Юг в огне

– Ладно уж, - буркнул Сазон.
– Не сомневайся... Ну, а командиром, должно, буду я, а?..
– И, засмеявшись, дурашливо запел:

...Ой-да, едет сотня казаков-усачей,

А впереди командир молодой.

Кричит: "Сотня, за мной, за мной, за мной!.."

– Эх, где ж наша не пропадала!
– хлопнул он своей видавшей виды казачьей фуражкой по столу.
– "Отвага мед пьет, отвага и кандалы трет"... Старая это пословица. Ладно, что было, видали, а что будет, увидим... Я пошел, - нахлобучивая фуражку на голову, поднялся Сазон.

– Желаю удачи!

* * *

У Прохора было приподнятое настроение. Рана его заживала, и он надеялся вот-вот встать на ноги. Ему хотелось скорее заняться организацией отряда. А сформировав отряд, он тогда бы сумел реорганизовать и станичный ревком. Прогонит Свиридова и подобных ему, взамен подберет преданных делу революции людей.

К нему теперь часто приходили мать и Надя. Заходил как-то и брат Захар, который, начав что-то рассказывать о войне, опять расплакался и убежал. Родные приносили Прохору много сладостей домашнего приготовления, потчевали его. Приятно было беседовать с родными, особенно с сестрой. Молоденькая девушка бесхитростно рассказывала брату обо всем, что делалось в станице.

– Ты Маню Свиридову помнишь?
– спрашивала она у Прохора и, не дожидаясь его ответа, продолжала: - Так вот эту Маню просватали за Мишку Клыкова... Так богач к богачу и лепится. Говорят, осенью будут свадьбу играть. А Фросю Краснову знаешь? Такая это из себя курносенькая... Просватали ее было за Никодима Лукьянова. Вот бы уж и свадьбу играть на красную горку, да случилась тут беда... Поехал Никодим по весне в Платовскую, к материному брату, надо ему было что-то... Уж совсем близко он подъехал к Платовской, да случилась тут бой страшущий. Попал Никодим меж двух огней: и с одной стороны стреляют и с другой - стреляют... Мыкался-мыкался он туда-сюда, чтоб, значит, с поля сраженья-то удалиться, да не удалось ему это. Кобыла привезла его домой мертвого...

– Надюша, - заглянул ей в глаза Прохор.
– Вот ты все рассказываешь мне о своих подружках: и та-де просватана, и другая-то выдана... А вот как обстоит дело у тебя? Не просватали ли еще тебя, а?

– Нет, - потупив глаза, тихо ответила девушка.

– Но почему же?
– развел руками Прохор.
– Девушка ты красивая, завидная. Неужто не было сватов?

– Нет, - прошептала сразу же притихшая Надя.
– Да я и стремления к тому большого не имею...

– Это почему же?
– искренне изумился Прохор.
– Что ж, тебе ребята не нравятся?.. Ухажер-то у тебя есть али нет?

Девушка побагровела до корней волос.

– Ну?
– смеясь, спросил Прохор.
– Что молчишь? Есть ухажер ай нету?

– Есть, - не поднимая глаз, едва слышно прошептала девушка.

– Молодец!.. Что ж она за тебя не сватается? Плохой, видно, ухажор. Не любит тебя?

– Нет!
– воскликнула девушка.
– Он любит меня, дюже любит!.. Я знаю... Он давно бы за меня посватался, да боится...

– Вот тебе на! Чего ж он боится?

– Батя наш за него не выдаст.

– Почему?
– все больше недоумевал Прохор.
– По каким причинам?

– Да у него отец пастух.

– Пастух? Это кто ж такой?

– Шушлябин.

– Подожди. Шушлябин? Ага, помню, помню... Да кто ж у него?.. Что-то не помню, были у него ребята или нет...

Видя, что брат не бранит ее за признание, Надя сияющими глазами смотрела на него.

– Ты ж, Проша, все время на войне был и не знаешь многих, - мягко говорила она.
– У Шушлябиных есть Митя... хороший паренек... Когда ты уходил на войну, он совсем еще мальчишкой был... А сейчас вырос... Грамотный, двухклассное училище закончил... Все книжки читает, все читает... Умный... Чистенький такой, беленький, как все едино из благородных. И не подумаешь, что он - сын пастуха...

Прохор, снисходительно посмеиваясь, слушал сестру.

– Сколько ему лет?

– Скоро восемнадцать.

– Он тоже пастух?

– Да ты что!
– обидчиво возразила девушка.
– Да разве мыслимо, чтоб он пастухом был... Это отец его пастух, а Митя занимается с учителями... Хочет на учителя экзамен сдавать...

– Вот оно что?
– вырвалось у Прохора.
– Видать, парень с головой. И ты любишь его?

– Ой!
– зажмурившись, со счастливой улыбкой воскликнула Надя.
– Еще как... Так люблю... так люблю... Дюже люблю. Дороже жизни...

Прохор вздохнул. Он вспомнил о Зине. Где-то теперь она? Что с ней?.. Когда-то он снова ее увидит?..

– А он тебя любит?
– спросил Прохор.

– Ого!
– усмехнулась она.
– Еще как!

– Наш отец, значит, о вашей любви не знает?

– И не приведи господь, чтоб узнал, - испуганно перекрестилась девушка.
– Прибьет и меня, и Митю.

– А мать?

– Мама-то знает. Да она не в силах нам помочь. Сама боится отца...

– Ну, ничего, сестричка, - успокаивающе похлопал ее по плечу Прохор.
– Все по-хорошему обойдется, я в этом уверен... Скажи своему Мите, чтоб ко мне пришел... Познакомимся, поговорим...

– Ладно. Скажу, Проша. Только не знаю, пойдет ли он к тебе. Больно уж стеснительный, робкий...

– Это хорошо, что стеснительный, значит, неразбалованный. А все-таки пусть придет.

Распрощавшись с братом, Надя ушла, пообещав в следующий раз привести с собой Митю Шушлябина.

К вечеру явился Сазон, веселый, радостный. Вначале Прохор подумал: уж не пьян ли он. Но вскоре убедился, что Сазон был трезв.

– Ну, как дела?

– Дела, как сажа бела, - шутовски подмигнул Сазон.

– Ну-ну, - не скоморошничай, рассказывай.

– И рассказывать особенного нечего, - проговорил Сазон и, достав из кармана список, подал Прохору.
– Гляди! Все почти до единого расписались... С большой, говорят, охотой желаем послужить советской власти...

– Подожди-подожди, - рассматривая список, заметил Прохор.
– Ты говоришь, все расписались. А вот нет росписей...

– Двенадцать человек не расписалось, - пояснил Сазон.
– Кто не захотел расписываться, а кого дома не было... другой раз придется зайти.

– Ну, это пустяки, - сказал Прохор.
– Большинство все-таки записалось. Прямо-таки не ожидал... Молодец, Сазон!.. Большую работу проделал... Спасибо!

– Да ты посмотри, Прохор, в конец списка-то. Я ж еще двадцать два человека записал, окромя тех, что мы с тобой в список внесли.

Прохор перевернул лист бумаги и увидел на обороте целый столбец фамилий, записанных Сазоном.

– Смотри, как бы ты не записал таких, которых и близко к отряду подпускать нельзя, - сказал он.