Юнда. Юдан

– Привет, - поприветствовал я анжера и киборга, и только подойдя ближе, заметил, что Исотр`а держит Тахико за руку, ласково перебирая тонкие механические пальцы девушки, покрытые прошитой нервными окончаниями искусственной кожей.
– Я не вовремя?
– спохватился я.

– Все нормально, - качнула головой киборг, неловко вытаскивая руку из ладони Исотр`ы - анжер попытался было удержать ее, а потом отпустил.

Всем троим стало неловко.

– Присаживайся, - Исотр`а кивнул мне на свободный стул.

Я послушно сел и принялся за еду, стараясь не глазеть на сидящих передо мной влюбленных. Они выглядели так очаровательно нелепо, что не смотреть не получалось, и я старался только чавкать не очень громко, чтобы не нарушать неловкую тишину, нависшую над нами.

– Как прошла встреча с сатенами?
– без интереса полюбопытствовал Исотр`а, побарабанил пальцами по столу и, сообразив, что этот жест скорее подходит для допроса, чем для дружеского разговора, принялся переплетать косу.

Тахико смотрела на его движения с такой откровенной жадностью, что меня шибануло ее ощущениями, как током.

– Можно мне попробовать?
– попросила киборг, и я впервые порадовался, что из-за имплантации ее голос начисто лишен эмоций, напоминая механическую речь говорящих машин.

Исотр`а удивился и завис почти на целую минуту, удерживая в пальцах прядки собственных белесых волос. Потом тряхнул головой, в одно мгновение распуская почти полностью собранную косу, и повернулся к Тахико спиной.

– Конечно.

Его движения, пока она расплетал косу под влюбленным взглядом киборга, были неловкими и неуверенными, но я списал это на то, что анжер до этого никогда не имел отношения с человеческими женщинами, и просто не знает, как реагировать на подобные просьбы.

Тахико, судя по всему, тоже не имела отношения ни с анжерами, ни с мужчинами, ни с длинными волосами (собственные волосы Тахико были короткими, подстриженными "под мальчишку"), поэтому последующий процесс заплетания косы походил на пытку для обоих. Такихо дергала, Исотр`а мужественно терпел. От экзекуции его спас только засветившийся зеленым экран коммуникатора. Анжер ловко отщелкал ответное сообщение и, мягко перехватив недоплетенную косу из рук Тахико, в несколько секунд закончил плетение, ловко связав концы так, чтобы коса не распадалась.

– Я вынужден вас оставить. Прошу прощения.

Прощения он просил, разумеется, не у меня.

Легко, как будто он ничего не весит, поднявшись на ноги, Исотр`а наклонился и коротко поцеловав Тахико - не в губы, покрытые квазикожей, которой был придан максимально естественный цвет - в скулу чуть ниже прямоугольного зева порта.

Он ушел неслышно, Тахико провожала его влюбленным взглядом стеклянных камер, вмонтированных в глазницы.

Молчание затягивалось.

Муха сидел на столе, болтая ногой в воздухе, потом пружинисто спрыгнул и молча ушел.

– Скотина, - громко пробормотал Хирой ему в спину.

Он никому не рассказывал про Каталан - просто не хватало сил. Или умения рассказывать. Или не было слушателя, которому была бы интересна эта история.

"Целых четыре года прошло", - скажет кто-то. И будет прав. Только что такое четыре года по сравнению с полугодом плена?

Хирой закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Удлиненные искусственным путем пальцы дрожали едва заметно, и потому особенно неприятно.

Муха вернулся через пятнадцать минут, прижал ко лбу Хироя холодную банку, заставив того вздрогнуть.

– Коктейль, - прокомментировал Муха, удостоверившись, что Хирой открыл глаза, и ловко сунул банку ему в руки.

– Скотина, - повторил Хирой.
– Подумать надо было?

– Неа, - Муха покачал вихрастой головой.
– Просто под коктейль лучше пойдет.

– Что пойдет?
– не понял пилот, откупоривая тугую крышку.

– Рассказ, - пояснил штурман с видом знатока.
– Ну, про плен, - пояснил он после паузы, как будто боялся, что до Хироя не дойдет.

"Ты что, охренел?
– чуть было не спросил Хирой.
– Я никому про это не рассказывал. И не рассказываю. И не расскажу".

На Каталан Хирой приехал еще не пилотом - водителем. Пилотом он собирался стать только через год - накопив на обучение и пройдя продолжительные курсы и дорогостоящую операцию по удлинению пальцев. Работа на Каталане подразумевала льготы и бонусы, именно поэтому Хирой и согласился отправиться на другую планету.

Каталан колонизировали всего пару месяцев назад, он был темен и пустынен, воздух ощутимо отдавал прогорклыми травами, но им вполне можно было дышать. Проведя поверхностный анализ, ученые не обнаружили никаких признаков жизни, пометили планету на Карте Колонизации Космоса "пригодной для человечества" и дали добро на колонизацию.

До того, как на Каталан приземлился пористый, как губка, наханг сатенов, больше похожий на уродливый и сильно увеличенный в размерах аналог земного дельфина, чем на средство передвижения, Хирой успел проработать всего-то двенадцать дней.

Он удивительно хорошо запомнил этот день: с утра давали шоколад, настоящий, с Земли, в шуршащей обертке, а днем было запланировано несколько длинных переездов - на Каталане собирались оформить сначала станцию дозаправки на черном Юданском песке, а от нее уже расширять город. Хирою нравилось перевозить оборудование: крупногабаритная грузовая фура на мягких стабилизаторах шла ровно, а за окнами проносилась скалистая, и от того похожая на сказочный сон, чужеродная фауна Каталана, состоящая, преимущественно, из футуристического цвета лишайников и похожих на воздушные шарики на тоненьких "стебельках" деревьев. Только на работу никто из землян в этот день не вышел.

– Нам пиздец, - сказал интеллигентный, в очках по последней земной моде, Игран.

До этого никто не слышал, чтобы Игран выражался, но никто не попытался его одернуть. Все были совершенно согласны: им пиздец.

Пиздец на своем родном языке назывался тарнтримааакуунтравристрайл, а на унисе: сатены.

Сути проблемы ни Хирой, ни Игран, ни другие простые рабочие даже не поняли - руководство не спешило делиться ни информацией, ни соображениями, ограничившись одной фразой: "Ждите".

И они ждали.

Где-то там, наверху, в космосе, на планетах или орбитальных станциях, или какой-нибудь замшелой планетке, условно названной "ничьей землей", сильные Обозначенной Вселенной решали судьбу Каталана.

Рабочие жили в неведении, которое нельзя было назвать счастливым. Сначала кончился шоколад, потом начала подходить к концу другая еда. Личной связи с Землей не было, как не было и возможности выйти на планету. Стройка стояла.

Так продолжалось полгода.

Через полгода только начатую стройку снесли, всем рабочим выплатили неустойку в размере среднего полугодового заработка и еще накинули сверху, и вывезли с Каталана на Землю.