Юбер аллес (бета-версия)

– Прошу прощения. Но, так или иначе, она иностранка. А "Свободное слово" ведь - российская газета?

– "Свободное слово" - газета демократов всех национальностей, - так же строго ответил плешивый.
– Мы не делим людей по этому признаку, мы же не нацисты.

– Стало быть, вы интернационалисты?
– невинно осведомился Власов.

– Из того, что идею интернационализма подняли на штык... то есть на флаг большевики, еще не следует, что она плоха, - подал голос козлобородый дедок.
– У нас есть свой лозунг - "Антитоталитарии всех стран, объединяйтесь!" Между прочим, фракция демократических коммунистов - одна из влиятельных в российском демдвижении.

Фридриха так и подмывало спросить, нет ли у них заодно фракции вегетарианских людоедов, но он вспомнил о выбранной роли и продолжил:

– Но ведь и национал-социализм не препятствует конструктивному сотрудничеству между нациями? Вот, к примеру, Россия и Райх - давние союзники...

Этот тезис был встречен презрительным фырканьем и хмыканьем.

– Этому вас в школе учили, что-ли?
– иронически осведомился патлатый. Мосластая девица наградила своего кавалера восхищённым взглядом.

– Да, в школе. Меня там научили многим вещам, - пожал плечами Фридрих.
– Земля вращается вокруг Солнца, действие равно противодействию. И вроде бы ни разу не обманули...

– Да российские нацисты попросту под дойчскую дуду пляшут!
– снизошла до пояснения толстая женщина в розовом.

"Если бы!" - подумал Фридрих, а вслух уточнил:

– То есть это плохо? Я имею в виду - по существу, без эмоционально окрашенных оборотов?

– Конечно, плохо, - тоном учителя в начальной школе ответил плешивый.
– Россия - суверенное государство, и никто не вправе учить нас жить.

– Тогда вернемся к моему исходному вопросу, - удовлетворенно произнес Фридрих.
– Почему госпожа Новодворская, гражданка того же самого Райха... ну хорошо, пусть Беларуси - учит, как вы выразились, жить российских читателей вашей газеты?

– Ну, во-первых, она же не нацистка...
– терпеливо начал пояснять плешивый, не слишком, кажется, сконфуженный, но его перебил один из соратников, самый заросший из всех:

– Эдик, да что ты с ним цацкаешься? У него ж на роже написано, что это гэбульный провокатор!

Фридрих тут же напустил на физиономию оскорбленное выражение, но Эдик примирительно поднял ладонь:

– Игорь, не кипятись. Может быть, человек в самом деле не понимает.

– Я просто задал вопрос, - заметил Фридрих.
– Разве не для этого вы здесь собираетесь? С каких пор попытка разобраться в чужих взглядах является провокацией? Я совсем не имел в виду, что Новодворская нацистка. Я просто о том, что, живя за границей, она вряд ли разбирается в местной ситуации лучше живущих в России...

– Вы напрасно недооцениваете контакты между демократами по разные стороны границы, - возразила Ирина. Фридрих, собственно, в тесных контактах и не сомневался, но был доволен, что получил подтверждение.

– И кроме того, - продолжил он, - у меня есть в Берлине знакомые, сочувствующие СЛС. Так вот, они отзывались о Новодворской без особого почтения. Даже говорили, что ее чрезмерный радикализм дискредитирует все дело.

– Россию терапевтическими методами не вылечить, - пробурчал Игорь.

– А какими же? Хирургическими?
– тут же обернулся к нему Власов, но Эдик уже протестующе мотал головой:

– Демократические партии России отвергают насильственные методы борьбы!

– И кстати, - заметил Фридрих, - откуда вообще следует, что Россию надо лечить? Я здесь, правда, недавно - если не считать послевоенных детских воспоминаний - но мне она показалась вполне процветающей страной. Если не считать московской подземки... но, знаете ли, в Нью-Йорке это тоже не самое привлекательное место...

– Вы бывали в Нью-Йорке?
– заинтересовалась тощая девица.

– Нет, но...

– Ясно, - девица мигом утратила к нему интерес.
– Судите по нацистской пропаганде.

– А вы бывали в Нью-Йорке?
– осведомился в ответ Фридрих, но Эдик, как видно, имевший представление об истинном положении дел в американской подземке, предпочел замять эту деликатную тему:

– Вы судите лишь по парадной витрине режима. Это благополучие создается трудом заключенных концлагерей...

– Не могу поручиться за Россию, - слукавил Власов, - но, по крайней мере, в Райхе благополучие создается трудом свободных работников. Принудительный труд малоэффективен, это доказано всей историей и в последний раз - большевиками. Несмотря на огромную систему ГУЛАГа, значительно превосходившую лагеря Райха, им так и не удалось добиться экономического процветания. Обеспечить кратковременный рывок - да, на короткой дистанции кнутом можно добиться больше, чем пряником. Но в долговременной перспективе... Вклад заключенных в устойчивую экономику невелик. Они в основном лишь покрывают расходы пенитенциарной системы, что логично и справедливо.

– Да как же можно - такое называть справедливым!
– возмутилась толстая в розовом, и телеса ее заколыхались от гнева.
– Это ж принудительный труд! А принудительный труд - это преступление!

– Преступление - это то, что совершили эти люди, - возразил Фридрих.
– В абсолютном большинстве это уголовники.

– Ну и что?
– как ни в чем не бывало, отозвался Эдик.
– Все люди имеют права, и уголовники в том числе.

– Уголовники посягают на чужие права - справедливо в ответ посягнуть на их собственные.

– Тогда вы ничем не будете отличаться от уголовника, - непреклонно заявил Игорь.

– Разве?
– приподнял брови Фридрих.
– По-вашему, нет никакой разницы между бандитом, стреляющим в честного гражданина, и полицейским, стреляющим в бандита?

– Это передергивание, - тут же заявил Игорь.

– В чем же оно состоит?

Игорь замялся, но Эдик пришел ему на помощь:

– Полицейский стреляет, чтобы предотвратить преступление, или чтобы помешать преступнику скрыться. Если тот уже арестован, полицейский не имеет права в него стрелять.

– А бандит убивает жертву и тогда, когда она лишена возможности к бегству, - заметил Фридрих.
– И уж, само собой, она не затевает никаких преступлений. У бандита есть право на адвоката, на апелляцию, даже на амнистию - жертва же всего этого лишена... Но хорошо, значит, право арестовать бандита, отнять у него священное право на свободу, вы признаете. Почему, в таком случае, нельзя отнять у него жизнь, если он отнял чужую? И, кстати, предотвратить тем самым все преступления, которые он совершит в будущем - процент рецидива по тяжким преступлениям весьма велик, это вам подтвердит американская статистика. Более того, по-вашему, его даже нельзя заставить работать! Он должен жить в тюрьме на всем готовом за счет денег налогоплательщиков, в том числе - своих жертв и их близких! Разве это справедливо?