Юся и эльф

С другой стороны, где еще рисовать?

— Вижу, — мягкий этот голос заставил меня поморщиться. Голова болела. То ли от вони, то ли от напряжения, то ли от всего и сразу. — Я успел вовремя.

— Смотря для чего.

Нынешний гость был не то, чтобы неожиданен. Скорее… мне стало грусто.

Вот просто грустно и все.

Почему бы не появиться кому-нибудь иному? Папочке вот. Не верю я, что он настолько серьезно приболел, чтобы вот просто взять и забыть о моем существовании, равно как о семейном кольце, демоне и коварном плане захвата власти в отдельно взятой провинции.

А тут он.

Хорошо, что один.

— Чтобы помочь, — гость отвесил глубокий поклон, столь изысканный, что аж челюсти от раздражения свело. — Мне подумалось, что вам не обойтись…

В его ладони засиял флакон-капля. Сделанный из мутного стекла, он был невелик и по-своему невзрачен. А вот маншул заворчал. И спину выгнул.

Стихло шубуршание внизу.

И вообще стало так тихо-тихо.

— Пыльцу фей непросто достать, — сказал он, присев. И на бритом черепе его пристроился солнечный зайчик. — Фейки… неразумные создания, но красивые. Они живут в заповедном лесу, куда не ступала нога существа смертного.

— Ага, — я поскребла левую пятку.

И еще подумалось, что носки стоило бы переодеть. Вот как-то не к лицу вступать в битву со злом, когда носки рваные. неуважительно как-то.

— Днем их не найти, а ночью они поднимаются над старыми камнями… не над всеми, — он смотрел на меня, словно зачарованный, а я на него.

Не человек.

Не эльф.

Друг? Отнюдь. Гость в доме прекрасной леди Алауниэль, которого не было бы в ином случае… и мне было обидно, ведь эльфячья бабушка ему поверила. Хотелось бы думать, что он и ее обманул.

Всех обманул.

И нас вот.

— Они выбирают места силы, те, которые еще помнят старый мир и хранят его отпечаток. И в этих местах они пляшут, пляшут, пока не рассыпаются на искры. А их искр появляются новые фейки. Что же остается, оседает на травах пыльцой, — он катал флакон в пальцах, и в туманной белизне его вспыхивали те самые искры.

Феек было жаль.

Хотя… подозреваю, еще одна сказка, рожденная в глухом лесу, в том, куда не ступала нога смертного. По общепринятой версии.

А Эль молчал. И я чувствовала, до чего непросто дается ему это молчание. А потому прохромала через пентаграмму — все же, судя по запаху, чернила в достаточной мере стабилизировались, чтобы больше не опасаться за сохранность ее — и протянула руку.

— Спасибо.

Показалось, не отдаст.

Но нет. Изящные пальцы разжались, и флакон упал мне в ладонь. Какой теплый…

— Здесь остальное, — гость опустил на пол коробку и отступил, взмахнул рукой, показывая, что не намерен мешать. — Теперь вы можете провести ритуал.

— А ты…

— Посмотрю.

— А если мы откажемся? — тихо поинтересовался Эль. И голос его звенел от напряжения. Но гость ответил лишь рассеянной улыбкой, будто спросили его о чем-то совершенно неважном.

А ведь он не похож на злодея.

Никак.

Вот отец мой, он отборная сволочь. У него весь сволочизм, можно сказать, наследный, с кровью предков доставшийся, на породистой роже написан. А этот… дитя света. Кто придумал, что эльфы не способны на дурное? Наверное, тот же человек, который решил, будто темные дела творятся только ночью.

Зря.

Вечер для них тоже подходит.

— Для начала я советовал бы перекусить, — второй пакет лег на пол. — Я взял на себя смелость принести кое-что… леди Эрраниэль беспокоится, что вы совсем перестали показываться дома. И можете похудеть. Как по мне излишняя худоба вреда не принесет, но… она порой упряма.

— Не смей! — Эль сжал кулаки.

Вот только драки мне здесь не хватает. И я взяла мужа под руку. На всякий случай. Если все-таки полезет, удерживать не стану, но хотелось бы понять, какого гхырла здесь вообще творится.

И почему демон затих.

Затаился будто.

Испугался? Не смешно. Демоны не умеют бояться. Они иные. Могущественные. Агрессивные. Некоторые полагают, что не особо умные, но здесь я готова была спорить. Но страх… перед кем? Перед существом смертным, несмотря ни на что.

— Поговорим? — предложила я.

И бритоголовый слегка склонил голову.

Устроились в гостиной. И Эль встал за моей спиной, руки положил на плечи, то ли меня удерживая, то ли себя. А я забралась в кресло с ногами и терла, терла ноющие мышцы. Тело мое никак не желало понимать, что ситуация серьезная и отвлекать от беседы не стоит.

Солнце садилось.

И свет его, проникая сквозь старое стекло, касался гостя. И в этом закатном свете полукровка не выглядел хоть сколько бы зловещим.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Ниар, — он слегка склонил голову. А я попыталась понять, какой крови в нем больше? Обличье явно эльфийское, и рост тоже, вот только при всем том фигура его кажется несколько тяжеловатой. Плечи чересчур широки, шея коротковата. Нос… подбородок. Все то и не то, резче, грубее.

Свет искажает?

— И зачем тебе это?

Он улыбнулся, и камень в зубе сверкнул.

— Может, чтобы, наконец, отплатить за все?

— За что?

Улыбка его стала шире, а клыки больше. У эльфов таких нет. У людей тоже. И… как-то вот не по душе мне воцарившаяся в доме тишина. Не то, чтобы я любила крысиную возню в подполье, но вот привыкла к ней, похоже.

— Полукровок не любят, — тихо сказал Эль.

— Мягко говоря.

— И поэтому ты решил уничтожить мир?

— Миру ничего не сделается. Мир выносил и куда более серьезные потрясения, чем локальный прорыв демона средней руки. К тому же весьма слабого, — Ниар повернулся в сторону кухни, и до меня донеслось эхо… страха?

Все-таки страха?

— Тогда что…

— Моя мать меня ненавидела. Наивная хрупкая девочка, влюбившаяся в неподходящего человека. Ей мнилось, что все будет, как в сказке. Клятвы в вечной любви и верности. Жизнь рука об руку. И Предвечный лес, что благословит этот брак… только лес промолчал. Лес давно стал равнодушен, как и те, кого он породил. Он не пришел на помощь и тогда, когда дочь его легла на алтарь, и когда кровь ее смешалась с кровью демона, чтобы породить существо, которому не место в этом мире.