Южная пустошь 4

— Должна была, — всхлипнула Хелейна. — Но мне было жалко Ройса. И мама сказала, что нет никакой разницы кому перерезать глотку на инициализации: рабу или жеребенку… Я согласилась. Мне было жалко Ройса, — повторила она и снова разрыдалась, — он хороший, хотя и старый. Он мне сказки рассказывал. И вырезал воительниц из дерева, и мы устраивали целые сражения. Я не смогла бы его убить.

Я вопросительно уставилась на Аррама, все еще не желая верить, что правильно поняла то, что сказала Хелейна… И он меня понял. Кивнул, подтверждая, что мои догадки, несмотря на весь их ужас, верны, и добавил:

— Инициализацию проводят в тот самый день, когда девочка впервые роняет свою кровь. Считается, что в этот день она обязательно должна пролить кровь и другого человека тоже, чтобы иметь право называться воином… Те, кто не могут это сделать, теряют право держать оружие и становятся изгоями…

— Я не изгой! Я воин! — разрыдалась Хелейна, — мама сказала, что нет никакой разницы, чью кровь пролить: Ройса или жеребенка… Это все равно кровь!

— Конечно, ты воин, — вдохнула я, поглаживая ее по голове. — Твоя мама была права.

— Вы воин, госпожа, — согласился со мной Аррам, хотя я видела, что он не разделяет мнение Олайны о жизни и смерти раба и жеребенка. — И сегодня вы доказали это, победив в настоящем бою… Файлина была очень опасным противником. Но все же в следующий раз не тяните до последнего, рискуя погибнуть, а убивайте своих врагов сразу.

— Ага, — всхлипнула Хелейна. — Я хотела, но…

Она судорожно вздохнула. И закончила:

— Но теперь я смогу…

Глава 13

— Ваше величество, могу я поговорить с вами? — Зелейна подошла ко мне со спины, когда я паковала сумку-аптечку со снадобьями Алиса.

Я хотела остаться на ночь в городе, чтобы дать Хелейне возможность восстановить силы. Но и Аррам, и сама Хелейна настаивали на отъезде. Правда, аргументы у каждого были свои.

Хелейна, несмотря на бледный вид расширенные от боли зрачки и неосознанное покусывание губ, чтобы сдержать стоны, утверждала, что она в порядке и может скакать хоть всю ночь напролет. А вот Аррам, пошептавшись с рабами, снующими то тут то там, опасался, что амазонки из отряда Файлины, которые как оказалась город нанял для охраны своих границ, воспользуются случаем и решат отомстить за смерть своей предводительницы. Сегодня вечером и ночью они заняты похоронами Лунной Сестры, но завтра нас могут просто не выпустить из города без реванша… И это был очень весомый аргумент для немедленного отъезда. Сейчас у нас есть как минимум двенадцать свечей форы, и глупо было бы упускать такую возможность избежать еще одной драки.

— Что ты хочешь, Зелейна? — хмуро спросила я, мысленно перебирая пузырьки с лекарствами, которыми мы накачала Хелейну перед поездкой. От боли, от воспаления, от кровотечения, от усталости… Нам пришлось смешать содержимое сразу всех бутылочек, рискуя получить какой-нибудь не очень приятный побочный эффект.

— Мы с Амилом решили, что отделять от вас слишком рискованно. Мой сын не хочет потерять свободу, попав в руки кларинских шлюх. Эти женщины потеряли всякий разум и стыд! И осквернили себя, взяв в руки оружие, чтобы убивать мужчин, накидываясь толпой на одного, как пустынные шакалы. Эти продажные девки отказались от истинной женской роли дарить радость мужчинам. И вместо этого предпочитают скакать на лошадях и махать железками, воображая себя выше…

— Зелейна, хватит! — остановила я поток оскорблений, — Я не желаю слушать твои рассуждения о роли женщин и мужчин. Мне не нравятся местные порядки, но я не разделяю и твоего мнения об истинной роли женщин. Однако я держу свое мнение при себе и позволяю другим жить так, как они хотят. И если вы с Амилом хотите поехать с нами, то у меня будет всего одно условие: ты перестанешь говорить со мной, или с кем-нибудь другим, — благоразумно добавила я, — о том, что должна и что не должна делать женщина. Пусть каждая из нас сама решает этот вопрос. Договорились?

Зелейна поджала губы. Она хотела отказаться. Все ее чувства противились тому, чтобы согласиться со мной. Однако она прекрасно понимала, если вдруг кто-то из амазонок посягнет на свободу ее сына, она ничего не сможет сделать.

— Договорились, — буркнула она. И добавила с вызовом, — но свое мнение я все равно не изменю!

— Это и не требуется, — пожала я плечами, — ты можешь думать и поступать так, как считаешь нужным. Главное, чтобы твои поступки не вредили всем нам.

Едва недовольная Зелейна, получившая то, что хотела, ушла, как ко мне подошел Амил. В отличие от своей матери он выглядел задумчиво и немного растеряно.

— Спасибо, что позволила нам остаться, — осторожно улыбнулся он.

— Пожалуйста, — пожала я плечами. — Я не желаю тебе зла, Амил. Ни тебе, ни твое матери. Но буду очень благодарна, если ты присмотришь за ней и проследишь, чтобы она не болтала лишнего. Если амазонки услышат ее рассуждения, то вполне могут принять их на свой счет и оскорбиться. А нам не нужны стычки… понимаешь?

— Понимаю, — кивнул он. И пообещал, — я поговорю с ней. И присмотрю…

— Вот и отлично, — улыбнулась я.

И Портожа мы выехали через четверть свечи после нашего разговора. В этот раз расстановка в отряде немного изменилась. Аррам по-прежнему ехал впереди, но я теперь старалась держаться рядом с Хелейной, которая ехала ближе к концу нашей кавалькады, там, где было безопаснее всего. Мы с Аррамом очень переживали за девочку, а наемник не без оснований боялся, что если рядом с ней не будет женщины, и не просто женщин, а Лунной сестры, то Хелейна предпочтет умереть в седле, но не признаться мужчинам, что она устала. Или что боль в раненной руке сводит ее с ума… В Королевстве Кларин воительницы никогда не показывали свою слабость перед рабами. Это считалось позором.

Однако Аррам не мог ехать впереди без сопровождения женщины, не рискуя нарваться на излишнее внимание со стороны местных амазонок… Именно поэтому, скрепя сердце, я попросила Зелейну изображать из себя хозяйку каравана. И теперь она ехала во главе нашего отряда вместе с Аррамом. Они о чем-то говорили, но я была слишком далеко и ничего не слышала. И это нервировало меня еще больше.

— Ваше величество, — тихо позвала меня Хелейна, когда край солнца коснулся горизонта. Мы ехали уже больше трех свечей и удалились от города на довольно приличное расстояние.

— Что случилось, Хелейна? — встревожилась я. — Как ты себя чувствуешь?

— Рука, — прикусила губу и попыталась улыбнуться она, — болит очень сильно… Аррам сказал, когда будет невмоготу сказать вам… Чтобы остановиться на отдых… я бы хотела отдохнуть, — она еле слышно застонала, прикрыв глаза, чтобы не выдать как ей плохо. И выдохнула, — через пару свечей…

Ну-ну… через пару свечей… я нахмурилась. Вид у девчонки был такой, как будто бы она вот-вот потеряет сознание. И я, натянув поводья, закричала как можно громче: