Андреевич, у меня к вам разговор. Серьёзный. Раньше я этого сделать не мог, а времени очень мало. Меня буквально обложили. Как и вас, - многозначительно добавил он.

Фридих внимательно посмотрел на Гельмана. Судя по всему, тот принял какое-то средство против опьянения, причём сильнодействующее. Насколько было известно Власову, такие препараты плохо влияли на здоровье, и регулярное применение их не рекомендовалось. К тому же пить, чтобы потом вытрезвляться - странно. Значит, Мюрат набрался сознательно - так, чтобы все это видели. В том числе и те, кто может отличить игру в пьяного от настоящего опьянения. Калиновский или Фрау? Сейчас это неважно. Гельман хочет поговорить с ним, с Власовым - причём так, чтобы... не заметили или не помешали? Скорее всё же второе...

– Я тут... погуляю ещё немного, - продолжал Гельман.
– Выходите минут через десять, хорошо?

– Хорошо, - сказал Власов, понимая ситуацию.

Когда он вернулся, то обнаружил, что Варвара Станиславовна и Михаил, вновь усевшийся на стул, оживлённо беседуют на повышенных тонах. Алексей с деловитым видом воздавал должное маслянистым грибочкам, а Инга потягивала красное вино из высокого узкого бокала - столь крохотыми глотками, что казалось, будто она не пьет, а лишь смачивает верхнюю губу - и с иронией глядела на спорящих.

Поделиться с друзьями: