За границами легенд
Шрифт:
Они подошли к нам. Мишур тем временем колдовал над ровной каменной плитой, снова превращая её в разные, гладкие-гладкие, подогнанные друг к другу камни, как и на всей площади.
Миру вблизи пристально взглянул мне в лицо. Он, кажется, был красивым, но мне непривычны были черты его лица. И ещё принц из Жёлтого края был на пол головы ниже Нэла. А Нэл, кстати, поцеловав мне руку после своего знакомого, почему-то смутился. И отступил к Миру, вообще не поглядев мне в глаза.
Мы… мы же вроде не ссорились! Чего это он даже в глаза мне не посмотрел?! И… это же для меня состязание! И выступления для меня! Что он так?..
Нэл шумно выдохнул. Миру опять сжал его за предплечье, словно боясь, что сейчас свалится. Ох, он же сильно устал. И чего это я так злюсь?
Мишур куда-то увёл Нэла и Миру. Точнее, звал только эльфа, но принц напросился за ним. Стал готовиться другой остроухий. Син снова сел, задумчиво поглаживая чистый подбородок. То ли тщательно выбритый, то ли от природы лишённый растительности.
Один из моих учителей выступил с песней. Стал готовиться незнакомый мне эльф.
Проворчала:
— Син — трус!
— Он стратег, — отец с усмешкой посмотрел на меня.
— Но он вообще избегает вступать в схватку!
Син вдруг посмотрел на нас. Они с Хэлом вежливо улыбнулись друг другу, коротко.
— Он наблюдает за успехами и неудачами соперников, — с хитрой усмешкой шепнул мне король эльфов.
— Но… какие неудачи? Там разве что Нэл с Миру…
Син снова покосился на нас, сам уже хитро улыбнулся.
— Да нет, — папаша засмеялся, — Там не только они ошиблись.
— Но я ничего не заметила! — вздохнула, — Все выступали так красиво.
— Да нет… — отец улыбнулся ещё шире, даже глаза его карие весело заблестели, под густыми крыльями тёмных ресниц, — Они там многие ошиблись.
"Первая песня Леса" 8.11
Остались семеро участников — и Син вообще куда-то свалил. Стратег, блин. Трус натуральный — вот он кто!
Зато вернулись Мишур и Миру, Нэл. Уселись рядом. Принц Песчаных холмов иногда косился на друга. Тот, будто почувствовав его взгляд, поворачивался к нему и улыбался. Миру кивал. Человек уже переоделся в ту же одежду, в которой был вначале. А Нэл — в эльфийскую, тускло-синюю, штаны и длинную рубашку из одной ткани, с редкой чёрной вышивкой и совсем редкими всполохами, сделанными серебряными нитками, чуть поблёскивающими на солнце. Да снова в сапогах оба. Принц часть волос подколол сверху, со шпилькой и сеткой-браслетом, часть оставил роскошным покрывалом спадать на плечи. Мда, такой гриве и девушки позавидуют! Локти будут грызть от зависти. И соперниц заодно. А Нэл у шеи волосы в «хвост» обычным чёрным шнурком связал. Он сидел ровно и невозмутимо, но как-то уж очень часто на него косился приятель. А Нэл как будто его успокаивал своей улыбкой.
К середине чьей-то песни Син вернулся. Но…
Кажется, это сверху холма, где примостились драконы, послышался такой единодушный одобрительный свист.
Син задумчиво сел на своё место, придерживая что-то, завёрнутое в ткань. Из одежды на нём были только чёрные штаны. Вот, он резко отдёрнул свёрток от зевнувшего Акара, потянувшегося вверх руками. И… поскольку участники сидели спиной к зрителям, то мне стало видно не только спину и длинную тугую чёрную косу, начинающуюся от шеи и спадающую на землю, но и тонкий причудливый чёрный рисунок, тянувшийся от шеи и левого плеча Сина на его правую лопатку, где тонкие, кое-где шипастые ветки превращались в роскошный куст. Смотрелось странно, но интересно. Интересно, а зачем на коже-то рисовать? И когда успел?..
Эльфийский мужчина в паузе между седьмым и шестым выступающим о чём-то пошептался с учителями. К ним скользнул Мишур, что-то вроде предложил — и остроухий серьёзно кивнул ему.
Он вышел пятым с конца. И, когда прошёл на центр площадки и наконец-то развернулся к зрителям лицом, то от драконов донёсся восхищённый вздох. Один из вздохов сменился отчаянным женским визгом, потом уже мужским возмущённым воплем.
А посмотреть было на что.
Обнажённый торс крепкого здорового мужчины. Да, эльф не был широкоплечим, просто высоким, но мускулы у него,
как оказалось, тоже были. Правда, не столь заметные, как у человеческих воинов и, скажем, Матарна. Кожа одинаково белая по всему телу, что было видно над штанами, да под ними. Пара шрамов — рваный, сходящий в одну линию от левого плеча на грудь, видно, что получен в ближайшие недели, так как новая кожа ещё была тускло-бордовой. Да на правом предплечье ровный короткий шрам от лезвия, уже побелевший от времени. Чёрные штаны обтягивали сильные бёдра и расширялись от колена до голеней. На щиколотках были перевязаны серебристыми шнурками, чтобы не развевались. Чёрный цвет контрастировал с белизной кожей, будто делая её ещё ярче. Да, присмотревшись, заметила в левом ухе Сина серьгу — большое серебряное кольцо, с подвеской каплей, к которой крепилась подвеска-полумесяц.Син поклонился на три сторонам — зрителям и участникам. Скользнул взглядом и по мне. Эх, а хорош, зараза! Вот, ухмыльнулся довольно. Невозмутимо присел, раскатав свёрток.
У него при себе оказались четыре меча. Причём, мечи были без рукоятей. Просто лезвия на одну треть с одного конца круглые и немного шершавые. И на две трети — как мечи, заострённые с двух сторон.
Э… полураздетый, да с оружием. Он… он решил переиграть Нэла и Миру?! Но почему именно их? Остальные же выступили так красиво и без ошибок?
Покосилась на отца, он почему-то вдруг обернулся и как будто даже задорно улыбнулся мне.
А Син невозмутимо, но медленно и красиво измочалил материю свёртка, показывая, что все четыре странных меча, да оба лезвия на каждом были остры. После чего разжал пальцы и вдруг поднявшийся ветер несколько мгновений кружил обрезки чёрной материи вокруг него, а потом разметал по камням площадки. Но… как-то изящно разбросал.
Учителя достали барабаны, каэрым и флейту. Мишур себе барабан побольше зацапал, двухсторонний.
Син присел, протянув руку к одному из безручных мечей. Грянула музыка. Грозные всплески барабанов, глуше и ещё глуше, энергичные, бодрые. Редкие переливы флейты, тягучие, пронзительные, когда раздавались они, то часть барабанов смолкала, а паузы между ударами в оставшиеся замедлялись. И редкие всполохи изящных пальцев по струнам каэрыма. Какое-то время играла только музыка, а взгляд молодого эльфа был направлен куда-то на камни площадки перед ним.
Пронзительно провыла флейта. Он вдруг вскинул взгляд. Усмехнулся. Метнул короткий взгляд на Миру и Нэла. Зелёные глаза эльфа блеснули как-то весело, задорно.
Продолжая смотреть на них, не глядя вниз, себе под руки, он сжал пальцы правой руки на шершавой части самого ближайшего меча. И не промахнулся, ничего себе не отрезал.
Потом вдруг резко вскинул руку, подбрасывая меч в воздух. И вскочив, подхватил его в левую руку. Ничего себе! Чуть не туда — и прирезал бы кого-то из соперников, а если очень вдаль — ранил бы кого-то из зрителей.
Это был танец с мечом. То резкие, энергичные движения, то, следом за переливом флейты, текучие, как вода. И всё тело эльфа тогда как будто превращалось в медленный и ленивый водный поток. Да ещё и подвески на серьге поблёскивали, будто блики на воде. Да и, как оказалось, на шнуре, которым он подвязал конец косы, было шесть колец, тонких, но местами расплющенных и отшлифованных, которые тоже блестели в такт его движениям. Редкие всполохи и солнечные зайчики мерцали вслед за движениями сильного гибкого тела. Да меч поблёскивал…
Но когда он подпрыгивал с лезвиями и, приземлившись, катался колесом, или, опустившись на одно колено, начинал крутить меч вокруг запястья — и ещё сбился бы чуть с ритма или соверши хоть малейшее лишнее движение — и меч бы соскользнул, отрезал бы ему кисть руки. Но Син не совершил ни одной ошибки. Вот, он медленно поднялся, чуть закинул голову, поставил меч себе шероховатым концом на лоб и…
Мужчина танцевал, всплескивал руками, изящно поводил ими, изящно перебирал пальцами в воздухе, будто веер раскатывал — меч продолжал ровно стоять на его голове. А он… он и перекрутиться успел… И потанцевать, приседая, выбрасывая вперёд ногу…